Павел Гусев, главный редактор
— Что такое наша утренняя планерка? Театр одного актера? Одного режиссера?
— «МК» — это театр, где журналисты актеры, а я — главный режиссер. Но если в театре спектакль ставят месяц, два, три, затем он идет год, два, три, то в газете мы ставим спектакль на страницах в течение одного дня. И читают в течение одного дня. Есть оформители сцены, есть технические работники, водители, но каждый день мы делаем спектакль, его читают миллионы. Кто-то ругает, кто-то восхищается, кто-то недоволен, кто-то находит ошибки, но это спектакль. Мы его сделали так, как почувствовали в этот день.
Елена Василюхина, ответственный секретарь
— Вы столько прочитали наших текстов… ужас просто! Будь моя воля, я бы молоко за вредность вам давал.
— Я люблю вас читать. Мне что знакомиться интересно, что читать ваши тексты. Я с детства была любознательным человеком. Иногда я просто дурею, когда хороший текст! Но знаете, сколько нужно песка перемыть, чтобы найти жемчужину. А если ты еще поможешь этой жемчужине!..
Петр Спектор, первый заместитель главного редактора
— Сколько же у вас друзей? И не сосчитаешь!
— Иные из ровесников смотрели на меня, а может, смотрят и до сих пор, с некоторым недоверием: неужели многие звезды спорта, политики, кино, театра, эстрады и вправду мои добрые знакомые? Но сам я — без ложной скромности — давно перестал удивляться обширности своих престижных знакомств. И никогда не боялся превратиться в Хлестакова, поскольку точно знал: моей заслуги здесь, в общем, нет.
Спорт — я ли о нем писал или кто иной — был и остается всеобщим увлечением. К тому же прекрасно отдавал себе отчет, что секрет внимания к моим репортажам и интервью, кроме магнетизма героев моих газетных материалов, кроется и в необычайной популярности «Московского комсомольца».
Александр Покачуев, отдел спорта
— Ну скажите, станем мы наконец чемпионами мира по футболу?
— Как известно, экс-экс-президент Российского футбольного союза г-н Фурсенко обещал, что на домашнем чемпионате мира мы непременно выиграем почетный Кубок, то есть то, чего нам никогда не удавалось в нашей истории. Зная, как выполняется задача, поставленная наверху, мы крайне неожиданно, можно сказать, сенсационно порвали всех соперников на сочинской Олимпиаде. Кто знает…
Виталий Мутко, который сейчас возглавляет наш спорт, и футбол в частности, наверное, самый везучий человек не только в спорте, в футболе, но и в мире. Ему везет просто неимоверно. Так что я считаю, что главным залогом успеха нашей национальной сборной, которая, несомненно, на мой взгляд, просто обязана побеждать на домашнем мировом первенстве, должна стать удача Виталия Леонтьевича Мутко. Которую он не забывает и за усы подергать, и язык ей показать, и вообще, по всей видимости, держит на коротком поводке.
Станислав Скобло, директор Службы информации
— Штирлиц, а вас я попрошу остаться. Знаете, вы все время раздваиваетесь. Когда вы на работе, это страх и ужас — для подчиненных. Только вышли за стены редакции — милейший человек, душка. Зачем вы так шифруетесь?
— На этот вопрос можно ответить серьезно и сказать, что я большой поклонник известного и модного сейчас реального человека, литературного героя Билли Миллигана, который был сразу един в 24 лицах. Мне вообще кажется, что в любом человеке живет несколько, скажем так, личностей, и они периодически выскакивают наружу, иногда по воле этого человека, иногда против его воли. Ничего удивительного в этом нет.
Ну а если без умничанья, то все мои крики в редакции, какое-то недовольство — это недовольство прежде всего, как ни странно, самим собой, потому что в газете гораздо сложнее сделать что-то хорошо, чем за ее пределами. В газете ты зависишь очень сильно от тех людей, с которыми работаешь, и вполне понятно, что далеко не у всех все получается так, как тебе хочется. Естественно, ты раздражаешься, обижаешься, нервничаешь. Причем раздражаешься и на себя, потому что считаешь в первую очередь, что это ты людям плохо объяснил. Или, если уж совсем все запущено, что ты этих людей в конце концов приглашал на работу… Мог бы пригласить, наверное, каких-нибудь других, более толковых и раздражаться меньше.
А за пределами редакции, как правило, то, что я задумываю, чаще получается, чем не получается. Поэтому за стенами редакции у меня гораздо меньше поводов раздражаться, нервничать и переживать.
