Суд присяжных единодушно постановил: Анастасия Новикова имела умысел на убийство сына и не заслуживает снисхождения. 17 лет колонии. Никакого оправдания.
«Таких, как она, убивать нужно!», «Детоубийца, надеюсь, за решеткой с ней разберутся как следует» и «Как ее только земля носила?» — целая куча сообщений в соцсетях...
«Мама, где Егор? Он с тобой? Что случилось?» — испуганно спрашивает Настя на третий день после произошедшего, увидев собственную мать, которая пришла в суд на избрание меры пресечения.
Убийство или несчастный случай? Этот вопрос до сих пор не дает покоя самой Ларисе Новиковой. Она уверена, что дочь подставили, чтобы не разбираться с тем, что произошло в тот день на самом деле, и не искать других виновных в гибели ее единственного внука.
Без белых пятен
Была комната. Было открытое окно. Девушка с ребенком на руках. Он спиной доверчиво прижимается к животу мамы и... «Аннушка уже разлила свое подсолнечное масло...»
Мы разговариваем с Ларисой в квартире ее московской сестры. Дикий случай четырехлетней давности в Рязани — да, наверное, большинство из горожан и не вспомнят сейчас, что тогда произошло. Что уж говорить о Москве. Где новость живет максимум несколько часов.
Лариса Новикова приехала опять хлопотать за Настю. Дело зряшное — везде, вплоть до Верховного суда, им уже отказано. Детоубийца. Невинный малыш...
Обычная рабочая семья. По российским меркам среднестатистическая. Мать и дочь. Отца не было. Мать трудилась социальным работником, в свободное время занималась отделкой квартир, дочь Настя подрастала, на дворе в 90-е — тратить время на воспитание, на чтение сказок на ночь, на прогулки в выходные по зоопарку нет времени: выжить бы!
После школы и училища, впрочем, так и не законченного, Настя Новикова поступила работать официанткой в кафе, уже во время расследования оттуда даже придет на нее положительная характеристика.
Соседи говорят, что ссоры между матерью и дочерью были постоянно. Молодая же девчонка, ей бы погулять, потусоваться. Да они все сейчас такие!
«Настя была... Нет, то есть она есть, есть, конечно, несколько легкомысленная, что ли, — раздумывает Лариса. — В общем, она часто влюблялась, увлекалась и каждый раз верила, что это навсегда. Когда забеременела, так мы и секунды не думали, рожать или нет, что мы, ребенка не поднимем?!»
Егорка — бабушкина радость. Шустрый, смешной бутуз. Он уже ходить начинал, так в доме все острые углы заложили, чтобы не упал, не ударился, не заплакал. Окно занавешено шторами — только крохотная щелочка остается, для воздуха, но и тут бабушка поставила большой горшок с цветком, чтобы створка случайно не открылась шире.
В тот страшный день, 27 августа, когда Лариса вернулась домой, окно было распахнуто настежь. Штора сорвана. Настя сидела пристегнутой наручниками к батарее. Рядом — пустая бутылка пива. Еще две — в других местах их небольшой квартиры.
«Я не понимаю, как, зачем полицейские давали ей пить? Чтобы потом всем говорить, что она сделала это в стельку пьяная? Зачем?» — все спрашивает и спрашивает то ли саму себя, то ли меня, то ли вообще молчащие небеса Лариса.
— Лариса, но это же вы сами вызвали полицейских? Еще до того, как все случилось? — переспрашиваю я женщину. — Ведь все началось именно с вас.
— А я и не отказываюсь. Эх, кабы знать...
Из объяснения Новиковой Л.И., взятого инспектором по делам несовершеннолетних отдела полиции №2 (по обслуживанию Октябрьского района) МВД по городу Рязани Кондюковой Т.С.
«В данной квартире мы проживаем втроем. На протяжении длительного времени моя дочь злоупотребляет спиртными напитками, часто не ночует дома, уходит без объяснения причин, оставляет ребенка со мной. Содержанием ребенка занимаюсь одна я, дочь в этом участия не принимает...» — объяснение, взятое через несколько часов после трагедии, буквально по горячим следам, данное Ларисой, матерью Насти, — еще один, самый главный, гвоздь в крышку гроба обвинения Насти.
Худой мир
За неделю до этого, 21 августа, они опять поссорились окончательно и бесповоротно.
«Ну я и написала тогда заявление в полицию, чтобы они меры к ней приняли, ведь нельзя же так! — в сердцах говорит Лариса. — Бес попутал. Я же не думала, что этой бумаге дадут ход. Что я там в горячке понаписала? Примите меры, дочь не должным образом занимается воспитанием... Написала и забыла. Тем более что за все последующие дни к нам ни разу никто не пришел...»
