— Судя по социологическим опросам, каждый четвертый, если не третий из нас знаком с людьми, ставшими безработными: кого-то сократили, кто-то ушел по собственному желанию. В то же время официальная безработица в нашей стране удивительно низкая. Промышленное производство падает, а работу, выходит, ухитрились потерять совсем немногие. Парадокс?
— Безработных у нас, согласно исследованиям, очень мало. В России уровень безработицы один из самых низких в мире. Очень высокие показатели — 25–27% — в Южной Европе: Греции, Испании. А в нашей стране, по последним данным Росстата, несмотря на то, что кризис уже начался, всего 5 процентов от экономически активного населения. Этому есть свои объяснения, связанные с особенностями нашей модели рынка труда. Ведь у нас массовые увольнения никогда не были путем решения проблемы предприятия. Даже в самый жесткий период перехода к рыночной системе в России скорее доминировала стратегия работодателей, которые шли на снижение заработной платы или полное прекращение выплат, но при этом люди оставались занятыми. Их никто не увольнял. Наш человек боится безработицы — частично сказывается влияние советских ценностей, что у каждого должна быть работа, а частично — крайняя непривлекательность нашей социальной системы поддержки безработных.
— Действительно, формально зарегистрированных в службах занятости безработных и того меньше — около одного миллиона россиян трудоспособного возраста.
— У нас уровень зарегистрированной безработицы очень низкий, не превышающий 2 процента. Есть исследования нашего центра, показывающие, что в России эти цифры зависят в значительной степени не от макроэкономической ситуации в стране, а от того, какие дотации на эту систему социальной защиты может выделять бюджет. И в те времена, когда дотации возрастают, соответственно, пособие становится выше и больше безработных регистрируется. Поэтому здесь связь с реальной ситуацией на рынке труда очень небольшая. Безработица у нас — это крайне непривлекательное состояние для человека со всех точек зрения. Те, кто попадает в эту категорию, представляют собой очень специфическую группу — своеобразное прибежище неуспешных людей. Потеря работы — это не только серьезное падение уровня жизни, но и значительное снижение самооценки.
— Но ведь не в деньгах счастье! В последние годы ученые тщательно подсчитывают Международный индекс счастья (МИС), учитывающий не столько материальное благополучие и уровень существования, сколько эмоциональное настроение населения. В 2006-м самой счастливой страной признали Вануату — тихоокеанское государство в Меланезии. Его еще на карте надо найти. Два раза подряд вперед вырывалась Коста-Рика, оставив далеко позади богатые европейские страны и США. В России, увы, показатель счастья довольно низкий.
— Как показывают зарубежные исследования, если работа не приносила человеку большого удовольствия или вовсе опостылела, то ее исчезновение может привести к тому, что удовлетворенность жизнью даже улучшится. С самооценками социального положения такая ситуация невозможна. Была занятость — не стало. Значит, по социальному положению ты точно просел. Любопытно, что после всех специальных методов, которые мы применили, выяснилось, что в большинстве профессиональных групп такого ухудшения самооценки мы не наблюдаем. Для рабочих профессий риски безработицы выше, чем для остальных, но для них это, судя по всему, скорее привычное явление: сегодня работа есть, а завтра ее может не быть.
— А для кого переход в статус безработных оказался наиболее болезненным?
— Единственная категория, в которой была заметна динамика, — это специалисты средней квалификации: к примеру, страховые агенты, риелторы, сотрудники турфирм, бухгалтеры, фармацевты. Отрасли оказались «перегретыми» в прежние годы. Риски безработицы для данной профессиональной группы с начала нулевых очень возросли. Для них такая ситуация в новинку. Эти люди в условиях современного рынка труда вдруг ощутили себя лишними. Для занятия более высоких позиций они недостаточно образованны и не могут на них претендовать, а для перехода в менее квалифицированные отрасли они не готовы.
— Кто реже теряет работу?
— Реже всего теряют работу руководители и специалисты высшей квалификации. При этом их самооценка, как правило, с переходом в безработицу сильно не меняется. Это может объясняться низким качеством тех рабочих мест, которые они занимали до потери работы. Само по себе это также серьезный маркер неблагополучия. При этом важно, что в России вообще уровень самооценки социального положения очень низкий: 4–4,2. В других странах он ближе к 6.
— В какой степени безработица затронула молодежь?
— Среди безработных достаточно много молодежи в возрасте 20–29 лет. Связано это с тем, что молодым людям сложно войти на рынок труда, потому что работодателю необходим работник с опытом. Одно дело — подработать до сессии официантом, совсем другое — найти первую работу по специальности. Плюс молодые чаще меняют работу, они более мобильны, ищут то, что больше подходит. Есть даже специальный термин «job shopping» — это когда работу выбирают, предварительно «примерив» на себя несколько разных вариантов, как платье в магазине.
— Что чувствует человек, получивший «письмо счастья»?
— Исследования последствий потери работы свидетельствуют о том, что она сопряжена со значительным ухудшением положения человека. Оно может проявляться не только в виде непосредственной утраты трудового дохода и уменьшения вероятности найти новую работу, но и в значительном снижении самооценки собственного положения в самых различных областях.
Существуют четыре стадии реакции на ситуацию безработицы. Вначале человек испытывает шок (меня уволили), потом оптимизм (я найду работу), который сменяется пессимизмом, и в случае затянувшейся безработицы наступает фатализм. Это очень похоже на реакцию больного, которому поставили смертельный диагноз. Другая картина, если человек добровольно ушел с работы. На первой стадии он испытывает эйфорию, но со временем на смену приходит беспокойство, а затем депрессия. Интересно, что в Великобритании житель неблагополучного района в случае потери работы не чувствует себя аутсайдером, но стать безработным в престижном районе — это стигма. Ты уже изгой.
Вообще в англосаксонских странах (например, в США) индивидуалистическая идеология ответственности: тебя уволили, потому что ты недоучился, у тебя отсутствует квалификация. У нас же в большей степени принято возлагать ответственность на систему, несправедливость, внешние события. В любом случае твоей вины в этом нет.
— Каковы шансы у безработных вернуться на рынок труда?
— На самом деле все не так уж беспросветно. Сама безработица — далеко не тупик. Около 40 процентов безработных находят формальную занятость. Еще 11 процентов становятся нерегулярными работниками. Однако здесь возникает уже другая тема, связанная с качеством рабочих мест, на которые бывшие безработные могут претендовать, а отсюда вопрос о том, готовы ли они предпринять активные усилия — пройти переобучение и повысить свой уровень квалификации?