Михаил Чечельницкий, управляющий делами
— Шалом, мой друг, шалом! Годы идут, а у вас все такое же крепкое рукопожатие. Прямо как у Бориса Николаевича. Но вы не президент, вы круче, потому что вы всегда рядом с ним, что бы ни случилось. Лучший в мире управдом.
— Могу сказать, что с Борисом Николаевичем я здоровался неоднократно, потому что мне приходилось по роду работы общаться с ним. Я к нему обращался, когда он был еще первым секретарем горкома партии. И потом, когда он был уже строителем в Москве… А после того, как в Кремлевском Дворце съездов его избрали президентом, я подошел к нему, поздравил и спросил: «Скажите, Борис Николаевич, как вы будете относиться к нашей журналистской братии?» Он с юмором, как всегда, ответил: «Как всегда». Да, он любил журналистику, любил журналистов, любил газету «Московский комсомолец»…
А то, что у меня рука крепкая… Я стараюсь в свои годы всегда поддерживать форму. С крепкими людьми я здороваюсь так же крепко, всем одинаково руку подаю, потому что считаю, что если пообщался с человеком, мой день в жизни уже не прошел даром.
Ирина Селиверстова, редактор отдела семьи
— Я так любуюсь вами, жена Цезаря. А ножки, а походка, а всегдашняя преданность-непокорность в глазах! Ваши семейные ценности вне подозрения.
— Чтобы быть, как жена Цезаря, вне подозрения, надо быть женой Цезаря. Вот у меня, к счастью, Цезарь такой есть, это мой муж, поэтому я могу себе позволить быть вне подозрений. Чем очень горжусь. Что касается ножек, то ножки можно поджать под стул и спрятать, а вот умище-то куда денешь? Но его почему-то замечают меньше.
Ева Меркачева, спецкор
— Для вас я просто Адам. Значит, вы сделаны из моего ребра. Ваше желание помочь всем жуликам и ворам восхищает. Маньяки, убийцы, миллиардеры и просто полковники — ваша любовь к ним безмерна. Пока все не откинутся с кичи, вы, похоже, не успокоитесь.
— Все мы в каких-то жизнях, возможно, были маньяками, убийцами или миллиардерами, полковниками, так что моя любовь к ним это как раз любовь каждого из нас к самому себе. Никто не знает, что будет с нами самими, поэтому в каждом из мужчин скрыт Адам во всех ипостасях, в каждой женщине скрыта Ева. А задача Евы — помогать Адаму и спасать этот мир от безнадеги, от несчастий, делать его хоть чуточку светлее.
Екатерина Сажнева, спецкор
— Вы — блондинка за углом. Вам бы книжки писать, а вы всё репортажи, репортажи… Но какие!
— Ну, во-первых, я не натуральная блондинка. Во-вторых, я давно хочу перекраситься, но мне не хватает на это времени. Мне всегда некогда, я всё работаю, работаю без устали. А в-третьих… Книжки писать не хочу. Я вообще не люблю писать ничего. Просто я, кроме того, что умею писать, ничего не умею, к сожалению. А так как я ленивая и люблю долго спать, то работа журналиста подходит мне всегда. Потому что она чаще всего происходит ночами, когда приходит вдохновение, муза. А днем можно спокойно отдыхать и не работать.
Марина Перевозкина, обозреватель
— У меня тоже были когда-то такие кудряшки. Знаете, меня восхищают ваши заклятые друзья — Саакашвили, Порошенко… Где какая заварушка на пространстве бывшего СССР, вы уже тут как тут. Вообще, вам очень идет ваш ватник, но вы мне нравитесь в любом одеянии.
— Во-первых, не завидуйте, потому что у вас это было в прошлом, у меня — в настоящем. И, во-вторых, стиль милитари, который я предпочитаю, всегда в моде, к ватнику он не имеет никакого отношения.
Марина Райкина, редактор отдела культуры
— Ну почему вы с такой фамилией еще не кричите, как вас давит цензура? И вообще, любите ли вы театр, как не люблю его я (в хорошем смысле)? Но театр-то вас любит!
— Я люблю театр так, как вы его все равно никогда не будете не любить. Это для меня тот прекрасный мир, который делает скучную жизнь интересной. Особенно я люблю в театре буфеты, люблю буфетчицу Галю из Вахтанговского театра. Это святые люди — буфетчики, пожарные, реквизиторы, костюмеры! Которым всегда недоплачивали, причем со времен Станиславского.
