1986 год. Песня Виктора Цоя «Хочу перемен!» становится в СССР одним из символов перестройки и неофициальным гимном молодого поколения. Молодежь в массовом порядке отвергает советское государство, его лозунги и институты. Политическое устройство страны, речи ее лидеров, система запретов и ограничений — все это воспринимается как нечто прогнившее и лицемерное.
2015 год. Придерживающийся резко антикремлевских взглядов руководитель оппозиционного социологического «Левада-центра» Лев Гудков с грустью констатирует на страницах «МК»: «Молодежь сейчас — это самая пропутинская группа!».
«Кто не был в молодости бунтарем, у того нет сердца. Кто в зрелости не стал консерватором, у того нет головы» — право «первого произнесения» этой фразы приписывают Уинстону Черчиллю, Отто фон Бисмарку, бывшим французским премьерам Жоржу Клемансо и Аристиду Бриану, многим другим. Однако точное авторство этого афоризма неизвестно, и это лишь подчеркивает его универсальный характер.
Молодость — это в первую очередь бунт. Бунт против родителей. Бунт против учителей. Бунт против государственного начальства. Почему же в путинской России образца 2015 года этот казавшийся универсальным принцип вдруг дал сбой? И что отказ молодого поколения бунтовать против власти говорит о будущем страны?
На край света в поисках бунтовщиков
Не каждая птица долетит до середины Днепра и не каждый журналист долетит до острова Итуруп Курильской гряды. А между тем именно в этом уголке России я решил начать свои поиски разгадки загадки: как молодежь умудрилась превратиться в «самую пропутинскую» группу населения? Решив в этом августе посетить организованный Федеральным агентством по делам молодежи форум «Итуруп», я без особых приключений долетел до пересадочного пункта на Сахалине — долетел и застрял там на целых три дня. В прошлом году на Итурупе был торжественно открыт новый современный аэропорт. Но окутавший остров плотный туман сделал взлет и посадку самолетов невозможной.
Наконец мы получаем долгожданное «добро» на вылет. И через полтора с лишним часа в иллюминаторе уже мелькают фантастически живописные пейзажи, больше всего напоминающие «интерьер» планеты Пандора из фильма Джеймса Кэмерона «Аватар». Проходит еще 60 минут. И я уже в молодежном лагере «Итуруп», расположенном на высоком берегу Охотского моря — в месте с особой суровой красотой.
Впрочем, внутри огороженного и охраняемого периметра самого лагеря все выглядит гораздо более буднично. Высокий купол, где проходят все публичные мероприятия форума. Просторные, теплые, но вполне спартанские в своем внутреннем убранстве многоместные палатки, в которых живут «делегаты». Палатка-столовая: здесь кормят простой, но реально вкусной едой. Вагончики-душевые. Вагончики-туалеты. Несколько капитальных строений, в которых обычно работает давшая приют форуму самая крупная коммерческая структура острова. Вот, пожалуй, и все.
Хотя как можно говорить «вот, пожалуй, и все» про такое потрясающе интересное место, как Итуруп? На самом форуме я пообщался с его молодыми «делегатами» и с лагерным начальством. За пределами лагеря я успел посмотреть поляну, по которой неспешно гуляло множество диких медведей. Днем местные жители привозят на эту поляну корм для топтыгиных. А вечером приезжают сюда на джипах и, не выходя из них, наблюдают за косолапыми в свете фар. Я успел искупаться в горячих минеральных источниках у подножья вулкана Баранского. Но я физически не успел ни на одно из масштабных публичных мероприятий форума.
Сразу после прилета в столицу я постарался исправить эту свою оплошность. Я сел в машину и поехал на еще один прокремлевский молодежный форум — «Территория смыслов» в районе Владимира. Там мне наконец «повезло». Я попал на заключительное выступление форума. Его сделал генеральный директор социологической службы ВЦИОМ Валерий Федоров — человек, вместе со мной ждавший на Сахалине самолета на Итуруп, но несолоно хлебавши вернувшийся в Москву.
Не будучи до этого знакомым с Валерием Федоровым, я ожидал от него искусной, но безудержной агитации в пользу действующей власти. Вместо этого из уст главы «пропутинского» социологического фонда я услышал вполне трезвую и откровенную речь без малейшего намека на «политическую корректность» в понимании тех, кто убежден: если это сделал Кремль, значит, это по определению гениально.
Вот, например, как Валерий Федоров прокомментировал одну из самых «горячих» политических тем августа — показательное сожжение «санкционной» еды: «Рейтинг президента после операции по монетизации льгот (речь идет о реформах Зурабова 2004 года. — М.Р.) падал три месяца подряд — а до этого он четыре года подряд непрерывно рос. Вот цена технократических решений, которые не принимают во внимание восприятие людей.
