С «Паккарда» — на крейсер
Летом 47-го Иосиф Виссарионович отправился в путешествие — достаточно авантюрное для своего возраста и положения. По дороге в отпуск на юг он своими глазами хотел увидеть, как восстанавливается страна после войны с фашистами.
Историческое пребывание вождя на корабле черноморцев, хотя поначалу и носило засекреченный характер, впоследствии нашло свое отражение в творчестве советских деятелей искусства. Среди наиболее известных работ — роман Аркадия Первенцева «Матросы», картина Петра Мальцева «Крейсер «Молотов» и полотно Виктора Пузырькова «И.В.Сталин на крейсере «Молотов». Это был последний морской круиз генералиссимуса. Перед смертью он еще побывал у моря, но на корабли уже не поднимался.
В сопровождении охранной команды генерала Власика 68-летний вождь вечером 16 августа выехал из Москвы на черном автомобиле «Паккард». До Курска кортеж сделал три остановки: запланированные (в городке Щекино Тульской области, потом в Орле) и между ними — вынужденную, на отрезке трассы Тула—Орел. У сталинского «Паккарда» перегрелись покрышки — пришлось менять. После этой накладки Сталин пересел в советский лимузин «ЗИС-110» и уже не менял машину до конца автопробега.
В Курске «кремлевский отпускник» отдохнул и поужинал на квартире одного из местных сотрудников госбезопасности, после чего без приключений доехал до Харькова. Там Иосиф Виссарионович пересел в поезд и продолжил путешествие по железной дороге.
Последняя пересадка на пути к морю была в Симферополе. 18 августа, уже в сумерки, его на машине привезли в Ливадию. Сталин предпочел остановиться в бывшей резиденции российских императоров — возможно, из-за приятных впечатлений, связанных с Ялтинской конференцией 1945 года. Именно в Ливадийском дворце проходили все пленарные заседания и встречи «Большой тройки»: Сталина, Рузвельта и Черчилля. Правда, тогда дворец был предоставлен в распоряжение американцев, а советской делегации с ее лидером определили Юсуповский дворец в Кореизе. Два с половиной года спустя после тех исторических событий тов. Сталин в Крыму надолго не задержался — провел всего одну ночь.
— Рано утром 19 августа, только начинало светать, мы бросили якорь на траверзе Ливадии, — вспоминает Петр Гармаш, в то время 23-летний старшина I статьи. — До этого наш крейсер неожиданно отозвали с флотских учений, и он вернулся в Севастопольскую бухту. Два дня экипаж драил и без того блиставший корабль, были пополнены запасы топлива, воды и боеприпасов. А на камбузе появились продукты, которых прежде никогда не получали. Но к чему все эти приготовления — даже для офицеров оставалось загадкой. Большинство наших предположений сходилось на том, что «Молотов» пойдет с ответным визитом к англичанам — на одну из баз в Гибралтар или на Мальту. У нас же накануне побывал их крейсер «Ливерпуль» с двумя эсминцами. Версию «загранки» подтверждал и тот факт, что наш экипаж «прошерстили» — около 60 матросов и старшин временно были списаны на берег. Хотя все ребята прошли суровую проверку на войне. Естественно, обижались, некоторые даже рапорты писали. Наконец, вечером 18-го в сопровождении эсминцев «Лихой» и «Огневой» мы вышли из бухты…
На борту «Молотова» (командир — капитан II ранга Петров) находилось все флотское руководство: главком ВМС СССР адмирал Юмашев, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский и член Военного совета ЧФ контр-адмирал Бондаренко. И только в открытом море экипажу «Молотова» по корабельной трансляции объявили, что им выпала высокая честь: принять у себя товарища Сталина! Новость для моряков была поистине ошеломляющей.
