Ситуация будоражит и врачей, и пациентов. Последние события — митинги врачей в Москве, протестные выступления в других городах против «дикой» реорганизации здравоохранения — тому подтверждение. На многие «горячие» вопросы ответ удалось получить из первых уст прямо в кабинете министра здравоохранения РФ.
«Человек не должен просто лежать в больнице, он должен там лечиться»
— Вероника Игоревна, сегодня у всех на устах словосочетание «оптимизация здравоохранения». Что оно означает, если говорить в целом о России? И каких перемен ждать?
— Оптимизация — это всего лишь речевой штамп для обозначения комплекса мероприятий, цель которых — повышение доступности и качества медицинской помощи. Так сложилось, что система здравоохранения сегодня недостаточно эффективна. Ошибки и проблемы в ней накапливались в течение многих лет — как минимум с начала 70-х годов. Если говорить о самых базовых недостатках, которые видны не только специалисту, но и пациенту, то их два.
Первый — несовершенство системы оказания первичной медико-санитарной помощи, в чем чаще всего нуждаются люди. Но помощь в поликлинике нередко оказывается формально, не в полной мере внедряются профилактические программы, диагностические и замещающие стационар лечебные методы.
Второй — неполное соответствие стационарной медицинской помощи современным технологическим возможностям. Каждому человеку в течение своей жизни хотя бы один раз требуется серьезное лечение в стационарных условиях. Задача стационара — быстро распознать причину заболевания и оказать помощь. Человек не должен просто лежать в больнице, он должен там интенсивно лечиться, причем методами, проведение которых невозможно в амбулаторных условиях.
А чтобы широко внедрять самые передовые и дорогостоящие медицинские технологии и обеспечить их равнодоступность, нужно существенно повысить эффективность организации всего лечебного процесса, подготовить медицинские кадры и медицинскую инфраструктуру к правильному распределению ответственности между амбулаторным уровнем, дневными и круглосуточными стационарами.
— Наше общество стареет, тяжелых заболеваний становится все больше...
— Безусловно, при выявлении патологии, требующей стационарного лечения, оно должно проводиться. Напомню: за 2013 год был существенно увеличен объем высокотехнологичной медицинской помощи — до 506 тысяч человек, в том числе оказанной нашим гражданам старших возрастных групп — до 250 тысяч человек. В 2014 году граждане старше 60 лет — это уже более 50% получателей высокотехнологичной медицинской помощи. За пять лет объем операций по протезированию суставов у пожилых увеличился на 70%. А это мобильность, возможность жить нормальной жизнью. Несколько лет назад практически не оперировали лиц старше 80 лет. Ситуация изменилась в 2013 году: эндопротезирование было сделано 10,6 тысячам таких пациентов.
С 2013 года мы начали активно развивать реабилитационную службу, в том числе за счет перепрофилирования коек. Впервые были внедрены нормативы финансового обеспечения медицинской реабилитации, приняты порядки ее проведения. Очень важно, чтобы после интенсивного лечения подключалась стационарная и амбулаторная реабилитация для максимально полного восстановления нарушенных функций организма. Пассивное длительное нахождение в больнице нередко имеет не положительный, а отрицательный эффект на здоровье, особенно у людей старшего возраста.
Таким образом, само развитие медицины и появление высокоэффективных лечебных технологий требуют изменений организации системы здравоохранения. Однако эта сфера настолько чувствительная и значимая для каждого человека, что все преобразования должны быть выверенными и комфортными для людей.
— С идеей сделать первичное звено главным при оказании медицинской помощи людям вы вступили в должность министра в 2012 году. Каким вы видите это звено сегодня?
— Принципиальных задач первичного звена две. Первая: оказать человеку профилактическую помощь с качественными скринингами здоровья, чтобы любые негативные изменения в его организме были выявлены на самых ранних стадиях. Вторая: помочь в преодолении таких заболеваний, которые хоть и не угрожают жизни, но имеют наибольшее распространение и в результате влияют на продолжительность жизни. В 90-х годах организация первичной медико-санитарной помощи стала полномочием муниципалитетов. В результате очень быстро качество ее оказания стало существенно отличаться не только от региона к региону, но и внутри одного региона. Выровнять ее, сделать качественной и доступной, а работу в ней престижной — наша основная задача.
