Выступая на IV Московской юридической неделе, председатель Конституционного суда России Валерий Зорькин сказал, что судебная реформа не решила проблему снижения доверия к правосудию. Он отметил, что, если в результате реформ не выстраивается разделение властей, не получится и самостоятельной судебной власти, независимой от власти исполнительной. А потом Валерий Дмитриевич перешел на язык поэзии. Он сказал: «Независимый суд — как роза. И на морозе она гибнет. А для того, чтобы она расцвела, нужно подготовить почву».
Сильно сказано. Независимый суд — истинная роза. Ухаживать трудно, едва уловимый аромат. Я только не поняла про почву: навозом, что ли, удобрять? Садоводы говорят, его сейчас днем с огнем не сыщешь. Но кто хочет — обязательно найдет, цветоводы, сами знаете, упрямые. Отпетые оптимисты. Мой любимый сорт, кстати, «Черная магия». И хотя говорят, что черная роза — эмблема печали, я так не думаю. Просто черные розы очень загадочные.
А в качестве первоочередной меры для устранения недостатков Валерий Зорькин предложил, в частности, развивать общественную экспертизу судебных постановлений.
Интересное предложение. Вот, скажем, человек недоволен решением суда. Как быть? Обращаться в какую-нибудь общественную комиссию, чтобы эта комиссия провела общественную экспертизу? А кто будет в комиссии? Общественные деятели? А как же эти деятели могут провести полноценную экспертизу — профессионально проанализировать судебное постановление в состоянии только юрист. И что потом делать с выводами этой общественной экспертизы? Прибить на стенку в рамочке?
Вообще-то экспертизой судебного постановления занимается вышестоящая судебная инстанция. И в том-то все и дело, что судебное решение, принятое судом первой инстанции, — это фактически окончательное решение, потому что статистика неумолимо показывает: количество отмененных судебных решений — цифра гомеопатическая.
Машина не работает. Вышестоящий суд в подавляющем большинстве случаев «засиливает», говоря на языке юристов, решение, принятое судом первой инстанции. Никто ничего не анализирует, никакие аргументы в расчет не принимаются и люди, по наивности предполагающие, что наверху разберутся, после всех обжалований и апелляций получают последний сокрушительный удар, справиться с которым невозможно. Когда человек осознает, что никто его не слушает и слушать не собирается, а больше обращаться некуда, он наконец осознает свою полную беззащитность. И о каком же доверии к правосудию может идти речь? Переезд Верховного суда России из Москвы в Петербург — это и есть судебная реформа? Вместе с Верховным судом в Петербург все наши беды просто переедут на новое место жительства.
Можно перенести скачок цен и галопирующий курс валют, но уговорить поверить в суд, который штампует решения, не в силах никто.
И ладно бы речь шла о стрельцах, вольтерьянцах или декабристах. Тут есть хоть какое-то объяснение: политика. Но даже слушание самого обыкновенного дела быстро доводит до сознания человека, что он — ноль.
Сейчас в одном из судов слушается дело о поддельном завещании. Поддельное завещание — это классика. Подобных дел в судах не счесть. И тут вроде бы все должно быть отработано до последней запятой. Как бы не так.
Сюжет такой. Жил-был некто — ну, пусть будет Чайников. Человек был одинокий, с родственниками в силу объективных причин отношений не поддерживал. И вот он умер и пролежал в своей квартире целый год. Квартиру вскрыли в январе прошлого года. А в апреле мошенники нашли гражданина с такой же фамилией и сработали на его имя завещание от имени почившего Чайникова.
А чтобы нельзя было проверить подлинность подписи, завещание подписал так называемый рукоприкладчик: то есть человек, который расписывается вместо завещателя. В законе четко указаны причины, по которым завещание может быть подписано другим лицом, а именно: физический недостаток, тяжелая болезнь или неграмотность. И, разумеется, в завещании должны быть указаны имя, отчество, фамилия рукоприкладчика и его адрес. Однако в нашем завещании адреса не оказалось. Кроме того, указана причина: ввиду болезни — но не сказано, какой.
Когда же родственник Чайникова обратился в суд с заявлением о признании этого завещания недействительным, выяснилось, что нотариальный реестр, алфавитная книга учета завещаний и второй экземпляр завещания, который должен храниться у нотариуса, — все сгорело. А нотариус еще в прошлом году судом был лишен статуса за любовь к изготовлению художественных подделок.
А при опросе лже-Чайников пояснил, что на самом деле он не родственник умершего, а его однофамилец, познакомился с ним случайно, и, поскольку у настоящего Чайникова не было близких родственников, он стал считать его родным. Вот почему и завещал ему свою квартиру.
И вот уже полгода судья отказывается истребовать оригинал завещания, которое мошенник принес в нотариальную контору для вступления в наследство. В суде находится копия. А по ней не проведешь экспертизу.
Это что, высшая математика? Нужны сложные экспертизы? Нужно, чтобы машина работала. А она не работает.
И как быть? Биться головой о стену суда?
Вот такие розы растут у нас без удобрений, и других роз у нас для вас нет.