Заявление адвоката Давидыча о том, что его подзащитному в СИЗО угрожают, вызвало много шума. По словам Сергея Жорина, Давидыч был помещён в одну камеру с убийцами, которые вымогали деньги и предупреждали, что он долго не проживёт. Соседями гонщика якобы были также больные туберкулёзом и вич-инфекцией. После вмешательства правозащитников Эрика перевели на спецблок "Матросской тишины". Именно там мы с членом ОНК Максимом Пешковым его и навестили.
Камера небольшая, в ней четверо заключённых, включая Эрика. Его нары верхние в левом углу. Матрас тонкий, спать на железных прутьях, которые под ним, сплошное мучение. Но зато в камере хороший телевизор, забитый едой холодильник, да и сокамерники вполне адекватные люди (в основном сидят за мошенничество и кражу,а главное, не рецидивисты, а "первоходы"). Один из них демонстрирует остатки ужина.
- Огурцы как домашние, из бочки прямо! А хлеб , посмотрите, прямо "дышит"! Я на воле такой не ел!
Эрик сидит на скамейке молча. Выглядит он плохо - будто не спал много дней и употреблял какие-то вещества. В своё время примерно так выглядел молодой генерал, зам начальника главного антикоррупционного ведомства (ГУЭБиПК) Борис Колесников, когда мы его посещали. Тот самый, который потом выбросился из окна СК во время допроса... Так что мы насторожились. Тем более что тюремные психологи поставили Эрика на учёт, как склонного к самоубийству. Эрик жестом показывает, что не может говорить. Я спрашиваю: "Потому что может быть хуже?" Он в ответ кивает. Я объясняю, что нельзя молчать, если бьют или пытают. Иначе это будет означать, что те, кто это делал, победили. Эрик наконец начинает:
- 5 дней я в этой камере и здесь не было никаких проблем. Меня здесь никто не пугает и никто с меня ничего не вымогает. Здесь круглосуточное видеонаблюдение (в правом углу действительно видим видеокамеру).
- А в тех, что вы были раньше? Что там произошло?
- Не скажу. Считайте, что не помню. Ни номера камер не помню, ни людей, ничего не помню. Верите?! Сами попробуйте узнать, как было в действительности. Вы же правозащитники.
- Если вы нам не поможете, нам трудно будет установить истину.
- Давайте забудем все, что было до этой камеры. Тюрьма это такое место, где все идеально.
- Иронизируете?
- А что мне ещё делать? Мне нужно лекарства постоянно пить- 8 таблеток утром, 4 днём и 4 вечером. Я в таком режиме жил два года. А последние полтора месяца я их не принимаю. Доктору тюремному говорю - мне больно. Он даёт кетанол и валерианку (ничего другого тут нет). И через два дня спрашивает: "Ну как?" Да никак! Но я не люблю эти скуления типа "мне плохо". Человека сажают сюда именно для того, чтобы ему было плохо. Вот он (показывает на сокамерника) говорит, что еда хорошая, а я считаю, что ей животных только можно кормить. Здесь нет даже положенных по закону телефонных автоматов, чтобы по карте позвонить родным (в "Матросской тишине" действительно до сих пор не решили эту проблему - прим.автора). У меня мама болеет. В любой день может случится страшное. Кроме неё у меня никого нет. Она плакала: "Зачем полез во все это? Зачем тебе это борьба с коррупцией?" Следователь отобрал у меня все - машины, деньги, часы. Это потому что ТАКОЕ у меня уголовное дело.
- Тюрьма это испытание для духа. Относитесь к этому с этой точки зрения, - пытаемся успокоить Эрика мы.
- Почему нельзя по-человечески с людьми? Зачем как к скотам? Я не знаю, что для меня лучше сейчас - быть здесь или на воле. Я не знаю, что делать. Меня может спасти только один человек.
- Кто?
- Президент. Если он скажет, они от меня отцепятся.