115 бутылок для Сталина
— Где мы ходили всю ночь, я даже не знаю, потому что после отбоя ушел спать, — рассказывает Петр Егорович. — А утром все началось. К ливадийскому берегу ушел катер с адмиралами и в 6.00 уже вернулся обратно. Вахтенные и командир крейсера встречали гостей у трапа, мы — у кого была возможность — со своих мест в каком-то торжественном волнении наблюдали за происходящим. Сталин был в сером плаще. Он осторожно поднимался по трапу, за ним — зампред Совета Министров СССР Косыгин с женой: рыжая такая особа, на палубе она потом не появлялась. За ними — начальник сталинской охраны генерал-лейтенант Власик, секретарь Поскребышев и собственно охрана. Это были рослые парни в армейской форме. Все обратили внимание на их необычные автоматы — компактные такие, вроде бы венгерские, но точно не ППШ и не ППД. А еще к нам пожаловали флотские контрразведчики — офицеры СМЕРШа…
По Уставу ВМФ для встречи главы советского правительства всему личному составу корабля полагалось выстроиться на приветствие. Но Сталин попросил обойтись без церемоний, поскольку он в отпуске и отправляется на отдых в Сочи. Его провели в каюту флагмана — в носовой части крейсера, и «Молотов» взял курс к берегам Кавказа.
По словам Гармаша, генералиссимус, немного отдохнув, появился на полубаке, потом спустился по трапу на самолетную площадку возле передней трубы и там расположился в мягком кресле: кто-то из старшин подсуетился. Сталин выбил из трубки пепел, раскрошил две папиросы и набил ее табаком. Закурив, стал наблюдать за морем и моряками. Ну а те после утреннего оцепенения отошли, осмелели и старались оказаться поближе, чтобы поглазеть на вождя. Он был немногословен, заметил лишь: «Хороший корабль, вот такие и надо нам строить». А возвращаясь в каюту для разговора с адмиралами, Сталин обратился к Косыгину: «Пройдите по кораблю, посмотрите, как живут моряки». И тот не без интереса стал исследовать крейсер: побывал в машинном отделении, в артиллерийской башне, да и на камбуз заглянул.
— У нас в тот день борщ готовили, это я хорошо запомнил, потому что его Косыгин пробовал, — вспоминает ветеран. — Он зачерпнул ложкой, распробовал — и после паузы, как знаток, определил: «Вкусный борщ, но недостает тут кореньев». Еще в тот день у меня было яркое «гастрономическое» впечатление. Мой знакомый интендант, тоже старшина I статьи, предложил посмотреть, что Сталину привезли. Ну, мы были молодые, дерзкие… Спустились в «холодильник» — там 115 бутылок вина из Массандры. Соблазн велик — решили попробовать, но поскольку толком в винах не разбирались, то выбирали по этикеткам. Как сейчас помню, открыли одну бутылку, потом другую — по чуть-чуть. Мне запомнилось почему-то «Ай-Даниль», и, по-моему, еще было «Пино-Гри». Понравилось — мы с ним еще пару раз потом наведывались: тогда в повышенной боеготовности были только расчеты зенитчиков, а я как секретарь редакции корабельной газеты свободно по палубе ходил…
Сталин же, по сведениям Петра Егоровича, за весь поход от силы граммов 300 сухого вина выпил. Он на корабле и завтракал, и обедал, но еду ему разогревал на электропечи офицерского камбуза личный повар и в каюту подавал. За столом кампанию вождю составлял только Косыгин, и адмиралы с Власиком особо не приударяли по спиртным напиткам, так что после похода от сталинского запаса кое-что еще осталось и для офицеров «Молотова».
Власик снял всю команду с вождем
После обеда по кораблю прозвучала команда: «Свободному от вахты личному составу собраться на юте». Товарищ Сталин откликнулся на просьбу адмирала Юмашева сфотографироваться с командой крейсера. Как свидетельствует Петр Гармаш, день выдался солнечным и безветренным. Появление генералиссимуса среди экипажа было встречено аплодисментами, аплодировал и он морякам. Сталин был в фуражке с околышем; на сером френче, застегнутом на пять пуговиц, — золотые погоны и Звезда Героя. Когда крейсер сбавил ход, моряки стали собираться вокруг него. Для вождя и адмиралов принесли скамеечку. Расстановкой руководил генерал Власик, он же и фотографировал.
