Около гримерки Шнур и Примадонна при всем честном народе записали на телефон видеопослание кулинарному блогеру и телеведущей Нике Белоцерковской. Когда приветы и воздушные поцелуйчики были отправлены по 3G, Алла робко поинтересовалась: «А кто это?» «Да ты ее знаешь, Алл», — ответил Сергей. «Вообще-то не знаю», — обескураженно ответила Примадонна. Несколько секунд неловкого молчания перешли в дружеский хохот и пожелание Шнуру удачного концерта от самой Живой Легенды, которая тут же отправилась в зал и заняла центральное место, готовясь вкусить запретной (по всем госдумовским законам нынешнего времени) «ленинградской» приблатненной клубнички. На «противозаконный» концерт спешил и весь честной сочинский народ. Аншлаг был несусветный и первый за все дни фестиваля-конкурса.
***
Удача в этот вечер Шнуру была явно не лишней. Все знали, что такое «Ленинград» и на что они способны. Все понимали, что сцена еще толком не остыла от поступи Анны Нетребко (ее интервью читайте здесь) и Юрия Башмета, а в зале витает дух премьера, его супруги и министра культуры, осенивших своими персонами «вернувшуюся на родину» «Новую Волну». У последнего, как известно, вообще жуткая аллергия на мат, что и стало поводом для закона, согласно которому теперь всех замеченных в употреблении ненормативной лексики на публичных мероприятиях и в организации таковых должны тут же «вязать».
То есть в данной ситуации и по закону (соблюдать который, изживая «правовой нигилизм», нас постоянно призывает власть) концерт должен был закончиться полицейской облавой и препровождением в кутузку (с последующим судебным преследованием) организаторов ивента — Игоря Крутого, мэра Сочи Анатолия Пахомова, режиссера мероприятия Александра Ревзина, хулиганов-музыкантов во главе со Шнуром. И все это, вообразим, на глазах зрителей, в том числе мадам Пугачевой и Медведевой (супруги премьер-министра), которая почти тайно (не так парадно-помпезно, как на Башмет с Нетребко накануне, но черный лимузин в запретной для транспорта зоне в сопровождении ФСО спрятать все-таки не получилось) приехала лишь за пять минут до выхода на сцену Шнура и укромно приютилась, вместо центрального кресла напротив сцены, в полумраке верхней антресоли виповского балкона.
Отделение полиции, кстати, словно по заказу, располагалось в считаных метрах от зала...
В ожидании сенсации журналисты набросились в пресс-зоне на Шнура и принялись спрашивать о песнях, без которых нельзя обойтись, но которые запрещено исполнять. На тот же вопрос перед началом фестиваля сам г-н Крутой уклончиво отвечал: «Из песни слов не выкинешь» — и старательно уходил от вопроса о правовой уязвимости объявленного концерта матерного «Ленинграда». «Думаю, что все будет хорошо», — с подозрительной уверенностью отвечал мэтр, намекая непонятно на что. Шнура уговорить убрать из песен мат не смогут даже дуэтом патриарх и папа римский.
Значит, то ли Игорю Яковлевичу закон не писан, то ли он получил верховную санкцию на закон этот наплевать. Тогда почему только он? Под сурдинку «патриотического» переезда в Сочи из ненавистной гейроповской Юрмалы? Или, может, ему шепнули, что собираются все-таки отменить несуразный закон (что было бы мудрее и правильнее всего) ко дню пришествия «Ленинграда»?
Но прошел день, второй, третий… Вот и «Ленинград». Закон не отменили. Мудрость, видимо, не та категория, которая присуща власти… Между тем в билетах на концерт даже не было ни строчки об «использовании ненормативной лексики», о возрастных ограничениях, а зал кишел не только одухотворенными грядущим прикосновением к прекрасному родителями, но и их счастливыми детьми.
