— До кризиса ваша тысяча рублей равнялась 90 тысячам наших сом, — объясняет Мубарак, трудовая мигрантка из Узбекистана, в Москве почти 12 лет, работала в магазинах, ресторанах и частных домах, по-русски говорит прекрасно. — Сейчас это всего 35–40 тысяч сом. Киргизы и таджики, кажется, могут отправлять деньги домой в рублях, а мы можем только в долларах. Поэтому сейчас мы можем отправлять семьям совсем мало, это невыгодно.
— Поэтому самолеты полные улетают?
— В конце декабря — начале января наши каждый год едут домой — к детям на каникулы, родных повидать. Поэтому в декабре–январе все равно были бы полные самолеты и поезда. К тому же все узбеки сейчас должны менять загранпаспорта, и ехать приходится всем, несмотря на то, что билеты очень подорожали!
Перед Новым годом мой племянник, например, улетел за 17 тыс. руб., а теперь уже 20–25 тыс. руб. Хотя раньше, наоборот, дорожало перед праздниками. И поезд стоит почти столько же, сколько самолет, — разница всего 3 тыс. руб., если брать купе.
И еще: раньше все сразу брали обратный билет на февраль, а теперь — нет. Говорят, что до первого потепления не вернутся. Посмотрят, какая ситуация будет с рублем и с ценой на билеты. Стоит ли ехать назад? Мы же еще за выездную визу платим, потом покупаем разрешение на работу, полис, регистрация, лицензия, экзамен по языку — все это деньги. При таком курсе рубля все это убыточно.
— А какая у вас есть альтернатива России? Наверняка для работы в других странах требуется знание языка?
— Турция и Южная Корея. Зарплаты везде побольше — от $800. Но в Турции работать тяжелее, чем в России. Зарплата выше, но и спрос жестче, турки очень требовательные. Они требуют знания языка. Туркмены, например, могут их хорошо понимать и говорить без специального изучения. Узбекам сложнее, хотя все-таки в наших языках много общего. А вот киргизам и таджикам надо учить турецкий, чтобы работать, они вообще ни слова не понимают.
В Южной Корее много наших работает на упаковке телефонов. Знание языка там не требуется, зарплата $2000 в месяц, но это очень тяжелый заработок. Работают по 12 часов в сутки, живут по 12 человек в одной комнате, перерывы на еду по 15 минут вахтовым методом. Больше года никто не выдерживает. Зато возвращаются домой — дома строят, машины покупают, хорошо живут. Мы думаем, что наше правительство не случайно затеяло эту обязательную замену паспортов: они очень хотят вернуть нас всех на родину. Чтобы мы на свою страну работали, а не на чужую.
О том, что в Южной Корее к трудовым мигрантам с постсоветского пространства относятся «не как к людям», говорит и Тазегюль из Кыргызстана.
— В России наших девушек иногда даже замуж берут, а там относятся как к рабам! — качает головой продавщица гастронома в центре Москвы. — Мы Россию любим и уедем, только если тут все будет совсем плохо!
У Тазегюль дочка ходит в 4-й класс московской школы. Неужели лишит ее столичного образования, если невыгодно будет тут зарабатывать?
— И детей заберем, конечно! — подтверждает таджичка. — А что им эта школа? У нас тоже школы хорошие. Тем более, наших детей в московских школах все равно не любят. Обзываются «черными». Если не деньги, то высиживать нам тут нечего.
— Гражданства все равно не получишь, — поддерживает ее Мухаббат из Узбекистана. — Чтобы получить гражданство, надо замуж выйти или жилье купить и прописаться. К тому же тех, кто получает гражданство РФ, Узбекистан гражданства лишает. И будешь домой приезжать только на месяц — как турист. Так что гражданство РФ могут позволить себе только те, у кого нет близких на родине. А у нас таких практически нет.
— В Москве я уже несколько лет работаю сиделкой, — рассказывает дипломированный врач из Таджикистана Рамзия. — Появилась своя клиентура. Люди из рук в руки передают. В месяц получаю примерно 30–40 тысяч рублей. Раньше с избытком хватало. Но повысить цены на мои услуги невозможно. Кризис ведь не только у нас, но и у работодателей. Дочь моей пациентки, которая оплачивала мою помощь, недавно сама потеряла работу…
— А ведь еще некоторое время назад наши землячки-коллеги зарабатывали так, что собственные медицинские центры в Москве открывали! — подхватывает гинеколог из Душанбе, работающая медсестрой в коммерческом медцентре в Москве.
