23 августа 2014 года 24-летняя Мария Романова отправилась за покупками в подмосковный гипермаркет. Поехали втроем: она, сестра Дарья и мама Светлана Николаевна.
Около трех часов дня на 14-м километре МКАД с ними поравнялся автомобиль «Шевроле Ланос», двигавшийся слева. Обе машины собирались съехать с МКАД в направлении магазина. Водитель «Шевроле» стал теснить автомобиль, в котором ехала Мария, пытаясь перестроиться правее. Романова подумала, что водитель «Шевроле» намерен совершить маневр, и решила уступить ему дорогу. Однако маневр он совершать не стал, она продолжила движение и в нужном месте повернула направо. И вдруг «Шевроле» обогнал «Хенде», в котором ехала Романова, и преградил ей движение.
Марии пришлось остановиться. Из «Шевроле» вышел водитель, молодой человек лет 25, подошел к «Хенде», открыл дверь со стороны водителя и, по словам Марии, матом стал ей втолковывать, что ездить она не умеет, права, безусловно, купила и т.п.
Мария хотела объяснить, что она ехала в своей полосе и правил не нарушала, однако в этот момент из «Шевроле» вышла девушка, подошла к «Хенде», внезапно схватила Марию за левую руку и за волосы и стала вытаскивать ее из машины. Пока она ее тянула, молодой человек достал из багажника своего автомобиля бейсбольную биту, вернулся и начал избивать Марию.
Судя по повреждениям, он нанес Марии Романовой несколько ударов сбоку и сзади: по затылку, по шее, в висок, по пояснице и по коленям. Все это время девушка держала Марию за волосы, не давая ей упасть.
Видимо, в это время она на мгновенье потеряла сознание, потому что, когда Мария снова открыла глаза, она увидела, что из проезжавшей мимо машины вышли молодые люди, которые попытались унять водителя «Шевроле». Они кричали, что нельзя бить женщину, потом отобрали у него биту и забросили ее в открытый багажник его автомобиля. Когда Марию выволокли из машины, ее мать выбежала на дорогу и попыталась оттащить от дочери озверевшую спутницу водителя «Шевроле». После того как Мария лишилась чувств, пассажирка «Шевроле» вцепилась в Светлану Николаевну. Она схватила ее за волосы, а ее спутник стал колотить ее битой по спине, по бокам и по коленям. Остановились нападавшие только после того, как у водителя «Шевроле» отобрали биту. Вступившиеся за женщин молодые люди прокричали, чтобы они поскорей уезжали.
Когда Мария пришла в себя, они сели в машину и направились на парковку гипермаркета. Каково же было их изумление, когда они снова увидели «Шевроле». Неизвестно, чем бы закончилась эта гонка, если бы не стеклянная бутылка. Водитель «Шевроле» метнул ее в машину Марии, но, к счастью, промахнулся и попал в другой автомобиль, который стоял на парковке в ожидании хозяина. Там сработала сигнализация, и «Шевроле» скрылся.
Романовы поехали в травмопункт в Видном. Там у Марии началась рвота, и ей стало плохо. Когда сделали рентгеновские снимки, выяснилось, что у Марии закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, многочисленные гематомы, закрытый перелом правого поперечного отростка четвертого поясничного позвонка, повреждение шейного отдела позвоночника и ушиб грудного отдела позвоночника.
У Светланы Николаевны диагностировали многочисленные ушибы и гематомы.
На следующий день они написали заявление по месту жительства в ОВД города Домодедово. Там долго хранили гордое молчание, и Романовы несколько раз приходили на прием, чтобы выяснить судьбу своего заявления. В конце концов, не получив никакого ответа, они сами выяснили, к территории какого отдела полиции относится место происшествия, и подали заявление в ОВД «Капотня».
А 12 января 2015 года, то есть спустя пять месяцев после нападения, там возбудили уголовное дело по части 2 пункт «з» статьи 112 УК (причинение вреда здоровью средней тяжести).
Организованная группа марает честь мундира
Оказалось, что напал на Марию некто Вячеслав Алексеевич Пермяков, 1988 года рождения, а его спутницу зовут Виктория Сергеевна Феофанова, 1989 года рождения. Выяснилось также, что гражданин Пермяков нигде не работает, а на «Шевроле» катается по доверенности своей тетушки Дарины Евгеньевны Ханиной. Дело возбудили только в отношении Пермякова, а его спутница, приехавшая в Москву из Башкирии, такой чести не удостоилась и является свидетелем.
Правда, Романовым сказали, что дело в отношении Феофановой будет выделено в отдельное производство. Это очень разумно, потому что иначе пришлось бы считать парочку организованной группой, а это уже совсем другое дело и является отягчающим обстоятельством. А кому нужна организованная группа? Полиции точно не нужна — это лишняя работа. Поэтому материал для проведения проверки направили в ОМВД по району «Капотня», и там его след теряется. Точнее, известно, что в возбуждении дела в отношении Феофановой отказали, но вот материал проверки, по выражению начальника ОМВД Р.А.Тафинцева, отсутствует. Что это значит, сказать трудно, ясно только, что без этого материала невозможно оспорить постановление об отказе.
