— Что сейчас известно следствию о нападении на правозащитников и журналистов?
— При мне без предупреждения, что информация составляет тайну, оглашалось, что следствие отрабатывает версию, что это частная инициатива «патриотов». Я считаю, что эта версия должна исследоваться. Но этого бы не произошло без попустительства со стороны представителей власти Чеченской Республики. Против «Комитета по предотвращению пыток» была проведена информационная кампания на чеченском телевидении, достаточно много людей могло воспринять это как руководство к действию. Но я не стал бы исключать, что к нападению причастны сотрудники правоохранительных органов.
— Почему?
— Практически одновременно произошло три события: нападение на журналистов и правозащитников на границе, разгром офиса «Комитета по предотвращению пыток» в Ингушетии, и еще одно — в Грозном: проникли в квартиру погибшей Натальи Эстемировой, которую для работы использовала свободная мобильная группа (правозащитницу, работавшую в Чечне, убили в 2009 году. — Авт.). Все они взаимосвязаны.
На видеозаписи люди, взламывающие дверь в офисе в Ингушетии, с ног до головы увешаны оружием. На видеозаписи у квартиры Натальи Эстемировой — как минимум один человек в полицейской форме, несколько — в форме МЧС и несколько — в гражданском. Дверь срезана болгаркой, вырезаны замок и петли. Это не две секунды работы, это достаточно шумно. Почему никто из соседей в многоквартирном доме не вызвал полицию? Потому что полиция там уже была. В Чечне без разрешения исполнительной власти даже муха не пролетит по проспекту Путина (квартира Эстемировой находится в другом районе, но так можно сказать про всю территорию Чечни), в открытую с оружием могут ходить только сотрудники полиции.
— Следствие рассматривает версию о возможной причастности сотрудников правоохранительных органов?
— Расследованием преступлений сотрудников должен заниматься Следственный комитет Российской Федерации — по моей информации, к делу его пока не привлекали.
— А подозреваемые есть?
— На текущий момент информации о том, что в деле есть какие-то подозреваемые, нет. Более того, скорее всего, они даже не появятся.
К работе конкретных ингушских следователей и кураторам из центрального аппарата у меня вопросов нет. Но следователи могут работать только с той информацией, которая у них уже есть, или с той, которую им приносят оперативники. Ингушские оперативники не будут проводить оперативно-розыскные мероприятия на территории Чечни, они не пойдут на конфликт с правоохранительными органами соседней республики. Вспомним, что сказал Рамзан Кадыров год назад: если на территории Чеченской Республики появятся силовики без согласования с чеченскими силовиками (такой нормы в законе нет), то по ним будет открыт огонь на поражение. Кадыров своими словами не бросается — ни один ингушский оперативник на такой риск не пойдет.
Я считаю, что расследование должно проводиться не на уровне субъекта, а на федеральном уровне. Почти одновременно произошло три события, оперативно-розыскные работы нужно проводить и на территории Чеченской Республики, и на территории Ингушетии. Но преступление не будет раскрыто, пока из центра не пришлют оперативников, которые будут действительно работать.