И как только человек научился добывать уголь и появились шахты, на шахтах начались аварии: взрывы метана, затопления, завалы. Взрывы в шахтах происходят даже в самых благополучных странах — такое это опасное дело. И, несмотря на стремительное развитие современных технологий безопасности, люди не могут полностью обезопасить себя от подобных катастроф.
И вот мы пьем свой утренний кофе и слышим новость: на очередной шахте произошел взрыв. Ни один нормальный человек не может остаться к этому равнодушным, но наша жизнь устроена так, что уже через час эта страшная новость тонет в потоке ежедневных дел. Шахтерский труд по ежеминутной опасности можно сравнить разве что с жизнью солдата на войне или с работой пожарных. По статистике, Россия расплачивается за каждый добытый миллион тонн угля жизнью одного горняка. А в Англии, например, смертность в 10 раз меньше. Цена запредельная. И тем не менее жить без угля мы не в состоянии: для нормальной жизнедеятельности одного человека ежегодно требуется энергия, получаемая от переработки одной тонны угля.
19 марта 2007 года в 14.19 на шахте «Ульяновская», расположенной в Новокузнецке Кемеровской области, случилась страшная трагедия. В результате мощного выброса метана произошла серия взрывов. В это время под землей находились 203 горняка. 110 человек погибли, остальных удалось спасти. В этот день под землей кроме шахтеров оказалось почти все руководство шахты, а также английский эксперт и его переводчик. Все они погибли.
По словам тех, кого удалось спасти, после взрыва свет мгновенно отключился, в шахте поднялась такая угольная пыль, что даже фонари на касках не помогали. Уцелевшие шахтеры выстроились в цепочку и, положив руки на плечи впереди идущего, двинулись вперед на ощупь. Некоторых пришлось нести на себе. Поиск погибших продолжался еще три дня.
* * *
По факту аварии было возбуждено уголовное дело по части 3 статьи 216 УК «Нарушение правил безопасности при ведении горных работ, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц».
Следствие по делу длилось более трех лет.
В ноябре 2010 года Новокузнецкий районный суд Кемеровской области приговорил горного диспетчера В.Полуянова к 3,5 года лишения свободы в колонии-поселении, а оператора шахты Н.Бычкову — к 3 годам условно.
А в мае 2010 года произошла еще одна трагедия. На расположенной неподалеку шахте «Распадская» прогремело несколько взрывов. Погиб 91 человек.
Через несколько дней на селекторном совещании, посвященном вопросам ликвидации последствий аварии на «Распадской», председатель Правительства России сказал:
«…нужно резко повысить ответственность… всех без исключения участников этого процесса и этого производства. Прежде всего это касается администраций самих шахт.
Не должно быть того, что мы наблюдаем с расследованием трагедии на шахте «Ульяновская», где в марте 2007 года погибло 110 человек. Напомню, в акте технического расследования аварии было прямо указано, что администрация шахты разработала специальную компьютерную программу загрубления данных приборов, предупреждающих об опасности. В акте указаны 42 человека, которые этим занимались. А в результате расследования к уголовной ответственности привлечены только 2 второстепенных фигуранта — операторы какие-то.
Знаю, что среди погибших тогда на шахте «Ульяновская» были и руководители этой шахты. И тем не менее я сомневаюсь и в полноте, и в объективности этого расследования».
Само собой разумеется, после этого совещания СК РФ немедленно возбудил еще одно уголовное дело по взрыву на шахте «Ульяновская». На этот раз — по части 3 статьи 217 УК РФ «Нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц».
Вскоре обвинение предъявили бывшему директору шахты А.Функу, который во время взрыва был с семьей в отпуске, а также начальнику смены Ю.Пиминову, механику участка Г.Краськову и электрослесарям Д.Буту, О.Козявину и О.Собакину.
Приговором Новокузнецкого районного суда Кемеровской области от 31 марта 2015 года все они были признаны виновными, приговорены к лишению свободы на срок от трех до шести лет и взяты под стражу в зале суда. С момента аварии на шахте «Ульяновская» до этого приговора прошло 8 лет.
* * *
21 ноября 2015 года для встречи со мной в Москву из Новокузнецка прилетели жены осужденных Андрея Функа и Олега Собакина и вдова погибшего мастера проходческого участка Вячеслава Кречетова Ирина Бедарева. Они рассказали мне об этой трагедии, о том, как проходил суд, и передали обращение жителей Кузбасса в защиту осужденных шахтеров. А еще — письмо в защиту осужденных, которое подписали 59 вдов и родственников погибших.
