Этапированная для допроса в Пресненском суде еще в декабре прошлого года из рязанской колонии-поселения свидетельница заявила, что все это время она незаконно содержалась под стражей в московском СИЗО №6. Также возмущенная тем, что в суде на нее надели наручники и поместили в клетку, Дынькова отказалась общаться с госообвинением. Впрочем на вопросы главной фигурантки дела — Евгении Васильевой она ответила.
К допросу Дыньковой тщательно подготовились: в зале появились несколько приставов, служебная овчарка. Дынькову - невысокого роста, полноватую средних лет женщину - тихо завели в клетку и быстро закрыли за ней дверь. Через минуту, когда все уже были готовы выслушать показания свидетельницы, разразился скандал.
- Я здесь незаконно арестована, - звонким и громким голосом начала Дынькова. - Прежде всего я хочу сделать заявление — прокурорам и суду — по поводу своей судьбы.
На это судья резонно отметила, что сама не раз выступала против того, чтобы уже осужденных, выступающих в качестве свидетелей по этому делу, помещали в клетку и надевали наручники. Так, напомним, было с осужденными Динарой Биляловой и Екатериной Сметановой. Их допрос, по требованию судьи, проводился у трибуны.
- Я все понимаю, но как мне пояснили приставы, у них такие правила, - попыталась объяснить не на шутку рассерженной Дыньковой судья.
Стоит отметить, что все дальнейшие разговоры велись на повышенных тонах, и, вообще, заседание оказалось очень напряженным. Дынькова пояснила, что с 19 декабря 2014 года она была этапирована из рязанской колонии-поселения в Москву. В Рязани у нее был особый режим - «без наручников, собак и клеток».
- Меня незаконно поместили под стражу, так как в колонии-поселении у меня более мягкий режим, кроме того, ко мне незаконно применяют спецсредства в виде наручников и незаконно ограничивают в праве свидания с адвокатом, - срываясь на крик вещала свидетель.
В заключение Дынькова потребовала внести в протокол ее заявление, которое она зачитала с листа. Судья ей не отказала. Закончилось все вполне предсказуемо — Дынькова пояснила, что хочет воспользоваться 51 статьей Конституции, которая позволяет ей не свидетельствовать против себя и своих близких.
Тут в зале поднялась рука главной фигурантки дела — Евгения Васильева попросила слова.
- А на мои вопросы вы ответите? - спросила у свидетеля Васильева.
- А на вопросы Евгении Николаевны я отвечу, — сказала Дынькова.
Первый вопрос Васильевой естественно касался ее и Сердюкова. Конкретно ее интересовало, оказывалось на Дынькову во время следствия давление с целью дачи показаний против нее и экс-министра обороны.
Дынькова пояснила, что «на нее как на работника предприятия министерства обороны оказывалось давление, осуждена она была незаконно, без состава преступления».
- Кроме того, циничность органов достигла такого уровня, что они не постеснялись привлечь моего ребенка к уголовной ответственности для того, чтобы надавить на его мать. Я считаю, что это самое страшное преступление, которое совершили органы, которые вели мое дело... Победа будет за мной, потому что я и мой ребенок невиновны, - произнесла очень явно заготовленную речь Дынькова.
При этом она пояснила, что все давление было только моральным — прямых указаний кого-либо сдать не поступало. Также на следствии фамилии «Сердюков» и «Васильева» произносились, когда речь заходила о свидетелях.
После вопросов Васильевой военный прокурор, несмотря на отказ свидетеля давать показания, все-таки озвучил свои вопросы среди которых был и такой — в чем причина избирательности свидетеля относительно того, на чьи вопросы отвечать.
- Смешные вопросы у военной прокуратуры! - дерзко прокомментировала этот вопрос Дынькова.
- Вот и смейтесь, - ответил прокурор.
- А я и смеюсь. Всегда.
Напомним, что в мае прошлого года Дынькова была осуждена на три года колонии-поселения за то, что заключила с фирмой, учредителем которого являлся ее сын Николай, заведомо невыгодный для ее организации договор о передаче в аренду нежилых помещений в Москве. Ее сын полученную недвижимость передал в субаренду 56 различным сторонним организациям. В итоге его фирма заработала более 34 миллионов рублей, полагает следствие.