Наша жизнь все больше перемещается в виртуальное пространство: на цифровые платформы переносятся государственные функции, социальные коммуникации и частная жизнь. Как электронные технологии меняют отношения между властью и обществом?
В статье, опубликованной в авторитетном журнале «Nature», рассказывается, как призыв в Facebook прийти на выборы в палату представителей США непосредственно увеличил явку на 60 тысяч избирателей, за счет вирусного распространения — еще на 280 тысяч избирателей, что в целом добавило 340 тысяч голосов. В Гватемале с помощью социальных сетей граждане сместили коррумпированное, связанное с организованной преступностью правительство. 12 человек, обычных граждан, через Facebook призвали друзей выйти на центральную площадь с плакатами «Подайте наконец в отставку». В назначенный день вышли 30 000 человек! Акция переросла в митинги по всей стране, затем началась массовая забастовка, а фермеры заблокировали дороги. Через несколько дней президент и правительство подали в отставку. К слову, сообщество Facebook является самой многочисленной «популяцией» планеты, опережающей Китай и Индию.
Интернет сделал быстрыми и доступными такие инструменты влияния, как голосование, сбор подписей, публичные протесты, общественные требования, оповещения о планирующихся акциях, онлайн-трансляции, позволяющие побывать на митинге тем, кто ограничен в передвижении или находится далеко. Широкий охват достигается благодаря простоте: не требуются ни серьезные усилия, ни прямые действия, ни трата времени. Даже в России, где реальные протестные мероприятия не соберут и сотню участников, интернет-сообщество очень активно.
С момента принятия «пакета Яровой» в России не было ни одной значимой акции протеста. Но в Интернете отменить его требуют уже 620 000 граждан. Эффективны ли электронные сборы подписей? Из последних успешных компаний сайта Change.org (у которого уже 136 млн участников из 196 стран): отмена решения о закрытии московской поликлиники для бездомных и магнитогорского детсада для слабовидящих детей; отмена решения Сбербанка отнять квартиру у тяжело больной раком женщины; разрешение на усыновление больного ребенка русским эмигрантам из Германии; требование не препятствовать посещению близких в реанимации; петиция за закон, регулирующий действие коллекторов. Петиции — это какой-никакой, а все же рычаг влияния на федеральную и местную власть, который у нас пока еще остался. Других-то нет. Но интернет-петиции приносят результат даже тогда, когда не добиваются первоначальной цели. Они демонстрируют власти и, что не менее важно, самим людям, насколько многочисленны недовольные. В римском сенате обсуждали специальную одежду для рабов, с помощью которой их можно было бы отличать в толпе от свободных, но идея была отвергнута: чтобы рабы не смогли увидеть, как их много и как немногочисленны их угнетатели. С помощью петиций, собирающих сотни тысяч подписей, мы можем видеть то, чего не видели римские рабы, — что нас много.
Петиции приучают граждан выражать свое недовольство и солидаризироваться. Что делать, если закрывают больницу, отнимают квартиру? Или если Дума принимает очередной безумный законопроект? Можно злиться от бессилия. А можно написать петицию или поставить подпись под существующей. Маленькое, но все же действие, которое уж точно лучше всякого бездействия. Для России эта «воспитательная» функция, как бы комично ни звучало, действительно важна. Людям не всегда приходят в голову очевидные идеи, что требовать от власти выполнения обязательств или соблюдения закона — право каждого. (Можно вспомнить, что за несколько лет до Французской революции даже Марат и Робеспьер были монархистами — просто потому, что иная форма правления в то время находилась за границами мышления.) Воспитывая гражданскую культуру, платформы онлайн-петиций формируют гражданское общество.
