Наше время — время воинствующего эклектизма. Прокурор Поклонская несет портрет Николая II, а где-то рядом в Симферополе возвышается статуя Ленина, которую отстояли местные активисты от поклонников Евромайдана. На Украине переименовывают города и села, у нас же Ткачев и Белых, ничего не добившись, так и остались при Краснодаре и Кирове. В этом пестром смешении советского и русского нашли свое место и казаки.
Противоречивость существования казацкого движения в современном виде словно отражает противоречивость политики и идеологии нынешней Российской Федерации. Те казаки Кубани, что недавно напали на группу Навального, являются потомками запорожцев, переселенных в регион с Украины при Екатерине II и последующих царях. По идее, их более всего должно беспокоить возрождение традиционных языка (украинского!) и культуры. Ведь кубанское казачество стало в годы советской власти жертвой принудительной русификации, поскольку регион решено было не отдавать Украине, а оставить в составе РСФСР. Первое время в школах уроки велись на украинском, выходили газеты на этом языке, но уже с начала 1930 х Сталин решительно взял курс на искоренение украинского наследия. И политика была настолько успешной, что нынешние казаки на Кубани уже не ассоциируют себя со своими предками. Это в Европах начисто англизированные ирландцы или обиспанившиеся каталонцы, любят пофрондировать, посетовать на злых колонизаторов, лишивших их родного языка. У нас же такое невозможно представить.
За семьдесят лет советской власти традиционный уклад жизни казаков разрушен начисто, и восстановление его невозможно. Казачество — это навсегда канувший в прошлое образ жизни целого военнообязанного сословия. Представить в наше время такое сословие невозможно, несмотря на федеральный закон «О государственной службе российского казачества». А без этой сути казачество обречено, ибо только своим отношением к воинской службе оно и выделялось.
Тут можно провести сравнение казаков с народами Северного Кавказа. Возрождение тамошних традиций, пусть и в искаженном виде, было стремительным. Но это стало возможным именно благодаря множеству факторов: религия, язык и т.д. А как казакам сегодня выделиться из основной массы русского этноса? Да еще при такой утрате исторической памяти и смешении пришлых и коренных жителей? При массовом переходе к городскому образу жизни? Посему удел казаков в современной России — это ношение традиционных нарядов и исполнение песен, подобно тому как в Баварии бюргеры по выходным ходят в национальных костюмах. Политической роли они не могут играть по определению, но об этом чуть позже.
Казаки хоть и олицетворяются сегодня с истинно русским направлением, на самом деле формировались на окраинах Российского государства и впитали в себя немало самых разных этических элементов. Достаточно вспомнить «азиатские» лица Лавра Корнилова или атамана Семенова. Само название «казак» — тюркского происхождения и является однокоренным с «казахом». Забайкальские казаки и вовсе создали в итоге собственный язык, непонятный для посторонних: «Лонись с братаном по елани сундулой хлыняли на бараклане»*.
Казаки не были уникальным явлением в истории, подобных служивых сословий на границах было немало — в той же Европе венгры-секеи, сербы-граничары. Но в силу размеров Российской империи они приобрели уникальный статус, став для Запада олицетворением ужасов царизма. Если для нас сегодняшних казаки привычно ассоциируются со свободой, вольным духом, смелостью и, вообще, являются воплощением лучших черт — отсюда и соответствующий цикл у Розенбаума, то за границей «казацкий» является привычной приставкой к «деспотизму» и «погромам». Парадоксальным образом они были восприняты как опора империи, как инструмент угнетения и закабаления народов. Впрочем, у русской «прогрессивной» интеллигенции рубежа XIX–XX веков их репутация была такой же, достаточно вспомнить рисунок Серова.
Хотя казаки при советской власти лишились всего и стали одной из самых, так сказать, репрессированных групп, сегодня казацким движением движет не память об этом. Управление им легко перехватили и начали манипулировать — вспомним все эти должности советников по делам казачества при президенте, заместителей губернаторов по тем же вопросам. В перестройку и первые годы после нее, кстати, казаки поднимали голову и в Казахстане, на территории которого волей большевиков оказалось немало их земель. Но движение их было там быстро поставлено под контроль властей. Казаки пытались играть какую-то роль в Донбассе, при начале тамошней смуты, но ничего вразумительного не получилось, тот же Стрелков их отчаянно ругал за нестойкость и недисциплинированность.
Если в начале 1990 х казалось, что казаки станут мощным фактором во внутренней политике, то сегодня «угроза» их активности давно сошла на нет, и их удел именно показные пиар-акции — как в случае с Навальным или «Пусси райот». Бывшие столетиями «антигосударственниками» — до приручения в XVIII веке, сегодня казаки являются оплотом режима; как будто по заказу для заграницы демонстрируя его наихудшие черты в карикатурном виде: мачизм, нетерпимость к иному мнению, да еще и плетку — к великому ужасу европейцев, давно позабывших, что это такое.
Но такое шутовство контрпродуктивно как для имиджа России в цивилизованном мире, так и для имиджа самого казачества. Служить на подтанцовках у политтехнологов режима, выполняя грязные задания, вряд ли перспективно, если ставить целью хотя бы возрождение традиционной культуры (на большее замахиваться и нельзя). С казаками случилось то же, что и с пресловутым русским национализмом, которым пугали в 1990 е. Черт оказался совсем не таким страшным, как его малевали, напротив, слабосильным и даже мертворожденным. Единственный успешный проект, который можно причислить к ведомству «русского национализма», — ЛДПР В.В.Жириновского, и этим все сказано. У казаков же не нашлось даже своего Жириновского.
* «В прошлом году мы с двоюродным братом по склону горы вдвоем шли полурысью на двухгодовалой лошади».