На днях разразился очередной скандал вокруг темы «иностранных агентов». К этой категории министерством юстиции РФ несколько неожиданно (впрочем, почему неожиданно – безумные решения у нас нынче принимаются практически каждый день, неожиданными остаются разумные) был отнесен фонд «Династия», основанный 82-летним Дмитрием Зиминым, создателем компании сотовой связи «Вымпелком». Проблема оказалась в том, что г-н Зимин перечислял фонду деньги из-за границы со счетов связанных с ним же, г-ном Зиминым, компаний. Т.е. учредитель фонда явился, по версии Минюста РФ, иностранным агентом себя самого.
Разразился большой скандал. Российским властям напомнили, что фонд «в течение уже 13 лет поддерживает развитие российской науки и образования, занимается просвещением и популяризацией науки. Масштаб деятельности фонда «Династия» был беспрецедентным в этой области: в 2014 году бюджет проведенных программ достиг 352 миллионов рублей, план на 2015 год составил 435 миллионов». (Цитата из открытого письма российских литераторов и книжников вообще). Что «Династия» поддерживала, например, программы поддержки физиков-студентов, аспирантов и молодых ученых, молодых математиков и биологов, кратких визитов иностранных ученых в Россию, учителей математики, физики, химии и биологии, архив российской исторической статистики и т.п. А отнюдь не клуб байкеров «Ночные волки» или движение «Наши», не говоря уже о сопоставимых с ними по мощи духа организациях.
Сам Дмитрий Зимин отреагировал на случившееся вполне эмоционально – на что имеет полное право. Он объявил, что прекращает финансирование фонда. «Тратить свои личные деньги под маркой неведомого мне иностранного государства я, конечно, не буду. Я прекращаю финансирование «Династии»», — сказал Зимин в интервью изданию «Медуза». Там же он сказал, что уходит «в глубокое подполье». «Мне жалко, чуть ли не до слез», — добавил основатель «Династии» и процитировал Маяковского:
Я хочу быть понят своей страной,
А не буду понят — что ж…
Над родной страной я пройду стороной,
Как проходит косой дождь…
Зато министр юстиции Александр Коновалов был максимально флегматичен. Он просто сказал, что по решению суда «Династию» можно исключить из перечня иностранных агентов. Ибо такие решения, по закону, принимает судебная власть. Идите в суд и отгребитесь от нас, в общем.
Что ж. Перед нами – один из закономерных результатов того законодательно-исполнительного абсурда, который развернулся в нашей стране давно, но особенно, когда под тяжким психологическим воздействием «арабской весны», изнасиловавшей ливийского диктатора Муаммара Каддафи черенком от лопаты, Владимир Путин вернулся в Кремль, чтобы спасти от нависающей американской оккупации и цветной революции (в любой последовательности) радикально вставшую с колен Россию.
Но.
Я хотел бы поставить вопрос несколько по-иному.
А что плохого в статусе иностранного агента? У нас-то в России?
Сама Россия, как принято считать большинством историков, основана иностранцами – варягами. Рюриком, Трувором и Синеусом. Типа в 862 году. (Некоторые историки дату оспаривают, но мы сейчас не об этом.) Потому что первобытные жители наших грустно-веселых мест никак не могли установить правовой и прочий порядок на собственной канонической территории.
Все ключевые киевские князья, при которых впервые вставала с водянистых колен наша Русь, были варяги.
С тех пор статус иностранца у нас стал исключительно высоким. Иностранец, на сознательном или бессознательном уровне, – лицо первого сорта. А мы сами – второго. И даже когда мы устраиваем истерику по поводу намерения иностранных государств нас задушить и стереть с земного лица, мы выдаем наше всенепременное почтение к иностранному: боимся – значит, уважаем. Другое дело, что никто нас с поверхности убирать не собирается, и нам оттого очень обидно. Ведь бьет – значит, любит. А не бьет… У России ведь женское сознание, как утверждали многие наши мыслители, ныне причисленные к лику классиков.
Помните (если помните), как было при советской власти? Иностранцу всегда найдется номер в гостинице. Это не то, что нашему советскому человеку. У иностранца есть настоящее имя и настоящие деньги, не как у нас.
