Квартиру вскрыли сотрудники полиции после многочисленных обращений председателя ЖСК в связи с исчезновением Абрамова. Может, никто и не обратил бы внимания на то, что он куда-то делся, но дело в том, что Абрамов всегда исправно вносил квартплату, и вдруг осенью 2011 года платежи прекратились.
Дверь опечатали, а ключи передали председателю ЖСК. Похоронили Рудольфа Федоровича за счет жителей дома.
А спустя месяц после его смерти в правление ЖСК пришел гражданин, который сказал, что он дальний родственник умершего, у него якобы есть завещание и ему нужны ключи от квартиры. Ключей «родственнику» не дали.
На квартиру Абрамова началась охота.
■ ■ ■
11 июня 2013 года к московскому нотариусу Е.С.Блиновой пришел представитель некоего Константина Георгиевича Абрамова, написал заявление об открытии наследственного дела и предъявил завещание Рудольфа Федоровича, из которого следовало, что все свое имущество он завещает Константину Абрамову. Завещание было удостоверено 12 августа 2010 года в Люберцах нотариусом А.Б.Преображенским.
Блинова открыла наследственное дело и направила в Люберецкую нотариальную контору запрос о том, удостоверялось ли это завещание и не было ли оно впоследствии изменено или отменено.
Преображенский ответил, что завещание он действительно удостоверил и никаких изменений Абрамов в него не вносил.
25 сентября 2013 года нотариус Блинова выдала Константину Абрамову свидетельство о праве на квартиру Рудольфа Федоровича.
Между тем в Дорогомиловский суд обратилась племянница умершего, дочь его родного брата по матери Софья Леонидовна Смолинская. Она просила признать завещание на Константина Абрамова недействительным, поскольку ее дядя такого завещания не оставлял.
■ ■ ■
Завещание было подписано не самим Рудольфом Абрамовым, а рукоприкладчиком — неким Павлом Лычагиным. В исключительных случаях закон позволяет в присутствии нотариуса подписывать завещание за другого человека по его просьбе — при условии, что сам он подписать его не может. В ГК эти случаи четко перечислены: физические недостатки, тяжелая болезнь или неграмотность. Тот, кто расписывается за другое лицо, и именуется рукоприкладчиком, и по закону его место жительства и паспортные данные должны быть указаны в завещании.
Так вот, в завещании было указано, что Лычагин подписывает его ввиду болезни Абрамова. Какой болезни? Кто его знает. Кроме того, в документе отсутствуют и паспортные данные, и адрес рукоприкладчика Лычагина.
Интересно, кем приходился умершему художнику Константин Абрамов?
Действительно интересно. На этот счет у самого Абрамова есть две версии. Согласно первой он дальний родственник. Непонятно, правда, чей и по какой линии.
Согласно второй он просто однофамилец художника Рудольфа Абрамова. В 2014 году при опросе в полиции К. Абрамов рассказал трогательную историю. 12 лет назад на выставке в ЦДХ он познакомился с Рудольфом Абрамовым, который продавал там свои картины. Когда выяснилось, что у них одна и та же фамилия, Рудольф Федорович признал его своим родственником, потому что других у него не было. В октябре 2010 года Рудольф Федорович предложил Константину Абрамову встретиться. На этой встрече Рудольф Федорович вручил Константину конверт, в котором находилось завещание, подписанное 12 августа 2010 года. Там говорилось, что все свое имущество он завещает Константину. И это завещание — подарок ко дню рождения его дочери. Очень романтично! Плохо только, что этого никак не могло быть.
Выяснилось, что в день, когда якобы было подписано завещание, Рудольф Федорович находился не в Люберцах, а в гостях, на даче у своего соседа по дому, где целый месяц спасался от страшного смога, накрывшего Москву в августе 2010 года. В суде об этом рассказали четыре свидетеля.
■ ■ ■
Тут настало время перейти к некоторым подробностям из жизни люберецкого нотариуса Александра Борисовича Преображенского. Именно его подпись стоит под завещанием Рудольфа Абрамова. Запишем в загадки то, что 76-летний москвич, проживавший в районе Фили–Давыдково, по версии любимого однофамильца, потащился в Люберцы подписывать завещание. Причем, как мы знаем, сам он подписать его был не в состоянии: то ли руки отказали, то ли голова. Но ноги-то ходили, вот он и рванул в Люберцы.
Преображенский оказался таким специалистом, к которому, говорят, люди ездили со всей России и в самом плачевном состоянии здоровья.
Видно, и правда мастер был на все руки. В связи с многочисленными жалобами на удостоверение им подложных завещаний нотариальная палата Московской области и управление Минюста по МО провели несколько проверок его деятельности. Выяснилось, что, к примеру, в 2005 году Преображенский удостоверил завещание от имени некой Е.Звездиной на бланке, выданном тремя годами позже.
В 2006 году Преображенский заявил, что у него украли печать, и получил новую. Именно ее он и поставил на завещании Звездиной, якобы удостоверенном в 2005 году.
