Андрей КУРАЕВ, протодиакон: “Глеб Якунин был сложным человеком. Условия жизни в Советском Союзе привели его к идее, что принятие священства — это форма борьбы с тоталитарной системой. Потому что церковь при всем своем показном согласии с советской властью оставалась единственным гражданским институтом, в котором можно было думать без оглядки на решения последнего пленума ЦК КПСС.
Отец Глеб решил, что церковное служение — это тот способ, которым он может служить своему народу и своей совести. Близкие ему люди говорили мне, что позже он считал принятие священства по нерелигиозным мотивам главной ошибкой своей жизни.
И все же он совершил очень важную для жизни и истории вещь: насколько я понимаю, тюремный срок он получил за то, что смог выкрасть из кабинета Совета по делам религии секретную книгу - «Законодательство о культах». Дело в том, что в Советском Союзе этот кодекс был засекречен. Каждый священник был обязан его соблюдать, но не имел возможности его прочитать. Он мог узнать о том, что нарушил какой-то параграф, только в пересказе офицера КГБ или уполномоченного совета по делам религии. Этот свод законов был засекречен, в том числе, и для того, чтобы Запад не знал, как на самом деле осуществляется политика в области религии в Советском Союзе. Для Запада существовала только статья Конституции, гарантирующая свободу совести и «свободу отправления религиозных культов и атеистической пропаганды». Если трактовать последнюю фразу буквально, то права на религиозную пропаганду брежневская Конституция (в отличие от сталинской!) не предусматривала.
И вот Якунин смог не просто похитить, но и передать на Запад «Законодательство о культах», и оно там было опубликовано. Якунин при Советской власти был занозой и для московской патриархии, поскольку критиковал ее чрезмерную лояльность власти, а она своей реакцией на эти укусы постоянно доказывала правоту слов отца Глеба.
Во время горбачевской оттепели он вышел из тюрьмы и получил далекий приход. Уже тогда один опытный священник сказал, что это большая ошибка патриархии: его надо было не отправлять в глушь, а поставить десятым священником в Елоховский патриарший собор и загрузить службами до такой степени, чтобы ему было не до политики. И дать награду, как защитнику церкви, как человеку, который пострадал за нас с вами. Этого сделано не было. Никакого слова признательности узнику совести не сказали.
Затем Глеб Якунин оказался депутатом Верховного Совета РСФСР и там после путча 1991 года возглавил комиссию, которая расследовала деятельность КГБ внутри церковных стен. И, судя по всему, это его окончательно рассорило с первыми лицами патриархии, потому что он документально узнал о них нечто неприятное. И специально «ради него» в 1993-м году было принято решение о том, что священник не может быть депутатом. Это решение было не очень честным, потому что в Верховном Совете СССР состоял сам патриарх Пимен. И митрополит Алексий, который в дальнейшем стал патриархом, тоже был депутатом СССР. Получается, что митрополитам можно, а священникам — нет. Впрочем, это и понятно, потому что священник-депутат оказывается неподвластен епископскому произволу.
Интересно, что священникам РПЦ на Украине быть депутатами никто не запрещал, и они активно работали в парламенте.
В России же все священники, кроме Якунина, предпочли сдать депутатский мандат и остаться во служении. А он стал депутатом Госдумы. А позже началось его странствие по сектам, попытки с нуля создать свою церковь. Эта страница его жизни мне не понятна и чужда. У Христа нет запасной церкви, как и у нас с вами нет запасных родителей».
Всеволод ЧАПЛИН, протоиерей: «Мы спорили с этим человеком, наши взгляды на церковь и общество серьезно расходились и я считаю, что он мог бы быть критичным не только по отношению к советским и российским властям, но и по отношению к Западу, который оказывал ему поддержку. Но, несмотря на разногласия, мы периодически встречались и охотно общались, а на публичных мероприятиях всегда обменивались доброй шуткой.
Он был личностно ярким человеком, с ним хотелось и общаться, и шутить, и спорить. Его вклад в жизнь церкви сложно охарактеризовать однозначно. Он отстаивал права верующих во время гонений при советской власти. Пострадал за это, но в какой-то момент его деятельность, по-моему, стала слишком управляться извне. И когда дело, которому служил Якунин, победило - верующие, наконец, получили все права и возможности, за которые он боролся- гонения на церковь завершились, он не нашел себя в новых условиях. Продолжал выступать с позиций западных критиков всего нашего. Был слишком политизированным человеком, чтобы подчиниться решению синода о том, что духовенство не должно идти в парламент, и покинул церковь. Это была большая потеря. В первую очередь - для него самого».
Лев ПОНОМАРЕВ, лидер движения «За права человека»: «Мы познакомились с Глебом на учредительной конференции «Мемориала» и дружили последние 25 лет. Вместе стали депутатами Верховного совета РСФСР.
Я восхищался его заслугами в борьбе с тоталитарной системой до перестройки. Он хотел, чтобы люди могли свободно молиться, чтобы в православной церкви не было чекистских соглядатаев. Он разоблачал священников в погонах и за это был отлучен от церкви, получил 5 лет тюрьмы и 7 лет ссылки. Ссылку сократила перестройка, его реабилитировали, снова приняли в церковь. Когда я стал председателем парламентской комиссии, которая расследовала деятельность КГБ, он попросился в нее войти, получил доступ к документам и вскоре создал свое направление — расследование деятельности спецслужб в церкви. Но церкви это не понравилось, и его вновь отлучили, уже во второй раз.
- Он переживал из-за этого?
- Вы знаете, у него было удивительное качество: никогда не унывать. Он до 80 лет был вечным ребенком, который всегда весел и всегда живет в предвкушении праздника. Он был уверен, что жизнь меняется только к лучшему. И был бойцом. В начале 90-х годов общество изменилось резко, а церковь — слабо. А он считал, что и ее нужно менять, она должна стать такой же демократичной, как общество вне храма. Когда это не получилось изнутри — пытался изменить ее уже без сана, став публицистом, экспертом. И кроме того, стал активным правозащитником.
Я видел Глеба, когда он уже был смертельно болен и прекрасно понимал это. У него уже руки отнялись. И все равно он оставался примером того, как радостно нужно относится к жизни. Верующие считают, что уныние — грех, а Глеба оно просто никогда не посещало».