Мы активно развиваем сеть первичных медучреждений: число центров и отделений врачей общей практики с 2009 по 2013 год увеличилось в 2,5 раза. Создано более 8000 выездных медицинских бригад, оснащенных портативным диагностическим оборудованием. Важную роль сыграла программа «Земский доктор», благодаря которой более 14 тыс. молодых медиков приехали на работу в село. Расширили целевой набор в медицинские вузы. Сегодня более 50% абитуриентов, поступающих в вуз, уже знают, где будут работать.
Изменили саму финансовую модель первичной медицинской помощи — внедрили тариф на медицинскую профилактику, переориентируя первичное звено на предупреждение заболеваний, заставляя врачей больше внимания уделять пациентам. Впервые тариф и оплата труда врачей стали зависеть от результатов работы — состояния здоровья населения.
С 2013 года внедрили единый подушевой финансовый норматив для всей страны. Еще в 2008 году финансовое обеспечение здравоохранения на одного гражданина в разных регионах различалось в 25 раз! В прошлом году все базовые территориальные программы ОМС впервые стали бездефицитными.
— Но почему тогда на лечение все стремятся в Москву?
— Сегодня это уже не так. Впервые в истории отечественного здравоохранения вместе с профессиональным сообществом мы разработали национальные клинические рекомендации - протоколы лечения основных заболеваний. Это дает возможность лечить пациентов и в Калининграде, и во Владивостоке в соответствии с одинаковыми требованиями и подходами. Таких протоколов уже создано около тысячи.
«Системные преобразования надо начинать не сверху вниз, а снизу вверх»
— Вероника Игоревна, в чем суть «реформы» здравоохранения, которая сейчас так активно обсуждается?
— Мы не называем реформой оптимизационные преобразования в отрасли, которые проходят уже в течение ряда лет. Минздрав совместно со всеми регионами пытается преобразовывать систему здравоохранения очень деликатно, безболезненно, с постоянной корректировкой своих действий. Ведь это самая чувствительная область для любого россиянина!
Каждый регион имеет свои особенности, и общего рецепта того, как повысить эффективность регионального здравоохранения, не существует. Поэтому мы устанавливаем лишь единые критерии качества и доступности медицинской помощи, определяем линии, вдоль которых целесообразно двигаться, оптимизируя медицину. Так, например, в сельской местности, где слабо развита транспортная и другая инфраструктура, ни в коем случае нельзя ликвидировать маломощные медицинские учреждения и лишать людей возможности получать стационарную помощь первого уровня.
Основной потенциал повышения эффективности отечественного здравоохранения — в городах, где реально есть пустующие, дублирующие друг друга мощности, часто устаревшие и не соответствующие современным требованиям. Согласитесь, если койка работает 260 дней в году вместо расчетных 330 — это неправильно. Полупустую и неэффективно работающую сеть нужно привести в порядок: высвобождающиеся ресурсы должны быть направлены на внедрение современных медицинских технологий, повышение качества медицинской помощи.
Большинство регионов именно так и сделали. Ведь мы слышим о проблемах лишь в нескольких районах и нескольких учреждениях, в то время как проводят преобразования в здравоохранении все субъекты РФ в течение последних лет. И это дает свои результаты: улучшаются демографические показатели в стране, повышается удовлетворенность населения оказанной медицинской помощью, растет заработная плата медицинских работников. Это общемировая практика.
— Как вы оцениваете происходящее сейчас в здравоохранении Москвы? У вас как у министра эти перемены вызывают оптимизм?
— Оптимизация московскому здравоохранению тоже нужна. Хотя важно не только то, что делается, но и как. Посмотрим объективно. В 2013 году примерно 30% стационарных коек в столице простаивало, что требовало действий, порой не очень популярных. За последние три года Москва сократила несколько тысяч коек, при этом объем медицинской помощи даже увеличился. И на оставшихся койках проведено больше операций, чем в 2011 году, на четверть увеличился объем высокотехнологичной медицинской помощи.