А еще выяснилось любопытное обстоятельство. В 2008 году Преображенский в своем отчете в Нотариальную палату указал, что за этот год им было удостоверено 111 завещаний. А в 2012 году при проверке его деятельности оказалось, что в реестре за 2008 год значится 115 завещаний. Причем эти четыре завещания удостоверены в один день и записаны в книге учета завещаний позднее даты их удостоверения и очень мелкими неразборчивыми буквами.
В правоохранительных органах знают про фирменный фокус нотариусов-аферистов. Записи в нотариальных книгах должны следовать строго одна за другой, без пустых строчек. Мошенники намеренно оставляют в укромном местечке — например в конце реестра — немного свободного места, куда в дальнейшем можно будет влепить задним числом нужную запись.
Послужной список Преображенского заслуживает отдельного описания. Мы же скажем лишь о том, что, когда в 2012 году у него начались проблемы, дотла сгорел его архив. Пожар — это профессиональная болезнь «честных» нотариусов.
4 сентября 2013 года Московский областной суд по иску областной нотариальной палаты лишил Преображенского права заниматься нотариальной деятельностью. В этом суде и были установлены все обстоятельства, о которых говорилось выше.
Как мы помним, наследственное дело к имуществу Рудольфа Абрамова открыла московский нотариус Блинова. «Наследник» принес ей завещание, на обратной стороне которого имелась отметка о том, что завещание не отменялось и не изменялось. Эта отметка была сделана Преображенским 3 июля 2013 года.
До решения областного суда оставалось 2 месяца, но дело даже не в этом. Наследственный архив Преображенского сгорел в 2012 году. Благодатный огонь унес с собой второй экземпляр завещания Рудольфа Абрамова, а также алфавитную книгу учета завещаний и реестр, по которым можно было проверить факт его существования. И как же этот виртуоз ухитрился без архива и документов удостоверить то обстоятельство, что завещание не изменялось и не отменялось?
А в октябре 2013 года следователь следственной части СУ УВД САО Москвы А.Мухортых предъявил Преображенскому обвинение по ч. 4 ст. 159 УК в совершении мошенничества с квартирой умершей москвички Н.И.Коваленко. Из обвинения следует, что Преображенский задним числом изготовил от ее имени завещание, с использованием которого он и его сообщники пытались похитить эту квартиру.
■ ■ ■
А между тем в Дорогомиловском суде слушалось дело о поддельном завещании Рудольфа Абрамова.
В подобных делах суд первым делом истребует подлинник завещания и назначает экспертизу. В нашем случае, поскольку мошенники использовали рукоприкладчика, почерковедческую экспертизу проводить смысла не было и оставалось назначить техническую экспертизу для определения давности подписания завещания.
Дело слушалось без малого год. И вот что странно: за все это время, несмотря на многочисленные ходатайства истца, несмотря на то, что вместе с архивом Преображенского якобы сгорел первый экземпляр завещания, суд не посчитал нужным истребовать второй экземпляр завещания. Естественно, суд отказал и в назначении экспертизы.
Не поддается объяснению, как можно слушать дело о поддельном завещании, не истребовав его? Получается как свадьба без невесты: гости, салаты, соленые огурцы — все на месте, а невесты нету. И как жениться?
На что ушел год, стало ясно 28 января 2015 года, когда судья И.В.Хомук огласила решение: в иске С.Л.Смолинской отказать. Как следует из решения, суд не признал истицу родственницей Рудольфа Абрамова. Получилось, что Смолинская не вправе даже оспаривать подлинность завещания — она же посторонний человек, не то что настоящий наследник Константин Абрамов.
Родство Софьи Смолинской с умершим Абрамовым было подтверждено документами ЗАГСа, из которых следует, что ее отец и умерший Абрамов — братья по матери, которую звали Глафира Михайловна Абрамова (в девичестве Шулепова), 1897 года рождения. Но дело даже не в этом: суд вообще не исследовал этот вопрос. Принесенные истицей справки и свидетельства из ЗАГСа судьей в ходе процесса под сомнение не ставились, копии самих актовых записей судья не истребовала, да и представить дополнительные доказательства родства она не предложила.
Поэтому решение И.В.Хомук и вызвало оторопь: вопрос о родстве, по сути, не исследовался, но именно он и стал причиной отказа в иске.
Сомнения в родстве Софьи Смолинской с Рудольфом Абрамовым судья обосновала тем, что у отца Софьи — Леонида Смолинского — в свидетельстве о рождении не указано отчество матери, написано просто «Глафира Шулепова», а матерью Рудольфа является Абрамова Глафира Михайловна.
Кроме того, из справки ЗАГС следует, что Леонид родился на Большой Дорогомиловской улице, д. 12, кв. 3, в 1922 году, а Глафира Абрамова прописалась по этому адресу только в 1933 году. Да и сам Леонид, как следует из домовой книги, по этому адресу никогда зарегистрирован не был.
В материалах дела были документы, из которых следует, что в 1929 году Глафира Михайловна Шулепова, проживавшая по вышеуказанному адресу, вышла замуж и стала Глафирой Абрамовой, а в 1934 году там же у нее родился второй сын — Рудольф.