Но мы забежали вперед. Дело по нападению на Светлану Николаевну 7 декабря 2015-го, спустя год после происшествия, выделили в отдельное производство. Причем в постановлении написано, что в действиях Пермякова и Феофановой усматриваются признаки преступления (побои, ч. 1 статьи 116 УК РФ). Выходит, что маму били двое, а Машу, которой причинили более тяжкие повреждения, бил только Пермяков, а Феофанова наблюдала, но не участвовала.
Во время следствия по делу о нападении на Марию Романову провели две судебно-медицинские экспертизы, обе в отделении экспертизы телесных повреждений городского бюро СМЭ. Причем постановление о проведении первой экспертизы почему-то было вынесено до окончания лечения Марии Романовой. Обе экспертизы провела судмедэксперт Лилия Михайловна Михайлова.
На первую экспертизу ушло всего полтора дня: началась она 30 декабря 2014 года, а закончилась 31 декабря 2014 года в 2 часа дня. Успели до прихода Деда Мороза.
Там вот, за эти полтора дня эксперт установила, что некоторые повреждения легкие, некоторые — средней тяжести, а вот, например, повреждение капсульно-связочного аппарата шейного отдела позвоночника оценить объективно невозможно, потому что отсутствуют данные компьютерной томографии шейного отдела. Стесняюсь спросить: почему эксперт в таком случае не вернул дело в суд с сопроводительным письмом о необходимости провести КТ?
Экспертиза проводилась по документам — Марию никто не осматривал.
Вторую экспертизу провели в октябре 2015 года. Выводы дословно повторяют результат первого исследования, но с небольшой разницей. В конце написано: «Ответить на вопрос постановления, могли ли данные телесные повреждения у М.Романовой образоваться при падении с высоты человеческого роста на землю, не представляется возможным, так как не указаны обстоятельства падения.
Ответ на вопрос постановления, могли ли данные телесные повреждения у Романовой образоваться при ударе битой, дан при ответе на вопросы о механизме образования повреждений».
Переводим на русский язык. Обстоятельства падения не указаны потому, что падения не было, — это логично. А насчет биты на предыдущей странице сказано: телесные повреждения образовались в результате ударов тупым твердым предметом.
И дальше: «Перелом правого поперечного отростка 4-го поясничного позвонка расценивается как вред здоровью средней тяжести».
Адвокат озверела: она сказала, что пожалуется
Слушание дела по обвинению Пермякова началось в Люблинском суде 2 февраля 2016 года.
По словам потерпевшей и ее адвоката, буквально после второго заседания судья Богдан Иванович Васильев начал приглашать в свой кабинет Марию, ее сестру и мать и вести долгие беседы о том, что в связи с амнистией от 24 апреля 2015 года Пермяков будет освобожден от наказания. Зачем же тогда судиться? Ну подумаешь, дорожный конфликт, в Москве все люди сумасшедшие и злые. Лучше помириться и взыскать деньги за моральный вред…
Таких душеспасительных бесед было несколько. Пикантность ситуации состоит в том, что, согласно амнистии, от наказания освобождались лишь те, кто не был осужден к лишению свободы. Судья, видимо, допускал, что адвокат не прочитал текст амнистии. Бывает это нередко, и в таком случае все могло бы сложиться как нельзя лучше.
Но все всё прочитали.
Ладно. Допросили потерпевшую — очень подробно и долго. А вдруг она сама напрыгнула на капот машины Пермякова?
Подробный допрос — дело хорошее, в суде спешить некуда. Одно странно: допрос обвиняемого Пермякова длился не больше минуты. Его спросили: подтверждает ли он данные на следствии показания? Он сказал: да. На этом допрос закончился.
Допросили судебно-медицинского эксперта. Лилия Михайлова подтвердила все сделанные ею выводы. Однако судья вынес постановление о назначении третьей судебно-медицинской экспертизы. К четырем вопросам, на которые эксперт уже ответил, прибавились еще три.
Первый: мог ли перелом правого поперечного отростка 4-го поясничного позвонка образоваться после конфликта с Пермяковым?
Второй: обусловлена ли длительность лечения потерпевшей обнаруженными телесными повреждениями или вызвана другими обстоятельствами, например обострением хронических заболеваний?
Третий: были ли причинены потерпевшей Марии Романовой повреждения в области шейного отдела позвоночника и подлежат ли они судебно-медицинской оценке и квалификации?
Никаких новых документов экспертам не предоставили. Марию так никто и не осмотрел. Все те же снимки, те же медицинские карты. Как в этой ситуации в том же экспертном учреждении могли ответить на последний вопрос, понять не представляется возможным.
Третья экспертиза продолжалась три с половиной месяца и увенчалась открытиями. Оказалось, что у Марии было лишь два повреждения: гематомы около глаз и под коленями. Все остальное подтвердить не удалось. А длительность лечения объясняется ее многочисленными жалобами. И вышло, что действия Пермякова нужно переквалифицировать со статьи 112 УК РФ («Причинение вреда здоровью средней тяжести») на статью 116 УК РФ («Побои»).
