О ее смерти не было никаких новостных сообщений: Википедия, датируя это событие концом 2014 года, ссылается на одну куцую заметку, ньюсмейкером в которой почему-то выступил Артемий Троицкий, и на реплику Станислава Белковского на «Дожде», и это все — в наши-то времена медийных истерик. Эти слухи не стали ни подтверждать, ни опровергать: как сообщается в газете «Собеседник», пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков просто отказался давать комментарий на эту тему. И все, проехали: гораздо интереснее, что слух о ее смерти не получил никакого продолжения, то есть его начисто проигнорировала пресса, не обсуждалось это и в блогах. Никого не заинтересовала ее судьба, а ведь еще несколько лет назад ей ставили памятники (в спасаемых от точечной застройки дворах), посвящали комиксы, детские книги и даже прочили ее на президентский пост: о том, что именно она станет преемником Владимира Путина на выборах 2008-го, не пошутил только ленивый. Вы, конечно, уже догадались (если вообще вспомнили, кто это). Она — это Кони (Википедия почему-то настаивает на варианте «Конни»), черный лабрадор из Ново-Огарева, бывшая любимица масс.
Ну, во-первых, о ее гипотетической смерти. Это, вероятно, действительно случилось: просто потому, что лабрадоры живут в среднем двенадцать лет, а Кони родилась аж в 1999 году. Любопытства ради прошерстив Интернет, я нашел последнее сколько-нибудь достоверное свидетельство об этой собаке, озвученное Дмитрием Песковым в апреле 2013-го. Тогда он, отвечая на вопрос журналиста, поведал, что Кони еще жива, но уже слишком стара, чтобы участвовать в прогулках своего хозяина с другими домашними животными. Вряд ли собака живет после этого третий год. Ее посмертная судьба — ни полслова, ни строчки — иллюстрирует скорее не латинскую мудрость «Sic transit gloria mundi» («Так проходит мирская слава»)... Кстати, Древний Рим многие наверняка вспомнили и абзацем выше: в связи с операцией «Преемник-2008» тоже активно шутили про коня Калигулы, введенного императором в сенат. Но, в отличие от нашей героини и современницы, последние дни коня Инцитата, жившего две тысячи лет назад (и пережившего своего хозяина), освещены в Википедии достаточно подробно... Так вот: уход Кони в полнейшей тишине иллюстрирует скорее смену эпох.
Когда-то без нее не обходилось ни одно мероприятие в Ново-Огареве. Трудно сказать, чье это было решение, чтобы лабрадор всегда сопровождал хозяина, ломая официальный протокол, — идея имиджмейкеров?.. — но решение удачное. Ельцин, конечно, мог появиться перед камерой в домашнем свитере — в периоды болезни, подчеркивая, что ли, невинный (вопреки слухам) характер своей «работы с документами», — но не более того: трудно представить, чтобы вокруг него во время официальной встречи бегала собака. О советских лидерах, застегнутых на все пуговицы, и говорить нечего. Конечно, сегодня странно (и даже смешно) представить себе именно такую визуальную оппозицию: консервативный, строгий Ельцин — и раскованный, либеральный Путин. Но ведь поначалу так все и было: молодой, энергичный президент-европеец (а вспомните все эти выступления в Бундестаге на немецком!), не-пьет-не-курит-спортсмен (передовые стандарты XXI века!). Демонстрируя всему миру открытость и прочие качества «своего в доску» парня, логичнее было бы делать это с помощью семьи — но, может, имиджмейкеры нового президента сочли, что сразу после Ельцина «семья» — это как-то не очень хорошо. Человечность нового лидера была призвана подчеркнуть собака. И надо сказать, ход оказался выигрышным: семья-то есть у каждого, а вот чтобы между президентами, премьерами, канцлерами и королями бегало крупное животное... Президенты и короли, столкнувшись с такой экзотикой, реагировали непосредственно. Смех, улыбки, треп по холке. Какие уж после этого «неразрешимые противоречия»!
Само наличие Кони наполняло официальные мероприятия каким-то иным содержанием (это помимо всех эффектных жестов с дарением щенков, опробованных еще во времена Лайки, Белки и Стрелки) — или, по крайней мере, интересно смещало ракурс. Любопытно теперь задуматься — как.
Когда восемь лет назад нас, пятнадцать «молодых писателей», пригласили на разговор с президентом, в принципе, можно было догадаться, что пройдет он в формате «плюс собака», потому что мероприятие перенесли из Кремля в Ново-Огарево. Но все равно возник эффект какой-то ирреальной внезапности (как, возможно, и для королей): только что все было вполне нормально, «по-земному», но вдруг становится белым-бело (это открылась президентская дверь — и сработали все фотовспышки разом), и в этой фосфорной белизне, как в замедленной съемке, появляется черная-черная собака.