Они успели помириться и еще раз поссориться. Приехала из Москвы в гости родная сестра Ларисы с ее племянницей. Уже вдвоем учили Настасью жизни. 6000 Ларисиной зарплаты на троих, по 2000 на человека, ребенок ведь тоже человек. Надо же и совесть иметь — что ж, всем сидеть на маминой шее и ноги свесить?..
Между тем незаметная бумажка шла себе по инстанциям и наконец была передана в районный отдел по делам несовершеннолетних. Ей официально присвоили порядковый номер — 12286. Началась работа.
«Утром 27-го Настя вернулась домой вся в слезах — оказалось, ее бывший парень вместе с двумя другими друзьями разбился в автомобильной аварии. Она все повторяла, что ей обязательно нужно на похороны, что деньги требуются на эту поездку, ни о чем другом говорить не могла просто».
Строчит в соцсети знакомым. На домашних ноль внимания. Рядом бутылка пива и открытое детское питание. Егорушка в ходунках бегает по комнате. «Мам, посидишь с ним? Мне уехать надо».
«Да когда же все это закончится, господи!» — снова назрел конфликт, мать с теткой собрались и ушли на рынок. Пусть поостынет. Ехать ей надо!
«Уже как мы ушли, Настя кинулась за деньгами — у нее тысяча отложена была, ничего не нашла и решила, что это мы с сестрой забрали эти деньги, чтобы ее не пустить. Ну и... вызвала полицию, сказала, что у нее украли большую сумму».
Раз мать обвиняет ее в плохом воспитании сына, заявления пишет, то и она, Настя, напишет свое.
...К самым страшным трагедиям приводят порой самые незначительные мелочи. Несущественные и непоправимые детали. Нанизываются словно бусинки на ниточку, одна к другой, одна за другой. И на какой-то бусинке еще можно остановиться. Но затем — снежный ком, обвал, и все, ничего уже не изменить и не исправить.
Если бы Настя почаще занималась Егорушкой, которого очень — этого не отрицает никто — любила. Если бы Лариса не разозлилась на нее так сильно. Если бы та бумага пришла в ПДН раньше или позже, а инспекторши по делам несовершеннолетних чуть замешкались и объявились, когда мать с сестрой не ушли на рынок или когда вернулись и все уже были дома...
В дверь раздался звонок. «Кто там?» — «Полиция!» — Настя распахнула дверь — она была уверена, что полиция прибыла расследовать ее заявление о денежной краже.
Но дело было вовсе не в деньгах....
Наручники на батарее
7 минут. Прошло всего лишь 7 минут. С того момента, как тело десятимесячного малыша нашли на земле под их окнами, и от того — как Настя добровольно открыла дверь полицейским.
Из кассационной жалобы Ларисы: «Женщины, не разуваясь, не показав удостоверения, не представляясь и никак не подтверждая своих полномочий, стали садиться без приглашения, перемещаться по квартире, осуществлять действия по осмотру помещения. Увидев растерянность Новиковой А.О., женщины в форме не проявили сочувствия, наоборот, стали агрессивно и с использованием экспрессивной лексики требовать от матери малолетнего ребенка собрать его вещи, чтобы они могли его забрать...»
«Они сказали дочери, что отнимут у нее ребенка, потому что она — плохая мать, чтобы она его им отдала, потребовали свидетельство о рождении Егора и ее паспорт, сели заполнять документы».
Что церемониться-то — вон у нее и бутылка пива на столе стоит! Бессовестная какая!
Обе дамы были настроены весьма решительно. Конечно, никаких разрешений, позволяющих просто так забрать мальчика у матери, у них не было. Это не так-то и просто на самом деле. Никто бы Егора сразу не забрал — то, что они делали с Настей, называется у нас обычная профилактическая беседа... Но откуда это было знать 23-летней матери? Она схватила сына и начала отодвигаться к окну, толком и не соображая ничего, в горячке...
Если бы не погибли в ту ночь приятели. Не пропала бы тысяча рублей… Мама! Мамочка! Катится снежный ком, погребая под собой маленького Егорку...
Резко повернулась к окну, чтобы посмотреть, не возвращается ли мать. Егор был прижат к ее животу спинкой. Что было дальше — как провал в памяти. Полицейские Татьяна Кондюкова и Алена Беловол уверяют, что сидели все время на диване, близко не подходили к девице с ребенком... 9-й этаж — шансов выжить ноль.
