Знаменитая максима доктора Джонсона — «благими намерениями вымощена дорога в ад» — вполне подтверждается примерами из истории. Самые наилучшие морализаторские намерения политиков и властей оборачиваются своей полной противоположностью. «Сухой закон» и в Америке в 20–30-е годы, и в СССР в перестройку сыграл в высшей степени деструктивную, дестабилизирующую роль. В США принятый под давлением протестантских и феминистических активистов закон о запрете продажи спиртных напитков привел к небывалому росту в этой стране, кичащейся своей праведностью, преступных сообществ. Во многом разнообразные этнические мафии 20–30-х стали порождением «сухого закона». Знаменитый чикагский гангстер Джон Торрио заработал более 30 миллионов долларов на бутлегерских операциях.
Но, что еще хуже, разрушилась вера простого американца — набожного человека пуританских нравов — в неукоснительное соблюдение законов в стране и в крепкую мораль окружающего его общества. Спиртное можно было купить буквально в любом квартале любого города. Как отмечает историк Пол Джонсон, до принятия «сухого закона» в Вашингтоне легально торговало алкоголем 300 пивных, а после введения запрета — 700 «кабаков», которые обслуживали 4000 контрабандистов. Полицейские, муниципальные чиновники массово коррумпировались, примером чему стал мэр Чикаго «Большой Билл» Томпсон, после смерти которого в принадлежащих ему банковских ячейках было найдено 1,5 миллиона долларов.
В СССР непродуманная попытка Горбачева–Лигачева одномоментно отучить сильно пьющую страну от пагубной привычки привела к потере 25 миллиардов рублей ежегодного дохода в бюджет, в результате чего (наряду с падением цен на нефть) советская экономика стала стремительно загибаться. «Сухой закон» заключался в сокращении времени торговли алкоголем (отделы спиртного открывались в два часа) и общего количества выпускаемых крепких напитков. Как следствие началось массовое самогоноварение, приведшее помимо прочего к исчезновению сахара из свободной продажи, что так же, как и километровые очереди в магазин за водкой, с их ужасными давками, вызывало озлобление людей, перечеркивало положительные последствия борьбы с пьянством.
В те же годы был инициированы телемосты с Америкой (Познер–Донахью), где одна из советских гражданок в ответ на нескромный вопрос штатовского ведущего заявила, что «у нас секса нет». Да, именно отношение к эротике и сексу является маркером для любых репрессивных режимов, о чем писал еще в свое время Иосиф Бродский в эссе «Меньше единицы» или Джордж Оруэлл в «1984». Старика Фрейда запрещали к ввозу в СССР вместе с журналами «Плейбой». Разумеется, в Советском Союзе секс наличествовал, но то, что публичное упоминание о нем табуировалось самым нелепым образом, служило сильнейшим раздражителем для немалой части населения, особенно юной. Моралистическое советское законодательство искалечило жизнь немалому числу талантливых людей. Любой фотограф мог быть привлечен к ответственности «за порнографию», если у него находили «обнаженку», как, например, автор культовых снимков Борис Михайлов, а критериев отличия эротики от порно не существовало.
Не случайно Запад в глазах советской молодежи (и не только) ассоциировался в первую очередь не с политическими свободами, а с сексуальными. Как мечтательно-завистливо говорил герой Довлатова: «Никакого идейного воспитания. Никакой социалистической морали. Кругом журналы с голыми девками...» Даже в Польше снимали в глухую пору, после подавления «Солидарности», эротические фильмы типа «Новых амазонок», не говоря уж про Югославию, поездка в которую означала возможность посмотреть стриптиз или купить за бешеные деньги невинный эротический журнал, отсутствие чего на родине порождало глухой скрежет и недовольство цензурой.
Но морализаторские усилия всегда оказываются тщетными. Так, в Греции, в период диктатуры «черных полковников» во главе с Георгиосом Пападопулосом, с целью «морального оздоровления общества» тиран запретил мини-юбки (наряду с длинными волосами у мужчин и т.п.). Но подобные запреты лишь усиливали негодование студенчества, которое находилось в авангарде борьбы с диктатурой, и вызывали смех во всем мире. В ряды оппозиции вливались и те, которые бы в ином случае никогда бы не стали ввязываться в политическую борьбу, но кого подтолкнули к этому шагу мелочные ограничения правительства. В итоге режим «черных полковников» продержался лишь семь лет. Любопытно заметить, что сам Пападопулос (великий защитник православных скреп) жил со своей любовницей, а чтобы развестись с женой, что было почти невозможно по тогдашнему консервативному законодательству, принял «под себя» особый закон короткого срока действия о быстром разводе. Сразу после его свадьбы он был отменен, но вскоре сам Пападопулос оказался в тюрьме пожизненно.
Советские люди, жившие или служившие в ГДР, отмечали необыкновенно высокий уровень сексуальной раскованности в рамках тамошнего коммунистического режима. Они с удивлением отмечали, что западные немцы, приезжавшие в ГДР, были подчас шокированы свободой нравов в Восточной Германии. Это объяснялось тем, что режим Хонеккера, проигрывавший по всем статьям в соревновании с ФРГ, понимал, что гражданам необходимо дать отдушину, сублимировать их энергию на нечто иное.
Сегодняшний российский режим, запрещая доступ к популярным порносайтам, создает проблему на пустом месте. Какой-нибудь смирный «ботаник», который прежде щелчком мыши мог открыть нужный сайт и получить пусть и эфемерное удовлетворение, теперь, обходя запреты (а их, безусловно, будут обходить), будет лишний раз нелестным словом вспоминать власти, раздражаться негодующими постами на форумах и в социальных сетях. Французская молодежная революция 1968 года началась с запрета на посещение женского общежития. Казалось бы, пустяковый повод, но он обнажил копившееся в обществе напряжение, когда юное поколение заставляли жить по устаревшим моральным нормам. Сейчас в РФ власть, активно занявшись строительством духовных скреп, пилит под собой сук, на котором сидит. Воспитание взрослых людей, за которых решают, что им можно посещать в Интернете и что — нет, до добра не доведет.
В тех же США, стране пуританской и антисексуальной, при всех перегибах политкорректности и феминизма, никто не думает всерьез покушаться на порнографию, крупнейшим потребителем которой Америка остается. И власть, и общество там прекрасно понимают, что людям необходима отдушина, что если не позволять делать населению маленькие грешки, то придет черед больших.
Агрессивное морализаторство всегда контрпродуктивно. Сегодня Россия переживает после сексуальной революции времен перестройки и 90-х сексуальную контрреволюцию. Страна входит в период викторианского ханжества, который может затянуться надолго. Но ситуацию необходимо рассматривать шире — как общее следствие наступления на Интернет, предпринятое государством. Сперва отключили несколько сайтов СМИ, затем прикрыли ряд развлекательных ресурсов, после — популярный политический блог. Общество проглотило это наступление, промолчало. Сегодня государство уже ударяет по интересам миллионов потребителей дешевой эротики, заставляя ставить их плагины и т.д. Год назад удалось отбить наскок на Википедию, доступ к которой хотели заблокировать под смехотворным предлогом. А вот китайцы до сих пор живут отрезанными (периодически отрезаемые) от Вики и от Фейсбука, заменяя их своими эрзацами. Больше ли поклонников у запрещенных PornHub и YouPorn, чем у Википедии, и способны ли они к самоорганизации, — мы узнаем уже скоро.