Вот что написано в обращении.
«Мы, нижеподписавшиеся, шахтеры, жители Кузбасса, приговор Новокузнецкого районного суда считаем несправедливым, наказание очень жестким...
Они случайно остались живы в день взрыва: кто был в отпуске, кто поднялся на-гора, никто из них не хотел взрыва на шахте. Вывод суда, что они с первого дня работы директора готовили шахту к взрыву, просто возмутителен, это глупость. Вышеназванные люди — потомственные шахтеры, всю жизнь трудятся под землей, знают серьезность и опасность этой работы.
Мы не понимаем, почему суд не смог разобраться в деле и вынести справедливое решение.
Мы просим областной суд о справедливом решении и назначении наказания условно для всех осужденных шахтеров».
Всего 10 850 подписей.
11 тысяч человек — это не просто цифра. В России немало городов с таким количеством жителей. То есть на защиту осужденных горняков, по сути дела, встал целый город. Причем практически все подписавшиеся — это шахтеры и члены их семей.
Эти документы суд рассматривать отказался.
И получается, что обращения тысяч людей, в том числе и потерпевших, о несправедливости приговора никому не понадобились.
Сама по себе ситуация, когда потерпевшие выступают в защиту осужденных, уже является экстраординарным событием. А тут еще 11 тысяч подписей. Почему это случилось?
* * *
Суть обвинения шахтеров состоит в следующем.
Летом 2006 года на шахте была установлена новейшая английская система контроля ПДК метана «Девис Дерби». Дело в том, что в процессе добычи угля в недрах шахты выделяется взрывоопасный газ — метан. Если его концентрация существенно превышает норму, может произойти взрыв. На российской шахте эта система была установлена впервые. Однако вскоре выяснилось, что новая система функционировала нестабильно и не была адаптирована к работе в этой шахте, которая отличалась высокой природной газоносностью угольного пласта и влажностью. Было много замечаний на искажения показаний датчиков из-за намокания, в результате чего выработка угля оказалась затруднена.
И шахтеры стали приспосабливать английскую систему под российские условия: шунтировали датчики, загрубляли информацию, установили нелицензированную программу корректирования данных и т.д. Именно эти действия легли в основу обвинения.
Итак, в 2010 году двоих обвиняемых признали виновными в нарушении правил безопасности при ведении горных работ (ст. 216 УК). А после селекторного совещания правительства возбудили второе уголовное дело, и людей осудили уже по другой статье (ст. 217 УК) «Нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах».
При этом в 2010 году Новокузнецкий суд признал, что преступление было совершено неумышленно, и осудил людей за неосторожные действия. А в 2015 году тот же суд установил, что преступление было умышленным.
Казалось бы, какая разница? Но в том-то и дело, что в нашем случае вопрос о том, было преступление умышленным или нет, — главный. Потому что именно от него зависит определение тяжести преступления, а значит, и наказание.
Тут прошу внимания. Сейчас речь пойдет об очень тонкой юридической материи.
В статье 216 УК говорится о том, что нарушение правил безопасности при проведении горных работ — преступление неосторожное. А в статье 217 УК, по которой осудили шахтеров, такого указания нет.
Часть первая статьи 217 сформулирована так: «Нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах, если это могло повлечь смерть человека или повлекло причинение крупного ущерба, — наказывается…» Казалось бы, такая формулировка дает возможность считать, что это преступление может быть и умышленным.
Логика суда состояла в следующем. Раз нарушение правил безопасности было совершено горняками умышленно, то и преступление в целом считается умышленным, хотя взрыва и гибели людей никто из обвиняемых не желал.
Однако это ошибочная логика.
Дело в том, что преступление, предусмотренное статьей 217 УК, ни при каких обстоятельствах не может считаться умышленным.
И вот почему. Умышленным преступление признается лишь в том случае, когда, нарушая закон, человек предвидит последствия и желает, допускает или относился к ним безразлично. А неосторожным — если нарушитель закона не предвидит последствий или напрасно рассчитывает на их предотвращение.
