«Люди приходили проверенные, за них ручались»
12 сентября 1991 года на Уфимском нефтеперерабатывающем заводе внутри дымовой трубы из-за концентрации паров топливной смеси произошел объемный взрыв. 150-метровая железобетонная дымовая труба диаметром 16 метров надломилась и накренилась. Разрушение арматуры произошло на высоте 120 метров. Над взрывоопасным производством ароматических углеводородов навис 30-метровый обломок в 700 тонн. Рядом находилась ректификационная колонна и трубопровод с горючим. Миллионной Уфе грозила техногенная катастрофа, могла быть отравлена река Белая.
Для специалистов оперативного отдела Государственного комитета РСФСР по чрезвычайным ситуациям, которое было создано год назад, премьер Силаев выделил личный самолет.
Одни специалисты предлагали оторвать обломок трубы с помощью вертолета или потянуть тросом, закрепленным за тепловоз. Гражданские взрывники хотели срубить трубу у самого основания, а чтобы сделать все необходимые расчеты, просили дать им полтора месяца. Офицеры-саперы военно-инженерных войск во главе с полковником Александром Аверченко предложили опрокинуть часть отклонившейся трубы направленным взрывом. И для подготовки операции попросили… два дня.
Закладывать взрывчатку на высоту отправилась группа спасателей во главе с известным альпинистом Андреем Рожковым.
Альпинисты сделали навеску для перемещения по трубе, установили крючья для укрепления заряда и подняли на высоту в общей сложности 350 килограммов взрывчатки. Для снижения осколочного и фугасного действия взрыва закрыли снаряды защитными мешками из мокрого стекловолокна. И это притом что труба постоянно отклонялась и в любой момент могла обрушиться. Критическим мог оказаться и вес висящих на ней альпинистов, и брикетов со взрывчаткой.
Когда подготовительные работы были закончены, жителей прилегающего к заводу района эвакуировали. Рожков крутанул ручку взрывной машинки. 15 сентября в три часа дня прогремел взрыв. 700-тонный обломок трубы срезало как ножом. Развернувшись в воздухе на 15 градусов, он точно лег в узкую щель между производственными установками и ниткой нефтепровода на специально подготовленную «подушку» из песка и опилок.
Угроза экологической катастрофы была устранена. Успешно проведенная операция была занесена в Книгу рекордов Гиннесса.
Спустя полгода, 13 марта 1992 года, было принято решение о создании Государственного центрального аэромобильного спасательного отряда «Центроспас».
В отряд пришли альпинисты, спелеологи, врачи, которые и ранее на добровольных началах работали на местах катастроф и аварий. Некоторые из них служили в пожарных частях, подразделениях МВД, работали на «скорой», в организациях Красного Креста.
— Я пришел в отряд по знакомству. Первые «пометы» — все были «блатные». Люди приходили проверенные, за них ручались, — рассказывает спасатель 1-го класса с 21-летним стажем Николай Никитенко, кто сейчас возглавляет информационную службу «Центроспаса».
На серьезный выезд попал на второй день дежурства, таким образом поставив своеобразный рекорд, который потом перебил Гриша Корольков. Он уехал на ЧС в первый свой рабочий день. Я же 26 июля 1994 года со своей дежурной сменой улетел на Байконур, где в жилом доме произошел взрыв бытового газа, обрушились два подъезда пятиэтажки. Разбирали завалы, доставали погибших, перебирали все вручную, три дня провели без сна. Все мысли о романтике работы спасателей улетучились сами собой. Я понял, куда я попал…
— Сколько бывает выездов за год?
— Я одно время вел календарь командировок. Например, в 1995 году я больше ста дней провел на выездах.
«Балашиха», «Митьки», «Лесники», «Маслята»
Первоначально в отряде было 60 человек и пять служб: поисково-спасательная, инженерная, материально-технического обеспечения, автотранспортная, служба связи и информации.
Как и 23 года назад, спасатели дежурят посменно, причем у каждой смены есть свое название.
— Первая смена — это «Маслята», потому что у них командир Юра Маслов, — рассказывает Николай Никитенко. — Вторая смена — «Балашиха», потому что большинство людей, когда формировался костяк смены, жили в Балашихе. Третья смена — это «Лесники», потому что большинство людей, когда образовывалась смена, заканчивали Лесотехнический институт. Четвертая смена — «Смена Паши Старицкого», к ней никакое название не прилипло. Паша Старицкий — командир, и все, так уж повелось. Пятая смена — «Митьки», потому что командир у нее Митя Кондрашов. Это внутренний сленг. Бывает, спрашивают: «Кто сегодня дежурит?» Ему говорят: «Балашиха». И сразу все становится понятно.
Кстати, та же вторая смена во все командировки берет с собой самодельный флаг с надписью «Балашиха — мама». Как только поисково-спасательная операция завершена — группа обязательно фотографируется на фоне флага.
