А начиналось все, как это обычно бывает, очень красиво.
Отец и мать Гоши познакомились в самом конце 90-х. Лариса Львова работала завлитом Рыбинского драмтеатра, когда туда пригласили для разовых постановок режиссера из Рязани Геннадия К. Рязанцу доверили сразу два спектакля, так что в Рыбинске он задержался надолго.
Приезжий сразу же принялся ухаживать за обаятельной Ларисой.
— Геннадий Дмитриевич мне тогда не очень понравился, — вспоминает женщина. — На 21 год старше и совсем не в моем вкусе. Но он очень упорно добивался меня, хотя и не скрывал, что женат. Я не устояла… Поверьте, я не хотела разрушать его семью, даже не представляла, как с этим человеком можно жить под одной крышей.
Когда Лариса забеременела, она не знала что делать. Растерянно рассказала об этом любовнику, который уже готовился к отъезду. Тот, ничего не ответив, оставил ей свой рязанский номер, принадлежавший, как потом выяснилось, постороннему человеку.
В 1998 году родился Гоша. Мальчику поставили диагноз: ДЦП, правда, не в самой тяжелой форме.
— Я не обращалась к Геннадию за помощью — женская гордость не позволяла. Я все надеялась, что он сам рано или поздно заинтересуется судьбой ребенка. Но Геннадий никак себя не проявлял, хотя знал, что родился сын, и его диагноз тоже был ему известен.
Однако мужская совесть — это вам не женская гордость. Отец никак не давал о себе знать, жил спокойно и о сыне даже не вспоминал. А в 7 лет Гоша тяжело заболел каким-то страшным вирусом, попал в реанимацию и пережил клиническую смерть. Врачи вытащили ребенка буквально с того света.
— Мы и так-то жили скромно, буквально от зарплаты до зарплаты. А тут врачи сказали, что гипоксия головного мозга длилась довольно долго, и теперь нужны дорогие лекарства для восстановления. Конечно, в одиночку я не могла таких затрат потянуть. Тут уж было не до гордости, ребенка надо было спасать, и я написала письмо Геннадию, найдя его адрес через Интернет.
Ответ пришел быстро, но не от отца ребенка, а от его старшего сына. Мол, не переживайте и не обращайтесь в суд, мы будем помогать вам деньгами. И правда, от них стало приходить по 200 рублей ежемесячно. Не бог весть какие деньги, конечно, но все-таки помощь.
— Сначала перечисляли регулярно, потом — с сильными задержками. С 2005-го по 2009-й произошла инфляция, 200 рублей эти обесценились. К тому же я потеряла работу, и нам с сыном порой буквально было нечего есть. Я пыталась заводить разговоры о повышении алиментов, но все безрезультатно. И, будучи уже на грани отчаяния, я написала Геннадию Дмитриевичу: «Либо ты пересмотришь отношение к ребенку, либо я подаю в суд». Месяц ответа не было — я восприняла это как знак согласия и подала исковое заявление.
Конечно, у безработной матери-одиночки не было денег на адвоката. Да и Лариса наивно предполагала, что процедура установления отцовства — чистая формальность. Сама составила заявление, отнесла в Рыбинский городской суд, стала ждать. Геннадий же поступил мудрее, он нанял аж двух адвокатов — одного в Рязани, другого в Ярославле. Опытные юристы тут же выдвинули ряд требований, в том числе — провести экспертизу ДНК.
— Меня ничего не смутило в этом, так как я точно знала, что Геннадий — отец ребенка. Половину стоимости анализа должна была оплатить я. Кое-как удалось наскрести денег, пришлось даже старенькую маму попросить снять свои «гробовые» с книжки…
Дважды адвокаты по непонятным причинам переносили дату экспертизы. А потом вообще пытались настоять на проведении ее в Москве.
— Я тогда никакого подвоха в этом не заподозрила. Но в Москву ехать категорически отказалась, так как мне это было не по карману абсолютно. В итоге экспертиза состоялась 10 февраля 2010 года в Ярославском бюро судебно-медицинской экспертизы.
Этот день Лариса очень хорошо запомнила, так как первый и единственный раз ее сын Гоша встретился лицом к лицу со своим отцом.
— Я никогда не скрывала от сына, кто его папа. Более того, у нас дома стоял его портрет, никогда не было у меня цели как-то настроить ребенка против него. Мальчик очень волновался перед встречей с папой, но в итоге получил полное разочарование. Геннадий Дмитриевич был со старшим сыном Константином. Они очень пристально рассматривали моего ребенка, но даже не сказали ему ни слова. Гоша очень расстроился, он потом плакал: «Папа со мной даже не поздоровался…» Мы все молча сидели перед кабинетом врача. Потом вышла какая-то женщина и проводила меня в кассу оплачивать мою половину суммы. Минут десять меня не было, а когда я вернулась, след Геннадия Дмитриевича уже простыл. А мой Гоша один сидел в коридоре и ждал меня, чтобы сдать кровь. Оказывается, за время, пока я отсутствовала, Геннадий вроде как все сдал и уехал. Интуиция мне подсказывала, что что-то тут не то. Я не знала тогда своих прав, и подсказать было некому. Это потом только я нашла правила проведения ДНК-экспертиз — и поняла, что меня обманули. Оказывается, экспертиза должна проводиться в присутствии всех ее участников.