Дальнейшее двухчасовое мероприятие шло с мощной «поправкой» на Кони, которая развлекала гостей, клянча пирожки, предложенные нам к чаю. И в нынешнем воспоминании, и в тогдашней прессе все, связанное с собакой, выглядит яснее, чем то, что касалось деловой части.
Например, писатель Герман Садулаев зачитывал с листа обращение политического характера, но вот о чем — убей не помню, — а помню, как Кони ткнулась мокрым носом в руку критика Валерии Пустовой; Лера то ли ойкнула, то ли взвизгнула от неожиданности; Путин мгновенно и с иронией среагировал: «Что, страшно?» — и эта ирония явно относилась к содержанию того, что ему зачитывали. Драматург Анастасия Чеховская, сидевшая рядом с Путиным, погладила собаку под столом. Писатель Захар Прилепин, сидевший строго напротив них, поведал прессе, как ему казалось, что Настя гладит президента по ноге. Поведал и о том, как заложил несколько черных волос лабрадора в блокнот, оставил на память.
Короче, все развлекались как могли. И журналистам, которые долго еще интересовались встречей (особенно ее закрытой частью), рассказывали об этих игрищах в стиле детской книжки «Ребята и зверята». Высший смысл как-то расплылся за этими играми, и для самих участников отчасти тоже. Этому (со временем) способствовало и то, что проекты, обсуждавшиеся тогда, как-то в целом «не выстрелили». Может быть — и в этом тоже был смысл присутствия собаки на подобных встречах? — в таком смещении в сторону беззаботной зрелищности.
Шли годы, и стало не до зрелищ: подобно тому как Думу в свое время нарекли «не местом для дискуссий» (ту самую Думу, в день выборов в которую Кони ощенилась — и это мигом отвлекло всю российскую прессу от парламента), так и Ново-Огарево оказалось не местом для веселья. Меняясь, стиль эпохи накладывает отпечаток и на прошлое.
Если не отвлекаться от предмета нашего разговора, то едва ли не самые известные фотографии лабрадора Кони сделаны на встрече Владимира Путина с Ангелой Меркель, состоявшейся в Сочи в 2007 году. Это смутно помнится и из выпусков новостей: ну, дружеская встреча у моря, безоблачные времена «оси Москва — Париж — Берлин», ну, улыбки, собака бегает, все по-домашнему. Спустя годы пресса описывает тот давний выход Кони в совершенно другом ключе: Путин, мол, зная о том, как госпожа канцлер боится собак, якобы не отказал себе в садистском удовольствии испугать ее. Die Zeit называет это «местью за встречи с диссидентами и за жесткую позицию, которую Меркель заняла в отношении убийства журналистки Политковской», прибавляя, что после этого эпизода «Меркель избегала затрагивать в российско-германских отношениях такие вопросы, как политические свободы и права человека». Frankfurter Allgemeine же считает, что «косматое животное должно было поспособствовать готовности канцлера пойти на уступки в вопросах энергетической политики», попутно рассуждая, что в районе, в котором прошло детство российского президента, «царил закон волчьей стаи»...
Но все эти публикации появились много позже той рядовой, в общем, сочинской встречи; не знаю, как восприняли СМИ выход лабрадора непосредственно в 2007-м, но что-то подсказывает, что тогда Кони не была для них косматым чудовищем и чуть ли не цепным исчадием ада, и мы имеем дело с аберрацией зрения: настоящее искривляет прошлое. Потому что в этой новой реальности уже нет места доброму домашнему псу, как и много чему другому — как и старым милым «Волгам» и «Запорожцам», на которых со смехом катали Джорджа Буша по новоогаревским аллеям. Все это ржавеет на свалке истории. Отдельные попытки вытащить их со свалки только подчеркивают ощущение, что время «домашней задушевности» ушло: как, например, недавно Сергей Лавров приехал на сочинскую встречу с Джоном Керри на «Победе» и вручил американскому коллеге помидоры и картофель. Жест получился странным, пригодным больше для стеба в Сети, не говоря уже о диссонансе со всем стилем российско-американских отношений последнего времени: его попросту не поняли. Не говоря уже о том, что картошка с помидорами, бездушные овощи, — так себе замена собаке...
Когда и как умерла Кони — достоверно неизвестно, но это уже и не важно, причем не важно никому — от пресс-службы Кремля до самой захудалой газеты. Было бы, конечно, смешно увязывать «человеческое лицо» политики с собачьей мордой, но что поделать: история вообще полна парадоксов.