«Настя уверяет, что она повернулась с Егором к окну и внезапно почувствовала толчок в спину, как мы предполагаем, это была полицейская — может быть, она хотела забрать малыша или подумала, что Настя с ним вдвоем собирается выпрыгнуть. Почему разжались у нее руки? Я столько раз размышляла, что же там могло произойти за эти секунды, и до сих пор не знаю, — переживает Лариса. — У Насти же все вообще как в тумане было. После того как она выпустила Егора из рук, она потеряла сознание. Пришла в себя уже пристегнутая к батарее, соседей позвали в понятые, те еще больше подлили масла в огонь».
Тело маленького Егора пролежало на земле с половины пятого, времени его гибели, до почти девяти вечера. Пока взрослые вокруг суетились, звонили своим начальникам перепуганные полицейские дамы. ЧП на районе! В присутствии двух сотрудниц ПДН нерадивая мамаша выбрасывает из окна ребенка.
«Поймите, я не оправдываю свою дочь. В том, что случилось, большая доля ее вины и моей тоже. Но почему же не отвечают те, на глазах которых произошла эта трагедия? Если они считают, что Настя умышленно убила своего ребенка, как они, специалисты, наблюдали за ее приготовлениями и не остановили ее? Да и зачем Насте убивать Егора на их глазах? Если она хотела избавиться от него, то могла бы сделать это без посторонних и представить все, к примеру, несчастным случаем».
Уже в процессе расследования выяснилось, что прийти к Новиковым должна была только один инспектор ПДН — Татьяна Кондюкова, а подругу захватила для храбрости. Такие конфликтные семьи одной лучше не посещать, как объясняли они. Другой сотрудницей оказалась Алена Беловол. И это не первый их опыт похода в проблемную семью.
Незадолго до этого еще одна мать-одиночка, к которой, как рассказывали, эти служительницы пришли также проводить профилактическую беседу, набросилась на Алену Сергеевну и искусала ее. Ту кусательницу осудили.
Рязань — город маленький. Все всех знают. Что же это за профилактические беседы такие, после которых кусаться хочется?!
Родные люди
«Когда мы соглашались на суд присяжных, то были уверены, что удастся все объяснить. Но присяжные — работники детского сада, родственники сотрудников полиции, большинство женщин в возрасте, они все были против нас, нам даже отвода им дать не позволили».
Лариса сегодня уверена, что следствие побоялось огласки. Если квалифицировать совершенное преступление как «убийство по неосторожности» или вообще трагический несчастный случай, то сразу встает вопрос о возможной халатности со стороны работников правоохранительных органов или даже превышении ими должностных полномочий. Что они не почувствовали, не среагировали, не исключено, что своими нравоучениями, высказанными в категоричной и грубой форме, загнали молодую мать в угол, спровоцировав эту трагедию...
Оно кому надо? Копаться во всем этом грязном белье. Во всяком случае, уголовное дело по заявлению Новиковой Анастасии Олеговны о привлечении к ответственности инспекторов по делам несовершеннолетних после проверки возбудить отказались.
Женщины-полицейские, как говорят, и так сильно переживали. Им вроде бы даже понадобилась помощь психолога. Насте же долго искали мотив. Состояние аффекта не подтвердилось. Наконец решили, что действовала она чисто из хулиганских побуждений. Захотела и выбросила.
Поэтому 17 лет. Жестокий приговор. Для сравнения, матери Ани Шкапцевой — убитой в 2011 году своими родителями, которые затем долго изображали ее похищение из коляски у магазина, 10-месячной девочки из Брянска, — дали 4 года 3 месяца.
Я вспоминаю еще одну молодую женщину. Тоню Федорову из Великого Новгорода, которую обвинили в том, что она также пыталась убить двухлетнюю дочь Алису, сбросив ее с лестницы. Девочка, к счастью, осталась жива. Единственный свидетель случившегося, их сосед, школьник, дал показания о том, что одна девочка (в крошечной Тоне было всего 36 кило) специально толкнула другую девочку.
Скорее всего, это верткая Алиса пролезла меж лестничных перил, и мама Тоня попыталась удержать дочку, но не успела. Но... знаем мы таких мамаш! Тоже разведенная, ребенок мешал устроить личное счастье, вот она и...
Я помню, как ездила к Тоне в Новгород, ее только что выписали из Сербского, где она проходила психиатрическую экспертизу, подтвердившую, что подозреваемая не способна причинить зло своему ребенку, девушка также прошла детектор лжи — но следствие это совсем не интересовало. Убийца — она и есть убийца. «Новгородская история» всколыхнула Интернет и Россию, гражданский супруг Антонины журналист Кирилл Мартынов — к концу расследования они официально поженились — сделал все возможное, чтобы вытащить жену из этого ада...