Например: убийца, выстрелив человеку в сердце, умышленно желает причинить ему смерть, а водитель машины, выехавшей на встречную полосу в результате нарушения скорости, совершает аварию, но при этом он не желает смерти других людей. И, несмотря на то что водитель нарушает правила сознательно, его преступление считается неосторожным.
Иными словами, преступление может считаться умышленным только тогда, когда установлен умысел в отношении последствий преступления.
То есть в нашем случае, для того чтобы признать преступление умышленным, суду требовалось доказать, что шахтеры нарушали правила безопасности, желая, чтобы произошел взрыв.
Но в приговоре суд установил, что взрыва никто устраивать не собирался. Да и как это могло быть, когда люди сами спустились в шахту?
А раз так, то следует признать, что шахтеры технику безопасности нарушали, но никакого взрыва не готовили. И поэтому преступление может быть признано только неосторожным.
Если же шахтеры сознательно готовили взрыв, собираясь убить себя и других, — выходит, речь должна идти об умышленном убийстве (ст. 105 УК). И об этом прямо говорится в пункте 4 постановления Пленума Верховного суда России №1 от 23 апреля 1991 года. Там сказано: «В случае, когда умысел виновного был направлен на достижение преступного результата, а способом реализации такого умысла явилось нарушение правил охраны труда и безопасности работ, содеянное надлежит квалифицировать по соответствующей статье УК РФ, предусматривающей ответственность за совершение умышленного преступления».
Постановление действующее, его никто не отменял.
* * *
Итак, если шахтеры и совершили преступление по части 3 статьи 217 УК, то в любом случае оно не умышленное, а неосторожное.
О том, что такое преступление может быть совершено только по неосторожности, говорится и в комментариях к ст. 217 УК РФ, изданных в 2013 году под редакцией председателя Верховного суда В.М.Лебедева.
Идем дальше: а подобные неосторожные преступления закон относит к категории средней тяжести.
Это черным по белому написано и в совместном указании Генеральной прокуратуры и МВД №744/11/3 от 31 декабря 2014 года. В нем часть 3 статьи 217 УК РФ включена в перечень преступлений средней тяжести. А срок давности за преступления средней тяжести составляет 6 лет.
И поскольку с момента взрыва на шахте «Ульяновская» прошло 8 лет, то Новокузнецкий суд по закону должен был это дело прекратить.
Именно поэтому 18 февраля 2014 года Новокузнецкий суд вынес постановление о прекращении дела. Однако Кемеровский областной суд его отменил, указав, что преступление является тяжким, и поэтому срок давности — не 6, а 10 лет.
Представляется маловероятным, что судьи областного суда не знали о том, что преступление по части 3 ст. 217 УК относится к преступлениям средней тяжести. Ведь это не дискуссионный вопрос.
Зачем же они это сделали?
Думаю, ответ очевиден: чтобы исполнить указания правительства.
Но ведь никто не давал указания нарушать закон. Требовалось досконально разобраться в причинах этой трагедии.
* * *
Не знаю, доводилось ли Татьяне Функ, Ольге Собакиной и Ирине Бедаревой раньше бывать в Москве. Когда мы встретились, они выглядели как люди, попавшие на другую планету. А может, так и было. Что происходит в небольшом шахтерском городе, в старых двухэтажных домах, где дверь в дверь живут семьи потерпевших и обвиняемых, из Москвы не видно.
Жена осужденного Андрея Функа, бывшего директора шахты «Ульяновская», рассказала мне историю своей семьи. Эта история заслуживает не нескольких строчек в газете, а толстой книги с фотографиями, на которых многое понятно без слов.
Дед Андрея со стороны матери, поволжский немец Роберт Яковлевич Гофман, был репрессирован за немецкую фамилию, 33 года отработал в шахте, полный кавалер знака «Шахтерская слава», имел два ордена Октябрьской Революции и орден Трудового Красного Знамени. Дед со стороны отца, Иван Петрович Функ, был сослан в трудовые лагеря на Алтае, работал на шахте «Байдаевская». Когда его освободили, с Алтая в Новокузнецк пришел пешком. При росте 182 см весил 40 килограммов. Его отпаивали молоком из чайной ложки. В шахте работал до пенсии.
Отец Андрея, Иван Иванович Функ, тоже работал на шахте «Байдаевская». Трудовой стаж 30 лет. А «Байдаевка» — это шахта, где есть выработки, в которых приходится работать на коленях. Отец Андрея перенес несколько операций на коленях, с трудом ходит, но старается помогать Татьяне в огороде, чтобы заменить сына, сидящего в тюрьме.