«У меня эти песни в отличие от Министерства культуры гнева не вызывают, — флегматично заметил Сергей Шнуров. — Я даже не знаю, где это Министерство культуры находится. Но как законопослушный гражданин готов платить штрафы. Вся моя жизнь состоит из штрафов, самый большой из которых — конечно, налоги». Артист сделал паузу и прикурил сигарету в штрафной близости от общественного объекта. Журналисты тем временем наперебой начали предлагать пути выхода из щекотливой ситуации. Может, запикать или заменить эти самые слова какими-нибудь более безобидными — «ехай на… деревню к бабушке», например?..
«За песни с матом можно штрафовать, можно запретить их исполнять, но нельзя запретить так думать, — заявил артист. — И зачем в них что-то менять? Они уже стали классикой, потому что были написаны в совсем другой России…» Журналисты понимающе закивали, как бы подтверждая емкое наблюдение Шнура: да уж, в другой, и как быстро нас из нее попросили…
Через пару минут фигура музыканта в дорогом пальто, что было наброшено поверх концертного костюма, состоящего из ярких полосатых штанов, диковатых кроссовок, майки-алкоголички и внушительной золотой цепи, исчезла в гримерке, где Шнура ждали чай и женщина-фониатр. Все приготовились к веселью — и вскоре оно началось.
«Когда Пугачева прыгает под твои песни — это успех»
В наших условиях между выступлениями поп-звезд и рок-н-ролльным сетом пролегает практически водораздельный риф. Пока на сцене ставили все, что необходимо для живого буйства команде из полутора десятков человек, роль массовиков-затейников героически взвалили на плечи участников поп-группы «Дискотека Авария». Добрых полчаса они проявляли артистическую солидарность, водя в зале хороводы под свои хиты, и в итоге им удалось расшевелить весьма статичную публику.
Когда же на сцене появились Шнур и его «группировка», всеобщему угару и отрыву не мешали ни праздничная одежда публики, ни статус некоторых зрителей, ни наличие в зале детей. Разгульное буйство в стиле «режь последний огурец» захлестнуло респектабельную площадку «международного конкурса молодых исполнителей».
Выступление «Ленинграда», конечно, концептуально, но вряд ли его можно назвать изощренным постановочным действом, а музыка коллектива никогда не была сложносочиненной. Но неформальный шарм и весьма редкая даже для местной рок-сцены легкость, с которой выступают эти артисты, исключают весьма типичную для наших концертных площадок атмосферу вежливого равнодушия. «Баня — как военный штаб, карты, деньги, пару баб!» — с удовольствием подпевал пенсионного возраста джентльмен, а рядом сидевшая супруга смотрела на все хоть и со снисходительным, но все же добрым умилением.
Как и предполагалось, музыканты включили в свой сет и то, что можно показать по телевизору (две песни вышли-таки в полчетвертого ночи с загадочным логотипом «прямой эфир»), и то, без чего нельзя проводить их концерты. Публика была одинаково рада как безобидным по меркам федеральной трансляции «WWW» и «Пролежням», так и тому, что для эфира совсем не предназначалось. «Дорожную» пели хором, делая особое ударение на припеве «Ехай на …, Ехай на …» — «метафизической метафоры пути в никуда», как пояснил Шнур в начале номера. На балконе отделения полиции тем временем... развернулись пляски.
На ура пошла и «Москва, почем звонят твои колокола». Все-таки со сцены официальных ивентов не так часто приходится слышать строчки (да еще в присутствии жены премьер-министра) про «никто не выжил, все сгорели, все Pussy, Путин и Собчак». Море огоньков в зале во время исполнения «Просто» и шумное требование выхода на бис, в котором, размахивая восторженно руками и тряся шевелюрой, участвовала даже Алла Борисовна. Ее глаза светились задором и куражом, которых уже давно в них не замечалось… В качестве бонуса оказались женские страдания, роскошно изложенные вокалисткой «Ленинграда» Алисой Вокс.
***
Спустя несколько минут после того, как страсти улеглись, а Алла, сев в электрокар, громко, так, чтобы вздрогнула вся округа, скомандовала водителю «Ехай на …», Сергей пил кофе в гримерке и отвечал на вопросы «ЗД».