Я помню, как в 1990-е годы – да еще и совсем недавно – у бизнесменов и всяких прочих авантюристов разного калибра было принято брать иностранно звучащие фамилии. Настоящие (по жене-мужу) или вымышленные (по несуществующей вроде как бабушке из глубин Лангедока). Одно дело – ты звонишь и говоришь «я Вася Пупкин», а совсем другое – «я Джонни Холидей». Пусть даже и идеальным РФ-языком. Во втором случае доверия априори больше.
Я не буду даже вспоминать основателя Российской Империи Петра Великого, завозившего иностранцев для культурно-технологического вразумления русского народа. И российскую элиту, весь золотой свой имперский век говорившую, по преимуществу, по-французски.
Я вспомню двух главных положительных героев русской (русско-советской) литературы XX века:
– Остапа Ибрагимовича Бендер-бея, сына турецкоподданного (правда ведь, не очень исконно-посконное русское имя);
– профессора Воланда.
Последний – вообще ключевой положительный герой. Потому что только иностранец, как будто бы спятивший на Патриарших прудах, может прикрыть русского человека от бремени собственной обыденности, но главное – от светской власти – всепроникающей и всемогущей.
Согласно распространенной литературоведческой теории, прототипом профессора Воланда был Иосиф Сталин. Я же полагаю, что «Мастер и Маргарита» – это римейк гетевского «Фауста». Отсюда, собственно, и Маргарита. Просто немецкий был Фауст был из эпохи Просвещения, отсюда главные повороты его судьбы. Отсюда же, собственно, и пресловутый «фаустовский человек», населивший собою Европу. А наш Фауст, Мастер, – из времени тоталитаризма. Он не мог не оказаться в сумасшедшем доме – и это лучшее, что досталось бы ему еще до расцвета всепобедительного трудового ГУЛАГа. А кто освобождает Фауста тоталитарных времен их психушки? Профессор Воланд. Патентованный иностранец.
Я бы даже сказал, образцовый иностранный агент.
Иностранец у нас всегда, исторически, должен пахнуть «Шанелью №666». А наш, местный человек… Ну, наверное, какой-то банальной субстанцией, название которой и приводить-то во влиятельной газете не вполне уместно.
Принято считать, что в Перестройке второй половины 1980-х годов большую роль сыграл русский рок. Например, группы «Кино», «Аквариум», «ДДТ». А вот я склонен полагать, что к падению тоталитарного режима большую, но нежную руку приложила как раз советская попса. Раскрепостившая сознание провинциальной молодежи в направлении загадочной иностранности.
Вспомним, например, мегапопулярную в те времена группу «Кар-Мэн» с ее песнями про Париж, Лондон, Монте-Карло, Сан-Франциско и Чио-Чио-сан. Но все-таки действительная судьба провинциальной молодежи, поднявшейся на советских руинах перестройки, решалась между двумя песнями поп-группы «Комбинация» – Russian Girls и American Boy.
В первой простая русско-советская девушка кинута заезжим датчанином и остается в родной непролазной грязи. «А потом я согласилась выйти замуж. А потом, суп с котом, надоело вспоминать». Во второй – полный хэппи-энд, она выходит замуж за американца. «Я играю на балалайке, это самый русский инструмент, я мечтаю жить на Ямайке, на Ямайке балалаек нет». И – «я буду плакать и смеяться, когда усядусь в «Мерседес». Какое отношение имеет «Мерседес», а заодно и Ямайка к простому американскому юноше – неясно. Но и неважно. Это воздух таинственного и прекрасного иностранного мира.
В романе Владимира Войновича «Москва-2042» жителям Московской коммунистической республики (Москореп) злые иновредители показывают кино на облаках. Сериал «Даллас». «Кофе без молока – как вторник без Далласа». Это приуготовило падение москорепского тоталитарного коммуноправославного режима, до судорог напоминающего нынешний российский.
Так что – мой всем совет. Не оспаривайте статус иностранных агентов. Подтверждайте его.
И надо еще добиться, чтобы иностранными агентами могли регистрироваться физические лица, т.е. русские люди. И в инициативном порядке.
В переломный момент так называемой истории иностранные агенты и окажутся славой России. Как говорил Н.Г. Чернышевский, букетом в благородном вине, двигателями двигателем, солью соли земли.