Дежурят спасатели на базе двое суток, потом — 6 выходных, из них 2 суток находятся в резерве, в случае тревоги на базу они должны попасть в течение 3 часов. У каждого из центроспасовцев наготове лежит рюкзак со всем необходимым для командировки.
— Спасатель должен уметь прыгать с парашютом, нырять с аквалангом, иметь альпинистскую и спелеологическую подготовку, знать основы кинологии, пожарного дела, водить спецтехнику и маломерные суда. Он должен уметь работать с гидравликой, газосваркой и другим оборудованием. Иметь навыки стропальщика грузоподъемных механизмов, газоспасателя. А еще оказывать медицинскую помощь и знать разговорный английский язык.
Эти навыки и помогают спасать людей в чрезвычайных ситуациях. У каждого из центроспасовцев за плечами не одна сотня поисково-спасательных операций. Каждую из них они помнят в мельчайших деталях.
«Работали в тех местах, где категорически отказывались работать другие иностранные специалисты»
Отряд «Центроспас» принимал участие в ликвидации последствий разрушительных землетрясений в Колумбии, Турции, на Курилах, на острове Тайвань, в Греции, в Индии, Алжире, Пакистане, Индонезии, Китае, Чили, на острове Гаити…
Разбирая завалы на острове Тайвань в 99-м, спасатели то и дело ощущали толчки силой до 6,5 балла. Работали в тех местах, где категорически отказывались работать другие иностранные специалисты из-за угрозы обрушения зданий. В результате поисковых работ из-под завалов удалось извлечь 24 тела погибших.
Тогда же на Тайване к российским спасателям подошел весь «упакованный» американский специалист.
— Подошел с таким видом, что он здесь король и царь, хотел пропиариться, оказать какую-то помощь. Но, поговорив с нашим руководителем, повесил голову и ушел. С большим для себя удивлением выяснил, что русские спасатели — самодостаточные, у них с собой и специально обученные собаки, и все необходимое современное оборудование.
Бывает, что между спасателями из разных стран завязываются дружеские отношения. Например, когда работали после землетрясения в Турции в 1999 году, мы достаточно сблизились с чехами. Через 4 года, в декабре 2003-го, мы проводили спасательные работы в Иране, где стихия практически полностью разрушила город Бам. Мы тогда стояли обособленно, а многие иностранные спасательные команды были собраны на местном стадионе. Чехи, когда проезжали мимо нашей машины, долго приветствовали нас и махали руками.
Вместе со спасателями, кинологами и медиками «Центроспаса» бок о бок работает отряд Центра по проведению спасательных операций особого риска «Лидер», а также врачи Всесоюзного центра медицины катастроф «Защита» Минздрава России. В Иране, например, общими усилиями была оказана помощь 424 жителям города Бама, в том числе 22 детям, прооперировано 108 человек. Самолеты Ил-76 доставили в Керман теплую одежду, одеяла, палатки, печи, станции очистки воды и электрогенераторы.
Это подробности только одной операции, а их за 23 года существования отряда было немало.
Особенно памятны спасателям командировки, когда из-под завалов удавалось вытащить живых людей.
— В 2008 году в Китае, в провинции Сычуань, где произошло землетрясение силой 7,8 балла, к нам обратились местные жители, сказав, что под завалами соседнего дома может находиться пожилая женщина, — рассказывает Николай Никитенко. — Дом просел на целый этаж. Был 5-этажный, стал 4-этажный. Решили пробить пол на кухне. А когда отбойным молотком проделали отверстие в железобетонной плите, увидели шевелящиеся ноги. Шли шестые сутки, пожилая женщина, оказавшись в полной темноте, без воды и пищи, осталась жива... Люди начали кричать от радости, хлопать в ладоши, стучать ногами. Я запомнил этот эмоциональный подъем. Когда человека вырываешь из лап смерти, это ни с чем не сравнимое ощущение.
«Переодевшись, вставали с медиками к операционным столам»
Бывало, что спасатели «Центроспаса» работали и в зоне боевых действий.
8 августа 2008 года было принято решение об оказании помощи населению, пострадавшему во время грузино-осетинского конфликта. В Южную Осетию вылетели 49 специалистов отряда «Центроспас».
— Наш аэромобильный госпиталь стал военно-полевым. Сначала мы его развернули в Алагире, в Северной Осетии. С ходу приняли вертолет, который доставил семь тяжелораненых бойцов 58-й армии. За двое суток приняли 67 человек. В основном это были люди, получившие пулевые и осколочные ранения. Пятидесяти трем из них были сделаны срочные операции. Оперировать пришлось и в операционной, и в приемной. Людей не хватало, и мы, переодевшись, встали к операционным столам, чтобы ассистировать медикам. Я, например, с профессором провел несколько операций.