Через месяц пришли результаты анализов, в которых черным по белому было написано, что Гоша — не сын Геннадия. На основании этого суд отказал во всех требованиях Ларисе Львовой.
— Так же зарубили и мою апелляцию, и кассационную жалобу. Все! Куда я только не писала, к кому только не обращалась. Я была просто в шоке! Если Геннадий Дмитриевич не отец — значит, непорочное зачатие. Третьего варианта быть не может. Однако сколько я ни просила судью назначить еще одну экспертизу, этого так и не последовало. На каком основании мне отказали, я так и не поняла, если честно. Я перерыла весь Интернет, изучила судебную практику и знаю, что если результаты ДНК-теста вызывают сомнения, то проводится повторная экспертиза. Известны случаи, когда и по два, и по три раза ее проводят. Я писала и местным детским правозащитникам, и Астахову, и даже президенту. Обращалась я везде, куда только могла. У меня дома 4 тома всевозможных отписок…
Лариса показала результаты экспертизы нескольким специалистам. И все в один голос утверждали, что, судя по количеству совпавших аллелей (различные формы одного и того же гена, расположенные в одинаковых участках (локусах) гомологичных хромосом. — «МК»), очевидно, что кровь принадлежит родственникам. 8 из 15 аллелей совпадали. В 2014 году женщина обратились в независимую экспертную организацию с просьбой по тому старому анализу, который есть у нее на руках, определить родство сына с отцом.
— И они выдали мне официальный ответ, что «предполагаемый отец (который сдал кровь) и ребенок являются полукровными братьями по отцу. Вероятность такого события 99,3%. Рекомендуем провести повторную экспертизу». То есть выходит, что в тот день кровь взяли не у Геннадия Дмитриевича, а у его сына Константина, который был вместе с отцом. Ведь очевидно, что мой сын 1998 года рождения и его потенциальный отец Геннадий Дмитриевич, которому в 98-м было за 50 лет, не могут быть братьями. Я отца Геннадия не знаю, да и в принципе это невозможно — в силу возраста и потому, что все события происходили в Рыбинске, а не в Рязани. Я снова пошла в суд с иском о пересмотре дела в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Только на этот раз — уже подготовленная, с адвокатом.
Но Ларисе Львовой не повезло. В Рыбинске ее иск попал к той же судье, что и в первый раз.
— Мы тут же написали отвод, но судья его не приняла. И мгновенно выдала нам новый отказ от пересмотра дела на основании того, что «нет оснований не доверять экспертизе, проведенной Ярославским бюро судебно-медицинской экспертизы». Но у меня есть эти основания! Почему же суд мне так упорно отказывает? Мы с адвокатом пишем частную жалобу в Ярославский суд, но и там все зарубают на корню. И все по тому же пути — везде отказ. В кассационном суде дело вообще закрыли. У меня есть и портретная экспертиза, которая находит сходство между Гошей и Геннадием. Но судам это абсолютно неинтересно.
А мальчик тем времен вырос. Ему вот-вот исполнится 18 лет. Из-за того что он не получил нужного дорогостоящего лечения тогда, он на всю жизнь остался несамостоятельным инвалидом. Он не может себя обслуживать, жить самостоятельно и нуждается в постоянной опеке и помощи. А еще — в отце.
— Он и письма ему писал, и фото свои посылал. Правда, я просила его посылать не на домашний адрес, все-таки там у Геннадия Дмитриевича семья. Мы писали ему письма до востребования. Но они возвращались обратно. Видит Бог, я пыталась наладить добрые, человеческие отношения между сыном и отцом…
Лариса и Гоша продолжают надеяться, что каким-то образом изменят ситуацию и получат алименты. На днях они обратились в Центр медицинского права.
Проанализировав ситуацию, управляющий ЦМП Алексей Панов ответил:
— На мой взгляд, ничто тогда не мешало судье назначить еще одну экспертизу ДНК. В моей практике было и по три экспертизы в делах о врачебных ошибках. А если судья упорствовала, тогда и понадобилось бы мнение независимого эксперта как еще одно основание для повторной экспертизы. Так что история Ларисы Львовой — урок для других мам: внимательно изучайте законы, прежде чем идти на экспертизу.
Конечно, так называемый папаша поступил очень хитро, если действительно провернул этот трюк с подменой крови. Не пожалел времени, денег. Но почему же тогда не нашлось ни того, ни другого у деятеля искусства на собственного сына? Мальчик ни в чем не виноват и очень любит своего папу, пусть и видел его всего один раз в больничном коридоре…