Андрей очень похож на деда, Ивана Петровича Функа. Он прошел достойный путь от простого горняка до директора шахты. Дважды награжден знаком «Шахтерская слава». А за неделю до трагедии они с Татьяной узнали, что у них в семье будет третий ребенок. Это была такая счастливая пара, что красавица Татьяна сказала: «У меня была только одна соперница — шахта». Андрей всегда говорил, что это страшно тяжелый труд, но когда видишь уголь, который ползет по ленте, и понимаешь, что в домах будет тепло, гордишься, что делаешь нужное дело. Остальное уже не имеет значения.
Осужденный Олег Николаевич Собакин — электрослесарь. Стаж подземных работ — 27 лет.
5 мая 2007 года Олег Николаевич был награжден медалью «За честь и мужество» за участие в спасении шахтеров «Ульяновской». Награду ему вручил лично губернатор Кемеровской области Аман Тулеев. Под стражу его взяли 10 апреля 2015 года, а 5 августа Министерство энергетики наградило его почетной грамотой «За заслуги в развитии топливно-энергетического комплекса».
Погибшему мастеру проходческого участка Вячеславу Кречетову было 33 года, у него осталось двое детей. И он тоже был из семьи потомственных шахтеров. У всех отцы работали на шахтах: это был достойный труд и достойный заработок.
Вдова Кречетова, Ирина Бедарева, рассказала мне, что все они одноклассники. С Таней Функ они учились в одном классе, а их будущие мужья учились в параллельном классе школы №76 города Новокузнецка. Дружат с 15 лет.
Ирина сказала, что более трудолюбивого человека, чем Андрей Функ, она не видела.
Вот сидит напротив меня симпатичная молодая женщина, строгая, подтянутая, ни один мускул не дрожит. А по щекам текут слезы. И никак их было не остановить. И было ясно, что плачет она не только от воспоминаний о трагедии, но и из-за лютой несправедливости в суде.
Ирина сказала, что они опасались встречи с московским журналистом, и она в Интернете прочитала мои публикации. Узнав, что я 35 лет пишу судебные очерки, на прощание она спросила: «Ольга, а вы когда-нибудь видели справедливого судью?»
Я сказала, что видела.
* * *
Осенью 2015 года в Кемеровском областном суде слушалось дело по апелляционным жалобам на приговор в отношении шахтеров.
Ирина Бедарева, которая собрала 59 подписей родственников погибших под заявлением в защиту осужденных шахтеров, в начале слушаний просила председательствующую судью М.В.Кильмухаметову приобщить их к делу. Судья сказала: вы же будете выступать, вот тогда и заявите об этом. Во время выступления Ирина попросила принять подлинные списки, судья взяла их, а после заседания эти списки Ирине вернули.
Определением Кемеровского областного суда от 20 октября 2015 года приговор Новокузнецкого суда был оставлен в силе. А Юрий Пиминов, Геннадий Краськов, Денис Бут, Олег Козявин, Олег Собакин и Андрей Функ продолжают отбывать наказание в колонии.
* * *
И почему-то приходит на ум школьный учебник по истории феодальной Руси: Галицкое, Новгородское, Владимиро-Суздальское, Тмутараканское княжества... И в каждом свой суд и свои законы. Так вот, чтобы избавиться от этого наваждения, я хочу спросить у председателя Верховного суда России Вячеслава Лебедева:
1. Если суд установил, что шахтеры умышленно совершили преступление, то есть намеренно готовили взрыв, почему их не осудили, например, за убийство (ст. 105 УК) или, хуже того, за диверсию (ст. 281 УК)?
2. Если же, как написано в приговоре, они действовали неосторожно и не собирались взрывать шахту, в которой сами работали, почему суд признал преступление умышленным? И для чего тогда нужны разъяснения Пленума Верховного суда, которыми пренебрег Кемеровский суд?
3. Почему одни и те же действия шахтеров суды квалифицировали по разным статьям УК?
В день, когда вы будете читать этот очерк, я отправлю председателю Верховного суда России Вячеславу Михайловичу Лебедеву подписи потерпевших и членов их семей, а также 10 850 подписей жителей Кузбасса в защиту осужденных.