Тем не менее судья пришла к выводу о том, что Глафира Шулепова и Глафира Абрамова — это два разных человека, и отказала в иске. Поэтому до таинственного завещания на имя почти родственника умершего Рудольфа Абрамова дело так и не дошло.
■ ■ ■
Софья Смолинская обратилась в Мосгорсуд. И там произошло то, что не могло не произойти: коллегия МГС заинтересовалась удивительными пробелами в этом не бог весть каком сложном деле. Сюжеты о поддельных завещаниях — это не только судебная классика, но и золотой фонд мировой литературы. Вот уже много столетий все вращается вокруг подписей и печатей. Ничего нового прогресс в это дело не внес, разве что по мелочи.
Дело в МГС слушается с 14 мая. За два с половиной месяца судебная коллегия затребовала копии первичных актовых записей и выписки из домовой книги. И сразу все встало на свои места: отчество Глафиры Шулеповой обнаружилось на обратной стороне актовой записи о рождении сына Леонида. А он, как выяснилось, был зарегистрирован на Б.Дорогомиловской с матерью, сменившей фамилию на Абрамову, и братом Рудольфом с 1945 по 1964 год. Нашелся и ответ на вопрос, почему Глафира Абрамова зарегистрировалась по этому адресу лишь в 1933 году: обязательная прописка была введена постановлением ЦИК и СНК СССР с 1933 года, а до этого место жительства подтверждалось справками из домоуправления. Коллегия затребовала и единственный сохранившийся подлинник завещания. И тут выяснилось, что московский нотариус Е.С.Блинова, у которой он хранился, 24 апреля 2015 года арестована и находится в СИЗО по обвинению в квартирном мошенничестве.
То есть теперь оба нотариуса, участвовавшие в операции с жильем Рудольфа Абрамова, находятся под следствием за квартирные махинации.
20 июля 2015 года судебная коллегия МГС вынесла определение о проведении технической экспертизы давности составления спорного завещания. Такую экспертизу нужно проводить как можно быстрее — высыхают чернила. А между тем год уже потерян в суде первой инстанции. Не исключено и то, что мошенники пытались искусственно состарить документ. И сейчас эксперты могут не дать ответа на поставленный вопрос.
В прошлом году вышла «Настольная книга судьи по делам о наследовании», авторами которой являются председатель Московского городского суда Ольга Егорова и ученый секретарь Научно-консультативного совета МГС Юрий Беспалов. В этой книге проведен скрупулезный анализ законодательства в сфере наследования. Там же опубликованы проекты судебных актов по наследственным делам. В том числе приведено и решение по делу москвича Васина, который оспаривал завещание отца, подписанное рукоприкладчиком и удостоверенное областным нотариусом. Зеркальное повторение дела Абрамова.
Читаем: «В тексте завещания не указано, по каким причинам Васин С.И. не мог самостоятельно подписать завещание. Каких-либо доказательств наличия у Васина заболеваний, исключающих его возможность расписаться, суду не предоставлено… При таких обстоятельствах суд приходит к выводу о том, что Васин С.И. не составлял завещание».
То есть одного только невесть с какой беды взявшегося рукоприкладчика, при отсутствии сведений о болезни завещателя, по мнению авторов книги, десятки лет проработавших в судебной системе, достаточно для признания завещания недействительным.
■ ■ ■
Набор юных фокусников, прикарманивающих квартиры умерших, давно и хорошо известен: нотариус из отдаленной местности, болезнь без названия, рукоприкладчик, виртуальные родственники…
Константин Абрамов ни разу не был в суде. Зато в 2014 году успел переоформить квартиру на некоего Александра Сергеевича Кравченко, купившего ее в прямом смысле слова не глядя: попасть туда он не мог, поскольку ключи были в правлении ЖСК.
Интересы Абрамова в суде кроме адвокатов представлял некто Михаил Иванович Барышников, знаток этого вида искусств. А новый собственник квартиры Кравченко не только не появляется в суде, но и представителей своих не присылает. Наверное, во всем доверяет суду — зачем ходить?
Все знают, что постоянно повторяющиеся истории с квартирами умерших москвичей разыгрываются не сами по себе, а с участием сотрудников правоохранительных органов. Начиная от участковых, которые многое знают и многое могут на вверенной им земле, сотрудников МУРа (помнится, на играх с жильем попался целый отдел, занимающийся квартирными мошенничествами) и так далее. Не может этот до совершенства отработанный механизм работать на воде, без управления и умелого техобслуживания.
И больше всего мне сейчас хочется понять, какая добрая фея оберегает бывшего люберецкого нотариуса Преображенского, в отношении которого возбуждено уголовное дело, застрявшее по дороге в суд… Ведь это не министр, не олигарх, не политик — какая у него есть тайна, какие он знает волшебные слова, чтобы все у него и у его боевых друзей так здорово получалось? И тогда, может быть, откроются и все остальные тайны…