10 августа госпиталь был переведен в Южную Осетию, в Цхинвали, где медики «Центроспаса» работали вместе с врачами Всесоюзного центра медицины катастроф «Защита». Объединенные бригады хирургов оперировали непрерывно.
— Совместно со спасателями Южного регионального центра МЧС мы осматривали те районы, где шли бои, на предмет оставшихся неразорвавшихся боеприпасов, передавали информацию специалистам военизированного отряда «Лидер», они их вывозили и подрывали, — продолжает рассказывать спасатель. — Потом, взяв местного проводника, стали объезжать ближайшие к Цхинвали села. Оказывали местным жителям посильную медицинскую помощь, доставляли гуманитарную помощь. Там осталось достаточно много стариков грузин, которым пришлось ох как несладко. Было принято решение организовать акцию, сформировать колонну и под флагом МЧС вывести их в Гори.
Тогда же к нам в госпиталь попал 50-летний грузин, у которого прихватило сердце. Накануне вторжения грузинских войск в Южную Осетию он приехал в гости в Цхинвали к дочери, которая была замужем за осетином. Мы его проверили и решили со стариками грузинами отправить в Гори. Но осетины сказали: «Он еще молодой, и неизвестно, что делал 20 лет назад во время южноосетинской войны (активная фаза грузино-южноосетинского конфликта, вылившаяся в вооруженное противостояние в 1991–1992 годах. — Авт.). Мы настаивали: «Если мы будем сопровождать колонну, дайте нам возможность посидеть с этим грузином рядом». Высокий чин из правительства Осетии спрашивает: «Зачем?» Говорим: «Чтобы знать, что его тупо не убьют». Грузина решили не выпускать. Тогда я пошел к уполномоченному по правам человека Владимиру Лукину, который руководил акцией.
ФСБ проверила грузина, выяснилось, что 20 лет назад он служил пограничником под Новороссийском. По телефону нашли его знакомых. Пока мы ездили по селам, собирали стариков, за ним приехала черная «Волга», из нее вышли его знакомые, они обнялись. Грузин уехал на родину.
«Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе»
Не обошлось в «Центроспасе» и без потерь. 22 апреля 1998 года на Северном полюсе при испытании нового спасательного водолазного оборудования в условиях дрейфующего льда погиб спасатель международного класса, заместитель командира «Центроспаса» Андрей Рожков.
Подводный наручный компьютер зафиксировал, что он погрузился на глубину 50,8 метра. Из-под многометрового льда живым он уже не выбрался. Оторвался тромб.
Он всегда везде шел первым, чтобы облегчить путь другим. Испытывал все на себе, чтобы не подвергать опасности остальных. И часто повторял фразу: «Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе».
— Андрей мне полуродственник, — говорит в свою очередь Николай Никитенко. — Он был заместителем начальника отряда по поисково-спасательной работе, командиром смены «Лесников». Стоял у истоков, выстраивал в «Центроспасе» всю структуру, доставал новое оборудование — был генератором всего. Он пер как паровоз, ему все время хотелось узнать, постичь что-то новое. В командировке на Северном полюсе из-за тромба у него остановилось сердце. Он был весь ломаный-переломаный. Покоряя вершины, падал, ломался, но снова лез. Прыгал с парашютом, получил компрессионный перелом позвоночника, но смог вернуться в отряд, участвовал в сложнейших спасательных операциях. Андрей Рожков стал первым Героем России. Это звание ему присвоили посмертно.
3 сентября 2004 года в Беслане погибли начальник поисково-спасательной службы «Центроспаса» Валерий Замараев и начальник поисково-спасательного подразделения Дмитрий Кормилин.
На третий день террористы, захватившие школу, разрешили вывезти тела мужчин, которые были выброшены из окна в первый день. Навстречу вооруженным до зубов боевикам отправились четыре спасателя в голубых комбинезонах с надписью «МЧС». Андрей Копейкин был за рулем, Валерий Замараев, Дмитрий Кормилин и врач Алексей Скоробулатов — в кузове. С собой ничего не взяли, чтобы не провоцировать боевиков, выложили из карманов даже пачки сигарет, чтобы ничего не выступало.
Когда во дворе школы спасатели начали грузить в машину тела погибших, в спортзале, где удерживались заложники, последовательно произошли два мощных взрыва. Спасатели попали под шквальный огонь боевиков. Дима Кормилин погиб от пули снайпера. А тяжело раненный Валерий Замараев умер от потери крови.
Каждый год 3 сентября в час дня спасатели «Центроспаса» в память о погибших на несколько минут включают спецсигналы на служебных автомобилях. Обыватели недоумевают: «Какие нужно иметь крепкие нервы, мужество и отчаянную храбрость, чтобы с голыми руками отправиться в школу к боевикам?» Спасатели говорят: «Каждый бы из нас пошел». А других в «Центроспасе» нет.