Интернет не просто площадка для виртуальных митингов. Информационные технологии изменяют форму и характер протестных акций. Никто не заметит стотысячный митинг, если о нем промолчат СМИ и соцсети. Одиночный пикет, фото которого опубликуют в многочисленных блогах, увидят не десять прохожих, а миллион человек. Чтобы провести акцию протеста у Кремля, теперь достаточно транспаранта и фотографа. Акция может стать успешной, даже если протестующего никто не увидит, а полицейские скрутят его через пять минут. Главное — чтобы фотографии попали в Сеть. Важное преимущество нового формата протеста «акция + Интернет» — он преодолевает географическую и культурную изоляцию, дает возможность протестовать жителям провинции, которых прежде не слышали в столице. Есть, правда, и оборотная сторона медали. Интернет-пользователи (как и телезрители), словно сороки на блестящее, бросаются на все яркое, провокационное и скандальное. Поэтому эпатажные акции вроде Pussy Riot привлекают внимание миллионов, несмотря на отсутствие каких-либо политических программ, а активисты, выдвигающие серьезные требования к власти, остаются никому не интересны, пока не выйдут на площадь в чем мать родила.
Собственно, угроза гражданскому обществу в том же, в чем его сила: в развитии информационных технологий и огромном количестве постоянно обновляющейся информации. С одной стороны, общественность становится более солидарной и влиятельной, а выражение гражданской активности более свободным. С другой, открываются широкие возможности для манипулятивных технологий и провокаций. К тому же переизбыток информации сужает и поляризует личные источники, а массовые обсуждения приводят в действие «спираль молчания». Теория «спираль молчания», предложенная социологом Элизабет Ноэль-Нойман, заключается в том, что люди, не разделяющие мнения большинства, предпочитают утаивать свои убеждения из боязни остаться в изоляции. Ситуация, в которой одни высказывают свое мнение («общепринятое»), а другие (мыслящие вразрез с «общепринятым») свое мнение скрывают, приводит к нарастанию спиралеобразного процесса, заканчивающегося тем, что «общепринятое» мнение становится доминирующим и единственно верным. Да, за перепост в Сети можно получить тюремный срок. Но подавляющее большинство людей боятся не политических преследований или ареста. Они боятся быть не как все и идти не в ногу со строем. Электронные СМИ и соцсети открывают новые возможности для манипуляции общественным мнением, а новейшие инструменты слежения, перенос данных на электронные платформы и активное присутствие в социальных сетях грозят тотальным контролем за населением, ущемлению гражданских свобод и кардинальному пересмотру самого понятия приватности и частной жизни. Серьезное исследование этих опасностей и способов защититься от них еще предстоит.
И все же Интернет облегчает коллективные формы взаимодействия, дает возможность высказаться каждому и всем вместе, предоставляет информацию в реальном времени, налаживает и упрощает обратную связь со всеми уровнями власти, от местных чиновников до глав государств, допускает граждан к принятию решений. С помощью новых технологий граждане могут контролировать работу государственных органов. Согласно рейтингу E-Government Readiness Index, замеряющему присутствие правительств в интернет-пространстве, в топ-10 подобных стран входят Южная Корея, Австралия, Сингапур, Франция, Нидерланды, Япония, США, Великобритания, Новая Зеландия, Финляндия. Что это дает? Электронное правительство делает прозрачной работу госструктур, повышает ответственность чиновников, уменьшает коррупцию и мошенничество, снижает затраты и бюрократическую волокиту (государством в государстве называл бюрократию Маркс). У всех этих стран низкий или невысокий показатель коррумпированности правительства. В нашей стране граждане отлучены не только от принятия решений, но и от минимального контроля над госструктурами и собственной судьбой.
В прошлом году интернет-пользователей в России стало 84 миллиона человек (среди молодых людей 19–29 лет Интернет есть у 97 процентов). Усугубляющийся экономический кризис, несменяемость власти на всех уровнях, коррупция в особо крупных размерах и воровство в государственных масштабах, которые становятся достоянием общественности с помощью Интернета, превращает эти 84 миллиона человек в 84 миллиона недовольных. Наша власть, перестраховавшись с помощью «пакета Яровой», считает эту виртуальную общественность для себя неопасной и не собирается считаться с ее мнением. А зря. Сила и влияние виртуального гражданского общества вовсе не виртуальны. И если революция 2017 года начнется, то начнется именно в Интернете.