— Наши парни без денег даже жениться не могут! — сокрушается гастарбайтер из Кыргызстана Умид. — Ни одна семья девушку не отдаст за нищего! Вот и приходится зарабатывать сначала на женитьбу, потом — на содержание семьи. А сейчас в России мало заработаешь, совсем мало...
В киргизской диаспоре Москвы возлагают надежды на вступление Киргизии в Таможенный союз — ожидают хоть каких-то административных смягчений для мигрантов.
Во Всероссийском конгрессе узбеков отмечают, что правительство Узбекистана начало кампанию по возвращению соотечественников на родину. Власти объясняют, что «вдали от родных земель» узбеки «теряют национальную самобытность и культуру». Главам районных администраций (аксакалам) даже спустили сверху план, сколько человек они должны уговорить вернуться на родину.
Руководитель правозащитного центра «Миграция и закон» Гавхар Джураева уверена, что так скоро азиаты нас не бросят: «Наши люди, конечно, как и россияне, переживают валютные колебания. Зарплата, которая раньше равнялась в среднем 600 долларов, по сегодняшнему курсу упала в два раза. Особенно страдают киргизы. Сейчас курс их местной валюты выше, чем у рубля. Но рабочим все равно деваться некуда. Даже если рубль снова рухнет — вряд ли начнется массовое бегство из России. Мигранты будут цепляться до последнего за российские места, даже когда смогут отправить домой не 200 долларов, а 50. У большинства работы на родине нет. Можно, конечно, дома на диване лежать, а кто семью кормить будет?»
В ассоциации «Таджикские трудовые мигранты» сетуют, что финансовая нестабильность наложилась на ужесточение миграционного законодательства. В среднем легализация обходится в 20 тыс. руб.
— И это не считая билетов и стоимости оформления загранпаспорта на родине, — возмущается председатель общественной организации Каромат Шарипов. — В нынешних условиях вложенные деньги просто не окупятся. Раньше мигрант, зарабатывая в среднем 15 тысяч рублей, получал примерно 2,5–3 тысячи таджикских сомони. На эти деньги его семья могла купить мешок муки и не умереть с голоду. Сейчас зарплата уменьшилась в два раза. И просто невыгодно стало жить в России. Расходы на содержание не покрывают доходов. Наше правительство в растерянности. Рабочих мест для молодежи нет. В сельском хозяйстве, где зарплаты мизерные, идет экспансия китайцев. Зато в республике активизировались вербовщики для найма мужчин в горячие точки — Ирак, Сирию. Зарплату в месяц обещают до 5 тысяч долларов. Люди, конечно, пойдут, даже осознавая риск быть убитыми. А что делать? Семью надо кормить, это святое.
Тем временем правозащитники общественной организации «Миграция и закон» разработали свой антикризисный пакет.
— Мы просим отложить вступление в силу закона об обязательной сдаче экзаменов на знание русского языка, а курсы по обучению русскому сделать бесплатными для мигрантов, — объясняет Гавхар Джураева. — В условиях кризиса просим сделать льготу для детей и внуков ветеранов из бывших республик СССР. Пусть они получат шанс кормить своего деда, который воевал за страну, пусть получат право на работу в России без бюрократии. Я не могу сказать, сколько найдется таких семей ветеранов. Количество нуждающихся должны определить власти каждой страны. Но я думаю, что это будет справедливо и станет существенным подарком семьям ветеранов ко Дню Победы.
Интересуюсь в средней школе одного из спальных районов на юге Москвы — самого популярного среди мигрантов: многих ли школьников из Средней Азии забрали домой? «В новом полугодии в школу не пришли многие — пока, — признает классная руководительница 5-го «Б». — Но они каждый год так делают. Едут на каникулы к себе и опаздывают к началу полугодия. Их можно понять: билеты дорогие, родня детей год не видела. Но и в целом среднеазиатские родители к этому не очень серьезно относятся — подумаешь, неделю-другую ребенок пропустил. Однако официального заявления о том, что забирает ребенка из школы, у нас не писал никто. Но они могут просто не вернуться, и все — безо всякого заявления».