После внедрения федеральной сосудистой программы в Москве в 3 раза снизилась летальность при инфаркте миокарда и примерно на 17% смертность от сосудистых причин. Реализация федеральной Программы по охране матери и ребенка позволила Москве достичь одного из самых низких в стране показателей младенческой смертности, несмотря на то, что это огромный город с очень пестрым населением.
— Но почему тогда именно в столице врачи и пациенты вышли на массовый митинг?
— Любые преобразования можно проводить, лишь имея стопроцентный контакт и с населением, и с медработниками. Объяснять суть и даже советоваться с ними в каких-то вещах. Тогда это будут правильные преобразования.
Каждый регион реорганизационные мероприятия проводит в собственном формате, потому что потребности разные. Но для всех есть общее правило: начинать системные преобразования надо не сверху вниз, а снизу вверх. Нельзя отменять старое, закрывать привычные возможности для людей, пока не создано новое: пока нет условий для амбулаторно-поликлинического лечения с внедрением замещающих стационар технологий, дневных стационаров, удобной формы долечивания, амбулаторной реабилитации.
Ни в коем случае не должно увеличиваться время ожидания участкового врача, специалистов первичного звена, диагностических исследований, плановой госпитализации. Появление любого недовольства пациентов — это сигнал, когда нужно задуматься: правильно ли выбран путь и правильны ли конкретные шаги. Реформа не должна проводиться ради реформы.
— У вас есть рычаги влияния на московское здравоохранение? Или Москва — отдельное государство?
— У нас состоялся ряд конструктивных встреч с вице-мэром Москвы Леонидом Михайловичем Печатниковым и с главой Департамента здравоохранения столицы Алексеем Ивановичем Хрипуном. Первое, о чем мы условились, — это проведение обязательных встреч руководителей здравоохранения Москвы с коллективами врачей, в особенности тех учреждений, где планируются реорганизационные меры, с профсоюзами. Возмутительно, когда некоторые главные врачи общаются со своими коллективами через юристов и отдел кадров. Первые встречи уже дали свои результаты: по отдельным учреждениям приняты решения об их перепрофилировании, созданы центры помощи в трудоустройстве медицинских работников и др.
Минздрав России совместно с самым крупным интернет-порталом по поиску работы запустил проект, целью которого является помощь медицинским работникам оперативно находить интересную работу в любом регионе страны.
«Совокупные средства в системе здравоохранения в 2015 году увеличатся на 250 млрд рублей»
— Вопрос о финансировании здравоохранения. Чего нам, пациентам, ждать в 2015 году?
— Объем всей программы госгарантий на будущий год составляет около 2 трлн рублей, увеличиваясь примерно на 250 млрд рублей. Впервые в будущем году появится отдельная часть средств фонда ОМС для лечения пациентов с применением более 1000 высокотехнологичных методов. На эти цели дополнительно выделено 82 млрд рублей.
И лекарственное обеспечение сокращено не будет. Мы надеемся на устойчивое развитие экономики страны.
— Вероника Игоревна, в преддверии Нового года хотелось бы спросить: как вы любите встречать этот «главный праздник», с кем?
— В прошлом году я встречала Новый год в самолете вместе с коллегами на пути в Волгоград. Там в результате теракта пострадали люди. Туда прилетел и Президент России. Владимир Владимирович Путин навестил раненых в больницах. И Новый год, по сути дела, прошел там. А обычно за новогодним столом у нас самые близкие люди. У меня несколько поколений родных: мои родители, сын с семьей и маленький внучок — ему 3 годика.
— Есть ли у вас любимое новогоднее блюдо?
— (Смеется.) У меня, как и у многих людей, Новый год ассоциируется с шампанским и мандаринами. Но главное — это, конечно, не еда, а то теплое чувство надежды и ожидания чего-то доброго и хорошего, которое каждый человек испытывает в последние часы декабря.