А про цензуру… Я очень не люблю слово «цензура». Мне кажется, те, кто данное слово употребляет, прячет за этим какие-то свои интересы. Есть слово «ответственность». Ответственность во всем, независимо от того, несешь ты ведро воды, сочиняешь пьесу или отвечаешь за весь народ. Вот если ты человек безответственный, то цензура никакая не поможет. В 90-е годы никто не говорил слово «цензура», но в стране был эротический театр, даже порнографический театр, и никто о цензуре не говорил. Что про нее все вспомнили?
Понимаете, театр, искусство — это самое конкурентное поле. В Советском Союзе единственное место, где была настоящая конкуренция, — это был театр. Так вот, я хочу, чтобы, наконец, слово «цензура» заменили словом «конкуренция». Потому что сегодня истинная мера ценностей, и таланта, и спроса — это конкуренция, а не то, кто громче крикнет «цензура» или еще что-нибудь подобное.
Александр Добровольский, отдел репортера
— Вы мне так напоминаете Дон Кихота. Позвольте тогда быть вашим Санчо Пансой. И за «Спартак» вы болеете не случайно: блаженные всегда заступаются за униженных и оскорбленных. За рабов!
— Если Дон Кихот, то сразу возникают ветряные мельницы. Такое ощущение, что я, грешный, и многие из нас последние сколько-то лет, увы, сражаются с ветряными мельницами, поскольку пишем-пишем, слышать нас, может, и слышат, но только в ус не дуют. По принципу: а Васька слушает, да ест. А вот «Спартак» нас больше, может быть, слышит, потому что мы о нем много пишем в последнее время. К счастью, услышанное мне как болельщику льет бальзам на душу.
Екатерина Деева, редактор интернет-сайта
— Кто сказал, что вы железная леди? Клевета, вы такая красавица! Ну так давайте, походка легкая, от бедра. И пусть весь Интернет отдохнет.
— Я настолько железная леди, насколько железной меня хотят видеть читатели. В современной журналистике у нас появились новые инструменты, то есть возможность смотреть, что интересует людей. Понятно, людей могут интересовать и попки школьниц, всякие скабрезности и т.д. Но мы этот срез не берем. Что любит читатель? Когда журналисты обсуждают проблему, когда они критикуют. Жизнь-то такова, что трудно ее воспринимать радужно, а журналисты должны сказать в унисон, хотя бы объяснить, что делать. И народ, по наблюдениям, ищет не веселых кошечек-собачек, а хочет найти какое-то созвучие своей сегодняшней ситуации.
Если бы у нас была веселая, тихая, спокойная страна, ну, например, как Швейцария… Вот у них нет железных леди, железных джентльменов в СМИ. Там другие новости: о том, что открылась булочная или что собрались владельцы отелей. Мы бы тоже рады писать о всяких прелестях, но про них почему-то не читают. Вы называете меня «железной леди». Но, простите, железная леди никакого отношения к попкам не имеет.
Андрей Яшлавский, редактор международного отдела
— А что вообще в мире делается?
— Стабильности нет… Но на самом деле, если бы в мире ничего не делалось, то я сидел бы без работы. Поэтому, как ни цинично звучит, иногда хочется, чтобы что-то произошло. Хочется, чтобы произошло что-то масштабное, но так, чтобы там никто не пострадал. К сожалению, эта мечта остается мечтой.
Дмитрий Попов, редактор отдела силовых структур
— Ну что, броня крепка и танки наши быстры? Граница на замке?
— Граница наша на замке, но для друзей она открыта. А кто с мечом к нам придет, тот безнадежно отстал от жизни. Потому что танки наши быстры, броня крепка. Но люди в этих танках крепче этой брони.
Ирина Боброва, спецкор
— Читая ваши отличные материалы об актере Леше Панине и его собаководстве, Никите Джигурде, сексуально озабоченных учительницах, все время хочется спросить: вас не тошнит от них? Ну, как капитана Жеглова от всех этих Анастасий Понияд, лезущих через форточку?
— Саш, меня тошнит, когда скучно. Меня тошнит от скуки. А с этими персонажами скучно не бывает никогда.
Жанна Голубицкая, отдел семьи
— В сексе вы Эйнштейн! Так грядет ли в 17-м году великая сексуальная революция?
— Эйнштейн, согласно своей теории относительности, ждал бы скорее контрреволюцию, поскольку все, что происходит сейчас в стране, крайне асексуально. В лучшем случае нас ждут годы застоя, а это весьма вредно для простаты. Да и общая тенденция в мире — ренессанс консерваторов. Так что, полагаю, 2017-й пройдет в миссионерской позе.