Случай с сожжением еды — абсолютно то же самое. Все аргументы, которые высказывались в пользу такого решения, вроде бы ясные и понятные. Но когда ты видишь, что еду сжигают, у тебя возникает неприятное чувство. Тебе кажется: то, что происходит, неправильно. И если это неправильное делает государство, которому ты привык доверять, которое ты привык считать своим, то твое отношение к этому государству меняется. И к людям, которые стоят во главе этого государства, — тоже».
Мне не было понятно, как подобные — абсолютно оправданные, но «крамольные» — высказывания могут трансформироваться в высокую популярность Владимира Путина в молодежной среде. Но, поскольку форум на этом завершил свою работу, у меня не осталось иного выхода, кроме как обратиться к экспертам.
«Молодежь — самая «облученная» путинской пропагандой группа, — высказал мне первую часть своей гипотезы директор «Левада-центра» Лев Гудков. — Их вхождение в сознательную жизнь полностью совпало по времени с путинским правлением, с периодом ужесточения авторитарного режима».
Итак, все дело в хитроумной «пропаганде режима»? Попробуем разобрать этот аргумент. В течение нескольких лет до 2011 года колесики машины российской государственной пропаганды крутились словно по инерции. Но после шока, вызванного Болотной площадью, и особенно после Крыма ситуация радикально поменялась. В работе официальной российской пропаганды появились драйв, чувство цели и искренняя злость.
Однако пропаганда может далеко не все. Я родился в период расцвета брежневизма. Мое поколение — как и несколько поколений перед ним — «облучалось пропагандой режима» с момента своего появления на свет. И в отличие от нынешнего «авторитарного режима» тот режим был по-настоящему авторитарным, словно бульдозер уничтожающим любые намеки на альтернативные источники информации.
Но сильно ли мы тогда верили государственной пропаганде? Превратила ли она тогдашнее юное поколение в горячих поклонников системы правления последних коммунистических генсеков? Как уже было отмечено выше, эффект был прямо противоположным.
Получается, что дело не только и не столько в пропаганде. Дело в чем-то еще. Дело в явлении, суть которого очень хорошо сформулировал тот же Лев Гудков во второй части своего ответа: «Взросление нынешней молодежи пришлось на время формирования в России общества потребления. С 2003 по 2012 год в стране шел почти непрерывный рост доходов населения. Конечно, распределение этих доходов было крайне неравномерным. Но количество людей, живущих в абсолютной бедности, значительно сократилось.
В России сформировался слой людей с высокими потребительскими стандартами, приближенными к западным. Свободный доступ к массовой культуре нынешнее молодое поколение воспринимает как то, что было всегда, как некий естественный фон. Их пониманию, например, недоступно: почему это Иосиф Бродский не мог свободно опубликовать в своей родной стране собственные стихи?»
Любопытно, что это мнение активного «борца с режимом» Льва Гудкова фактически полностью совпадает с мнением его прямого идеологического оппонента — руководителя Федерального агентства по делам молодежи Сергея Поспелова: «Я помню начало и середину 90-х годов. Нынешняя молодежь живет гораздо лучше, чем мы жили в их возрасте. Нынешняя молодежь выросла в период, когда условия жизни с каждым годом становились все лучше и комфортнее».
Выходит, что ответ на мой вопрос — в самом векторе развития российского общества в последнее десятилетие? Выходит, что так. Однако в плане молодежной политики власть не просто довольствуется тем, что ей преподнесла судьба на блюдечке с голубой каемочкой. Власть активно пытается разыгрывать те козыри, которые у нее есть. О том, как именно она эта делает, я скажу чуть позже.
Почему чуть позже, а не сейчас? Потому, что главное, на мой взгляд, это не используемые властью политические технологии и даже не отношение молодежи к Владимиру Путину. Главное — это совершенно новые черты в сознании молодого поколения. Черты, которые, по моему глубокому убеждению, могут до неузнаваемости изменить Россию уже в горизонте нескольких десятилетий.
Поколение без комплексов?
Просматривая недавно в самолете британскую газету «Файнэншл Таймс», я наткнулся в ней на следующее замечание посла Франции в США Жерара Аро о государстве своего пребывания: «Мощь этой страны заключается в ее исключительном единстве. У вас не возникает ощущения, что они пытаются поставить под сомнение «корни» своего общества. Все здесь думают в границах определенных рамок. А рамки эти таковы: «Мы самая великая страна в мире, а наша система — самая лучшая». Точка. Почвы для метафизических сомнений на этот счет не существует».