— Я оказался рядом со Сталиным, — рассказывает Петр Егорович, — буквально в полуметре. И когда волнение прошло, уже бесцеремонно его рассматривал. Он воспринимался как самый обыкновенный человек — пожилой, невысокого роста, усатый, с приятной улыбкой на добродушном лице. Не зная, кто это, вряд ли можно было бы угадать в нем тирана, на совести которого — миллионы искалеченных человеческих судеб. В какой-то момент он снял фуражку правой рукой, и я заметил на его макушке большую лысину. Это открытие меня очень удивило, потому что на портретах мы привыкли видеть вождя с седоватой шевелюрой.
Власик для верности отщелкал несколько кадров. Иосиф Виссарионович подозвал кого-то из охраны и сказал: «Власик так старался, а его никто не снял. Вот вы сфотографируйте его вместе с нами». Генерал объяснил своему сотруднику, где затвор камеры, и тот тоже сделал несколько снимков. Фотографии у Власика получились удачными, и впоследствии они появились на первых полосах центральных газет СССР.
Около восьми часов вечера крейсер «Молотов» подошел к Сочи и застопорил ход.
— Когда сыграли аврал и все разбежались по расписанию, я остался на артиллерийской площадке кормовой зенитной батареи, как раз напротив трапа, — Петр Егорович для наглядности показывает старый, пожелтевший снимок корабля, — и наблюдал, как с берега подходил катер. Катер причалил у трапа, и какой-то человек в элегантном коричневом костюме стал подниматься вверх. Я узнал в нем министра иностранных дел Вячеслава Молотова. Он начал было подниматься на корабль, но и Сталин уже занес ногу на трап… Потом мне ребята из команды, подававшей трап, рассказывали, что, поздоровавшись, Молотов сказал: «Иосиф Виссарионович, а я хотел побывать на своем корабле». А тот ему: «Успеете, успеете еще».
Сталин сразу же прошел в салон катера, а Молотов оставался на корме и уже на ходу, прощаясь с моряками, выстроившимися вдоль борта, махал им шляпой. На «своем» крейсере ему так и не довелось побывать…
Справка "МК"
Крейсер «Молотов» был создан на Николаевском заводе в конце 1939 г. Боевой флаг поднят 14 июня 1941 г. Накануне войны крейсер «Молотов» входил в отряд легких сил эскадры ЧФ и в то время был единственным кораблем советского ВМФ, имевшим опытный образец отечественной радиолокационной станции «Редут-К». С 22 июня по 1 ноября 41-го находился в Севастополе, потом перешел в Поти, оттуда — на базу в Туапсе. Привлекался к артиллерийской поддержке войск, участвовал в транспортировках бойцов, вооружения и боеприпасов. Ночью 3 августа 1942 г. торпедирован немцами у крымских берегов. Взрывом оторвало 20 м кормовой оконечности крейсера. В кормовых отсеках погибли 18 человек. «Молотов» чудом добрался до базы. Вернулся в строй в конце 1943 г., но в боевых действиях уже не участвовал. За время войны крейсер прошел 11 652 мили.
5 ноября 1944 г. в составе эскадры ЧФ вернулся в Севастополь. После капремонта и модернизации с обновлением зенитного и радиолокационного вооружения 1952–55 гг. «Молотов» стал флагманским кораблем 50-й дивизии крейсеров ЧФ.
3 августа 1957 г., после разоблачения «антипартийной группы Молотова—Кагановича—Маленкова», его переименовали в «Славу» (это стало поводом для шуток остряков, ведь Молотова звали Вячеслав, уменьшительное — Слава).
Из состава ВМФ крейсер исключили 4 апреля 1972 г. и впоследствии разобрали на металл в Инкермане.
Майкл ЛЬВОВСКИ.
Фото автора и из архива П.Гармаша.