Но в нашей стране практически не бывает оправдательных приговоров. Тоне грозило 12 лет. Алисе — долгая жизнь без матери. Подумаешь, две растоптанные жизни из-за не очевидного события преступления. В ночь вынесения судебного решения они обе исчезли из города, чтобы так нигде и никогда больше не объявляться... Сейчас Алисе лет одиннадцать, должно быть.
Но у нее и Тони был отец и муж, настоящий. Пытавшийся их защитить.
У Насти же Новиковой нет никого, кроме матери. Смерть Егора, которого не пришлось даже хоронить — «Все сделали за нас родственники. Настя была в суде. Я с ней», — наконец примирила их обеих.
«Мне бы ее дождаться», — 53-летняя Лариса Новикова только последнее время немного пришла в себя. Продала ту проклятую квартиру. Остались лишь фотокарточки, отснятые для возможного будущего, объективного, как она считает, расследования. Кроватка с детскими игрушками. Стол с включенным компьютером. Окно...
«Я не убивала сына!»
Звонок из Костромской ИК-3 от Насти Новиковой раздался рано утром в воскресенье. Я его ждала. Не то чтобы надеялась добавить что-то еще к рассказу ее матери, просто хотела услышать голос, понять, почувствовать.
В колонии Настя почти потеряла зрение, она тубинфицирована Так что те, кто писал в соцсетях, чтобы ей за решеткой было несладко, могут быть полностью удовлетворены: ей несладко. Все ее письма с просьбами разобраться в случившемся остаются без ответа. Как выяснилось, многие жалобы почему-то отправлялись в Верховный суд не по форме — без штампов и сопроводительных писем, а так не положено. Поэтому хода им никто не дал.
Мама с тетей приезжают два раза в год, весной и осенью, чаще они не в состоянии.
...Сейчас Насте 27. Если она отсидит полный срок, то выйдет в 40. Бабий век.
«Я не убивала своего сына. Я не оправдываю себя... Но если бы вы знали, как бы я хотела все вернуть», — это были не телефонные помехи, а слезы. «Толчок в спину, и руки разжались, больше ничего не помню...» И с этим ей теперь — до конца.
ВАМНЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ
Мария БАСТ, председатель Ассоциации адвокатов России за права человека:
— Момент совершения преступления сопровождался присутствием представителей полиции по делам несовершеннолетних. Резонный вопрос: почему сотрудники сразу не закрыли окно, так как беседа была сложная, связанная с психологическим давлением на мать-одиночку, оказавшуюся в сложной жизненной ситуации, соответственно, любые варианты развития событий, в т.ч. и суицидальные, должны были быть учтены. Целесообразно ставить вопрос о вине государства в гибели ребенка, по крайней мере, в части компетентности пришедших к Анастасии специалистов. Но никто даже не был уволен после происшествия.
Что касается обращений Новиковой в инстанции, то здесь тоже все не так просто. Так, на конверте с надзорной жалобой не ставилась печать колонии, что стало отказом в рассмотрении ее жалобы в Верховном суде РФ. В результате мы помогли Анастасии восстановить сроки на обжалование и обратиться в суд, а чиновники, которые намеренно не ставили печати, были привлечены к ответственности. И, что является редким случаем, Верховный суд РФ рассмотрел надзорную жалобу, однако, как это бывает очень часто в надзорной инстанции, приговор остался без изменений.
Денис ТОКАРЬ, семейный психолог:
«Не доставайся же ты никому» — так можно одной фразой охарактеризовать случившееся в Рязани. Дикая история. Доведенный до отчаяния человек способен на многое — на все.
Одна мать-одиночка начинает кусать представителя власти, когда у нее пытаются забрать малыша. У другой ребенок непонятным образом выпадает из окна. Можем ли мы обвинять Настю в злонамеренном убийстве сына? Мы не судьи. Но маленький Егор невольно оказался на пересечении всех этих многочисленных несчастий, стал единственной жертвой, конечно, не считая своей матери. Которой жить с осознанием того, что произошло, всю дальнейшую жизнь.
Чтобы такие кошмарные ситуации не повторялись, необходимо, чтобы работой с проблемными мамами и семьями занимались профессионалы — не просто сотрудницы ПДН, а юристы и, самое главное, психологи. Способные грамотно и вовремя снизить накал страстей, успокоить молодую женщину, предложить ей реальную помощь, а не запугивать ее еще больше, и тем более — не загонять человека, которого обстоятельства и без того прижали к стенке, в угол, из которого можно выйти только в окно. Только так, я считаю, можно не допустить подобные трагедии впредь.