— Из зала все выглядело отлично. А как со сцены?
— Шикарно. Когда Алла Борисовна Пугачева прыгает под твои песни — это успех.
— Выступления для телевидения обычно обрастают массой формальностей. Ты обсуждал с организаторами, что будет исполнено?
— Договоренность была очень простая: нас просили сделать так, чтобы три песни можно было вставить в эфир. Все остальное — на наше усмотрение и, скорее даже, под нашу ответственность.
— Пару лет назад ты жаловался, что местная поп-музыка как-то обеднела, и нет даже песенки, подходящей для того, чтобы спеть ее в дУше. Сейчас что-нибудь изменилось?
— Уровень отечественной эстрады очень вырос. И сведЕние, и вокал, про танцы вообще не говорю. Петь только им не о чем. А так мне на эстраде все нравится. Может быть, потому, что я воспринимаю ее как настоящий пост-панк.
— И все-таки твоя фраза про Аллегрову — это похвала или критика, так сказать?
— Если подходить к этому как к мощнейшему культурному явлению, то любой иностранец, когда видит такое, то думает, что мы впереди планеты всей.
— У тебя в отличие от многих коллег сейчас весьма продуктивный период. Постоянно появляются новые песни и клипы, которые становятся хитами в Интернете. Наверное, есть какой-то секретный источник вдохновения?
— Мне кажется, сейчас очень интересное время. Абсурдное и подходящее для самых разных его интерпретаций. Осмысление бессмыслицы — это, собственно говоря, и есть поэзия. Нахождение какой-то схемы в хаосе. Вот этим я и занимаюсь.
— В одном из интервью ты отметил, что свою Hotel California «Ленинград» уже спел…
— Выходит, что еще не спел…
— Видимо, к радости поклонников, открылось второе дыхание. Кстати, многие поклонники отмечают, что стиль «Ленинграда» немного меняется, и шансон вас сейчас интересует куда больше, чем ска в прошлые времена.
— Мы толком ска никогда не играли, а слово «шансон» я не люблю. Мы всегда тяготели к блатняку. Кроме блатняка в русской песенной культуре, по большому счету, нет ничего. Попытки сделать так же, как на Западе, на мой взгляд, не шибко удачные. А самостоятельный жанр — только блатняк. И мы как почвенники держимся корней.
— Твой сольный проект «Рубль», который возник некоторое время назад, теперь окончательно закрыт или будет продолжение?
— Вряд ли. Проект «Рубль» донес все, что должен был донести. Я доказал, что в контексте русского языка рок-н-ролл возможен, хотя и не совсем понятно, насколько он нужен.
— В последнее время ты еще и актер, из чего, наверное, можно сделать вывод, что тебе это нравится?
— Я вообще не смотрю фильмы, даже со своим участием. Не люблю кинематограф и появляюсь там только потому, что меня уговаривают. Но меня не тянет ни в кадр, ни на съемочную площадку. Я не вспоминаю каких-то связанных с кино моментов и не радуюсь, когда встречаю знакомых актеров. Я совсем из другой среды.
— Твоя завидная активность вдохновляет на вопрос о творческих планах…
— Они обширные. Есть новые песни, есть два шикарных сценария для видеоклипов. Мы себе можем позволить довольно часто их снимать, хотя это недешево. Кто-то должен что-то делать, и мы — те редкие люди, которые к этому готовы. Могу сказать, что вообще уровень видеороликов в стране заметно вырос. С тех пор как мы опубликовали клип «Сумка», все стали подтягиваться и начали понимать, что клип — это не просто формальность.
— Ходят упорные слухи о том, что Сергей Шнуров на самом деле — вальяжный, в меру выпивающий мужчина, хороший семьянин. А все, что он вытворяет на сцене, не имеет к нему никакого отношения. Это правда?
— Ну, недаром же эта сцена построена. Если бы человек вел себя на сцене так же, как в жизни, то зачем ему становиться артистом и туда выходить?..