— Александр Васильевич, насколько художественное решение, выбранное скульптором, соответствует, на ваш взгляд, реалиям той эпохи? Что скажете, например, о шапке?
— Шапка как шапка. Она действительно похожа на шапку Мономаха. Но, во-первых, нужно учесть, что шапка Мономаха, хотя и сделана ордынскими мастерами, ориентируется, выражаясь современным языком, на древнерусскую моду. Это не татарская шапка. Конечно, она более торжественна, более украшена, но в принципе обычный головной убор домонгольского времени. Это шапки с бархатным верхом, обычно красным, с богатой меховой опушкой. И тут мы видим именно такой покрой. Правда, возникает впечатление, что на шапку с меховой оторочкой скульптор нахлобучил металлический воинский шлем. Можно даже разглядеть какие-то детали, напоминающие элементы ковки. Но очевидно, что автор хотел все-таки изобразить торжественную княжескую шапку типа мономаховой. Ничего криминального я здесь, честно говоря, не усматриваю.
— Насколько аутентичны прочие детали одежды?
— Я могу различить, что Владимир облачен в хламиду, поверх которой, по-видимому, наброшен княжеский плащ, застегнутый пряжкой. Здесь в принципе я тоже больших ошибок не вижу. Обычный княжеский наряд — это длинная хламида, византийский далматик, до пят. Так что главные детали соблюдены. Несколько смущают меня разве что рукава. Насколько я их различаю, они здесь широкие, свисающие. Даже как будто подвернутые немного. Они очень похожи на рукава боярских кафтанов московского периода. На византийских императорских далматиках они были более короткими, не доходили немножко до кистей. Вот эта деталь, мне кажется, не вполне аутентична. Но тоже не криминальна. Несколько перебрали, мне кажется, с мелкими украшениями и узорами на одежде. Однако в целом ничего скандального я не наблюдаю. К тому же надо принять во внимание то, что каких-то совсем уж мелких деталей княжеского наряда эпохи Владимира мы не знаем.
— А с крестом все в порядке? Есть мнение, что он не соответствует канонам церкви восточного обряда.
— Нет-нет. Нельзя забывать, что Владимир — это конец X века. Когда мы говорим о специфически католических или специфически православных элементах обряда, мы все-таки имеем в виду значительно более позднее время. Разделение церквей началось лишь в середине XI века, через несколько десятилетий после смерти Владимира. И для Руси, и для Византии его эпохи четырехконечный крест абсолютно нормален.
— Понятно, что черты лица достаточно условны...
— Да, это уже чисто область авторской фантазии: мы не знаем, как выглядел Владимир. Из современных ему изображений имеются лишь монеты, на которых мало что можно разглядеть. Впрочем, отчетливо видны усы и бритый подбородок. С точки зрения моды того времени — борода на памятнике явно лишняя.
— Возможно, это объясняется идеологическими мотивами: не хотели, чтобы князь был похож на запорожского казака.
— Может быть. Но тут я тоже не стал бы сильно упрекать скульптора. Все-таки речь идет об очень специфических деталях эпохи. Через 100–150 лет мода уже была другой. В целом мы видим достаточно аутентичный собирательный образ древнерусского князя того времени. Я бы, может быть, сделал его попроще, без некоторых лишних, на мой взгляд, элементов. Но это уже дело вкуса.
— Ну а насколько удачно, с вашей точки зрения, выбрано место установки? Возможно, логичнее было поставить памятник не в Москве, где Владимир никогда не был, а в Новгороде, где он княжил?
— Да, в Москве он действительно никогда не бывал, потому что и Москвы в то время, видимо, еще не было. Во всяком случае, как города. Но, как мне кажется, надо исходить из того, что мы ставим памятник Владимиру не как новгородскому князю, а как крестителю Руси, имеющему в этом смысле отношение ко всем русским городам. Поэтому логично и естественно поставить его в столице. С этой точки зрения было принято правильное решение.