Зато почва для метафизических сомнений по поводу своей страны в изобилии наличествует в другом государстве — в том, в котором мы живем. Или, вернее, не так: почва для подобных сомнений в России существует в глазах старших поколений, включая мое.
У новых поколений все обстоит уже иначе. «Имеющийся у их родителей комплекс национальной неполноценности изживается у молодежи, — сказал мне Лев Гудков. — Чувство гордости за свою страну у них выражено более ярко, чем у представителей прочих возрастных групп. У молодежи более сильная потребность в самоутверждении и самые оптимистичные взгляды».
Причина подобного положения дел, с моей точки зрения, лежит на поверхности. Я не думаю, что у представителей старших поколений была менее остро выражена потребность в гордости за свою страну, чем у нынешней молодежи. Сколько я себя помню, я всегда хотел гордиться своим государством. Более того, как почти у каждого человека, выросшего в эпоху расцвета советской «сверхдержавности», у меня в самой ярко выраженной форме наличествовал комплекс национальной сверхполноценности.
Но каждый раз, когда моя гордость за свою страну сталкивалась с бытовой стороной жизни, в моей детской голове происходил самый настоящий «разрыв мозга». Я не понимал: почему в самом сильном и самом справедливом государстве мира в магазинах совсем нет продуктов? Почему, чтобы отремонтировать обувь, я вынужден выстаивать двухчасовую очередь в дом быта? Однажды я нашел у родителей присланную из Англии красочную открытку с изображением утопающей в океане неоновых огней площади. И это тоже привело к «короткому замыканию» у меня в голове. Я недоумевал: почему у них такое есть, а у нас — нет?
Миллионы советских граждан переживали нечто подобное. И это приводило к возникновению у них состояния «раздвоенного сознания». В 90-е годы привычные для жителей Запада формы организации быта начали постепенно проникать и в нашу жизнь. Но у чувства ничем не омраченной гордости за свою страну появился новый «соперник»: поток политических, экономических и социальных катастроф, которые преследовали нашу страну в период до и после распада СССР.
Молодое поколение россиян лично не переживало ничего из вышеописанного. У них есть шанс начать гордится своей страной «с чистого листа». И, с моей точки зрения, это просто замечательно. Не каждый опыт полезен.
Разумеется, иногда абсолютная убежденность американцев в величии своей страны и своего образа жизни является их величайшей слабостью. Но в подавляющем большинстве случаев это не так. «Психология победителей» позволяет американцам видеть возможности там, где другие видят только препятствия. Такой образ мыслей достоин того, чтобы на него равняться — равняться не в плане подражания и механического копирования чужого опыта. Равняться в плане прихода к тому же самому результату своим собственным путем, естественным, а не навязанным кем-то образом.
А теперь давайте спустимся с небес на землю. Россия — это страна, у которой всегда «огромный потенциал». Но далеко не всегда этот потенциал оказывается реализованным. Как не допустить такого развития событий в отношении потенциала, заключенного в молодом поколении россиян?
Частично об этом опять же позаботилась сама жизнь. «В России период путинского правления совпал с «демографической ямой» и, как следствие, с высокой ценностью молодой рабочей силы, — сказал мне Лев Гудков. — В отличие от Европейского союза, где безработица среди молодежи является одной из самых острых проблем, российские молодые люди не сталкиваются в крупных городах с ощущением невостребованности».
Частично подобное развитие событий пытается предотвратить власть, которая, похоже, вовремя осознала потенциальные последствия полной остановки «социальных лифтов». Когда в детстве родители отправляли меня в пионерский лагерь, меня это безумно возмущало. Нет, в лагере меня вкусно кормили, не обижали и возили на интересные экскурсии. Но я никак не мог найти ответ на вопрос: почему я вынужден здесь придерживаться строгого распорядка дня, когда, пребывая у бабушки, я мог бы вставать, ложиться и развлекаться по собственному усмотрению?
Попав на форум «Итуруп» я, помня о своих детских переживаниях, озадачился вопросом: что заставляет молодых людей отправляться сюда добровольно? Что заставляет их мириться со строгой дисциплиной в виде обязательного посещения мероприятий и невозможности несанкционированного одиночного выхода за территорию? Ответ пришел ко мне уже после того, как я побывал на «Итурупе» и на «Территории смысла».
Участники федеральных молодежных форумов — или по меньшей мере самые целеустремленные и сметливые из них — приезжают сюда не только для того, чтобы за бесплатно хорошо провести время в красивом месте в компании сверстников. Они приезжают сюда, чтобы добиться совершенно конкретной и исключительно важной цели — заскочить в «социальный лифт».