Елена Мильчановска, служба информации
— Вы что, вообще без комплексов? И сам Трамп у вас на побегушках вместе с Криштиану Роналду?
— Судя по всему, я, возможно, приношу удачу, я проголосовала за Трампа! И вот он победил, хотя никто в него не верил, никто этого не ожидал, даже он сам. А Криштиану был повержен на поле, его травмировали, он плакал и тоже никто не думал, что Португалия победит. Но после обнимашек и целовашек как не выиграть! Криштиану уже знал, что если он все-таки добудет этот кубок, то в конце его ждет специальный приз от «Московского комсомольца», что я проберусь к нему в раздевалку и поздравлю его лично. Поэтому у него была сверхмотивация.
Петр Павлов, охрана
— Не может без охранников король, когда дрожит кругом земля?
— А зачем она дрожит, когда мы подле короля?..
Екатерина Аносова, корректура
— Когда вы читаете наши АшиПки, что думаете о журналистах? Какие они… Поставьте нужное слово.
— …милые, сердечные люди. Пишут как боги, но как будто в школе не учились.
Александра Зиновьева, «МК-доктор»
— Так чем мы больны все, расскажите. Тебя вылечат, меня вылечат, нас всех вылечат?
— У нас не всё в порядке с мозгами, мне так кажется. Многие болезни мы придумываем сами себе в голове, потом пытаемся искать врача, который бы нас вылечил. Врача не находим, возвращаемся на свою кухню и пытаемся лечить чем попало. От этого не только психологически нам плохо, но и физически.
Лидия Ерошина, машбюро
— Вы хоть иногда чувствуете себя русской пианисткой, радисткой Кэт?
— На пианино играть тоже очень просто — всего лишь надо попадать на нужные клавиши в нужный момент.
Зульфия Магомедова, ресторан
— Аппетит приходит во время еды? Действительно журналисты такие обжоры? Или у них денег никогда нет?
— Аппетит приходит, конечно, и во время еды, и как я преподнесу это блюдо. А что у журналистов никогда не бывает денег, я этого не могу сказать. Я, например, по своему карману ем, какой у меня бюджет, вот я его и распределяю. Так же и все остальные журналисты. Ради этого они и работают, чтобы заработать деньги, поесть, что-то купить…
Екатерина Фетисова, заместитель ответственного секретаря
— Скажите, ну почему вы вся такая ответственная?
— По жизни такая. Золотая середина Козерожки. Да, я очень ответственная, характер такой.
Александр Ростарчук, шеф-редактор сайта «Автовзгляд»
— Ямщик, не гони лошадей! Мне некуда больше спешить?
— Спешить действительно некуда. Особенно после того, как господин Ликсутов сделал Москву городом с пробками, но без мест для стоянки. Ну действительно, куда после этого спешить?..
Елена Добрюха, Служба общественных связей
— Есть связи половые, есть международные… А что такое общественные связи?
— Мы как раз тот отдел, который старается объять необъятное вопреки Козьме Пруткову. В чем-то мы уподобились индийским богам, у которых по двенадцать рук, по массе воплощений и которые едины во многих лицах. Фигаро тут, Фигаро там — это мы.
Татьяна Федоткина, редактор отдела репортера
— А как поживает Валерий Яковлевич Леонтьев?
— У Валерия Леонтьева есть очень красивая футболка потрясающего оттенка, цвета летучей мыши. На этой футболке написано «Honor». Переводится это слово как «честь, уважение, награды, честность, благородство, доброе имя». То есть означает, что он честь и слава нашего отечественного шоу-бизнеса. Поэтому очень здорово, что мы с ним дружим. Есть два бренда, которые выражают собой честь и достоинство, идут навстречу друг другу и друг друга ценят, — «МК» и Валерий Леонтьев. Что может быть лучше!
Ольга Кочеткова, шеф-редактор «МК-регион»
— Широка страна моя родная?
— Она не только широка, она еще глубока, любопытна и очень упряма. Мой день начинается с 6–7 утра, когда мне приходят первые сообщения в Фейсбуке и эсэмэски от восточных регионов, и заканчивается далеко за полночь, когда вдруг спохватываются другие наши регионы, Америка например, — тоже как бы наша страна, наш проект там. На самом деле она мне кажется безграничной, наша страна, бескрайней, без берегов, без башен, без всего. Но в этой непредсказуемости ее прелесть. Я вообще очень люблю обезьян с гранатой — мне кажется, наша страна именно такая: милая, веселая, задорная, непредсказуемая.
С журналистами и сотрудниками «МК» душевно беседовал Александр МЕЛЬМАН.