Но все эти открытия до следующего судебного заседания адвокату потерпевшей и прокурору Л.Н.Саутовой оказались недоступны: судья не дал возможности ознакомиться с ними заранее и предоставил текст заключения только в процессе, тем самым поставив потерпевшую перед фактом.
И по случайному стечению обстоятельств результаты третьей экспертизы поспели в суд к тому моменту, когда вступили в силу изменения 116-й статьи УК: теперь наказание предусматривалось лишь в случае нанесения побоев несовершеннолетним и из хулиганских побуждений.
А где же, спросите вы, Виктория Феофанова, которая так отважно помогала Пермякову сражаться с Марией Романовой?
Нет, она не оставила Пермякова в беде и находилась в зале суда. Это не помешало судье Васильеву 12 июля 2016 года допросить ее в качестве свидетеля. Не подумайте, что я ошиблась, ведь УПК запрещает свидетелям находиться в зале суда во время рассмотрения дела. За-пре-ща-ет. По какой причине судья Васильев сделал для Феофановой исключение — неизвестно.
Еще хотелось бы понять, почему Богдан Иванович не допустил к участию в процессе второго адвоката потерпевшей. По закону адвокатов у участников процесса может быть сколько угодно. Не допустить можно только по одной причине: если у адвоката нет ордера или доверенности. В любом другом случае отказ означает нарушение права на защиту, которое Конституцией страны гарантировано всем гражданам России.
А у обвиняемого Пермякова было два адвоката. Ведь два адвоката лучше, чем один, так ведь?
Может, оно и к лучшему. В протокол судебного заседания от 30 июня судья Васильев внес замечание адвокату потерпевшей, которая, с его слов, ему угрожала. Да, адвокат озверела: она сказала, что пожалуется на действия председательствующего в квалификационную коллегию судей. В ожидании буйных выходок адвоката судья вызвал в зал судебного пристава. Осторожность никогда не помешает.
Однако, несмотря на сложную обстановку, 15 июля 2016 судья Богданов постановил: «уголовное дело в отношении Пермякова Вячеслава Алексеевича по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 116 УК РФ …прекратить в соответствии с ч. 2 ст. 24 УПК РФ (отсутствие в деянии состава преступления в связи с устранением новым уголовным законом преступности и наказуемости деяния)… Гражданский иск потерпевшей Романовой М.Е. оставить без рассмотрения».
Нападение на дороге — не самое плохое, что может случиться в жизни
Знаете, почему в других странах в толпе всегда можно безошибочно определить гражданина нашей страны? По выражению лица, на котором написана безнадежность.
Мария Романова всего-навсего ехала с семьей за покупками.
Человеку, который ехал в другой машине, почудилось, что она сделала неприличный жест в его сторону. Этому нет никаких доказательств, Мария очень спокойная и уравновешенная молодая женщина. Да если бы даже и были — и что?
А то, что этот человек ездит по городу с бейсбольной битой в багажнике. И когда ему почудилось, что его не уважают, он достал этот инструмент правосудия и избил двух женщин. А его знакомая ему помогла, неравнодушная оказалась девушка.
Правоохранительные органы сделали все возможное, чтобы замять этот пустяковый инцидент: ведь никого не убили, руки-ноги на месте, и голова не оторвана. А нападение на дороге, ушибы, гематомы, некоторые неприятности с позвоночником и стресс — это, знаете, не самое плохое, что может случиться в жизни. И с первого дня после происшествия Марии Романовой и ее матери недвусмысленно дали это понять: а как иначе можно объяснить то, что они долго ходили по инстанциям, прежде чем кто-то вообще обратил на них внимание?
Ни один человек на свете не рождается с юридическим образованием. И в случае чего мы не обязаны разбираться в тонкостях юриспруденции. Но вот чего никто не может у нас отнять, так это ощущения справедливости или несправедливости, которое чрезвычайно обостряется в суде. Ощущение — оно и есть ощущение, оно или есть, или его нет. Так вот, когда человек понимает, что проведение третьей экспертизы удачно совпадает с изменениями в Уголовном кодексе, которые лишают его последней надежды на защиту, у него на лице и появляется эта печать безнадежности, которую ничем не вывести. И делай с ним что хочешь — он никогда не поймет, почему второй участник нападения выступает в качестве свидетеля.
Война — понятно.
Стихийное бедствие — понятно.
Но когда ты едешь по своим делам, а на тебя ни с того ни с сего нападают, и негде искать защиты, — это нарушает естественный ход вещей. Тебе говорят: это суд, а ты не можешь в это поверить. И все теряет смысл.
У Марии Романовой на шее, на месте повреждения шейного отдела позвоночника, начала расти киста. Что будет дальше — никто не знает. И некуда пойти, некого просить. Хочешь — лечись, суд ведь не больница.
Дело о нападении на ее мать заморожено.
И можно долго объяснять, что правосудие свершилось, — нельзя заставить Марию поверить в то, что это она напала на Вячеслава Пермякова и Викторию Феофанову. Зато можно поверить в то, что в любой день и час, в любом месте с тобой может произойти все что угодно. И не вздумай дергаться, мы тебя не больно зарежем…