Как рассказал мне руководитель Федерального агентства по делам молодежи Сергей Поспелов, средний возраст участника форума — 22–23 года. «Это люди, которые уже определились с выбором профессии и уже чего-то добились в ее рамках». Каждая смена форума собирает не разнообразную аудиторию, а людей приблизительно одной и той же профессиональной направленности. Например, одна смена «Территории смыслов» была посвящена молодым ученым и преподавателям в области информационных технологий, другая — молодым журналистам, третья — молодым экономистам...
Конкурс на некоторые смены форумов доходил до пяти человек на место. Но в принципе при желании попасть сюда можно. Требуется иметь ряд навыков, а также выполнить лишь ряд тестовых заданий. А чтобы принять участие в грантовом конкурсе — представить социально значимый проект. А дальше все зависит только от самого участника — от его пробивной силы, умения привлечь к себе внимание и от качества продвигаемого им проекта.
«Взять каждого за ручку и куда-то отвести — и нереально, и не нужно, — объяснил мне смысл молодежных форумов Сергей Поспелов. — Наша задача — помочь реализоваться молодым пассионариям, тем ребятам, которые сами пытаются чего-то сделать и чего-то достичь. Мы стараемся формировать профессиональные сообщества. После посещения форума у любого его участника появляется до ста новых друзей и знакомых одной с ним профессии.
Участник форума получает возможность напрямую пообщаться с главными игроками в выбранной им сфере деятельности. Он получает возможность побороться на конкурсе за крупный денежный грант на реализацию своего проекта или даже сделать новый важный карьерный шаг в своей профессии.
По итогам образовательного форума «Территория смыслов» в этом году более ста человек получили предложения либо о прохождении практики, либо о работе. Например, первый вице-премьер Игорь Шувалов предложил взять на практику в свой секретариат в Белом доме целых 16 человек. Стоит отметить, что форум — это только часть большой работы в течение года. В рамках этой работы мы проводим целый ряд и других мероприятий, которые позволяют профессиональным сообществам развиваться».
«Более ста человек» — это менее одного процента от тех 12–13 тысяч людей, которые, по подсчетам Сергея Поспелова, приняли участие в федеральных молодежных форумах в этом году. В свою очередь, 12–13 тысяч участников форумов — это песчинка на фоне общей численности молодого населения страны.
Но лифт — любой лифт: и «натуральный», и «социальный» — это транспортное средство, в которое по определению не может зараз втиснуться очень много народа. Острая конкуренция в борьбе за доступ в «социальный лифт» — это и нормальное, и ожидаемое явление. Главное, чтобы «социальные лифты» не останавливались и чтобы шанс в них пробиться был не только у тех, кто умудрился родиться в «нужной» семье.
ХХХ
Долго ли российская молодежь будет оставаться самой лояльной к власти группой населения? Уверен, что это явление точно не выйдет за рамки одного поколения. Нынешнее отношение российских молодых людей к государственным лидерам — это не некий непонятный и изолированный феномен, а явление, давно описанное мировой социологией.
«В посткризисные периоды стабильности периодически возникают поколения молодых консерваторов — людей, довольных собой, ориентированных на карьеру и на получение дивидендов», — объяснил мне суть явления, с которым мы столкнулись, Лев Гудков. Классический пример того, о чем сказал мэтр российской социологии, это, на мой взгляд, Америка после 1945 года.
Поколение 50-х: парни в приглаженных костюмчиках и девушки в аккуратных платьицах, свято верящие президенту Дуайту Эйзенхауэру и в его курс на «борьбу с коммунизмом». Поколение 60-х: молодые люди в самых невообразимых одеждах — или вовсе без них, — столь активно бунтующие против «прогнившей морали истеблишмента», что дым стоял коромыслом.
Поэтому оснований для беспокойства, на мой взгляд, нет. Не перевелись еще бунтари на земле русской — или еще не родились. Дети нынешних «молодых консерваторов», скорее всего, будут «повстанцами».
Но вернемся из будущего в день сегодняшний. Я бы не сказал, что на долю нынешнего молодого поколения россиян выпало абсолютно беспроблемное существование. Да, в больших городах страны есть все условия для того, чтобы «пробиваться». Но вот до малых городов России «ход прогресса» в значительной мере еще не дошел. И это является очень большой проблемой для страны — особенно на фоне общего ухудшения мировой экономической конъюнктуры.
Да что там говорить! Любые обобщения имеют свои логические границы. Даже в рамках одного поколения все люди очень разные. Кто-то пьет, колется и разбойничает. А кто-то упорно работает и превращает себя в успешного человека. Говорить можно лишь о тенденциях. И о том, что некоторые из них имеют знак плюс — знак, который они, дай бог, не потеряют.