Мама моя, например, рассказывала, что когда они с бабушкой были в эвакуации в Узбекистане, их комнату в Москве заняла какая-то семья. Заняла крепко. Выселить ее удалось только по суду и только благодаря тому, что все два года, пока они были в эвакуации, бабушка каждый месяц платила квартплату за эту комнату и сохранила все квитанции.
Поэтому вот важный момент: за квартиру надо платить всегда и в любом случае. Где бы ты ни был, на фронте или в тылу. Отдай последнее, но заплати.
А то обычно кажется, раз война, так и ничего не работает. Все позакрывалось, все разбежались, делай что хочешь, никакого контроля. Нет. Это иллюзия. Как бы все ни разбежались, контроль остается всегда. И тут, кстати, возникает другой важный во время войны момент.
Ничего такого, что выглядит бесхозным и брошенным, брать нельзя. То есть не то чтоб совсем нельзя, но… в общем, не стоит. Лучше обойтись, потому что за этим бесхозным могут вернуться, и будет неприятно.
В доказательство история, которую я наблюдала собственными глазами в 95-м году в Чечне. Оставшиеся в городе люди залезли в дома тех, кто уехал, и вынесли оттуда какую-то мебель. А потом, когда боевые действия закончились, отдали за эту несчастную мебель все, что у них самих было, и даже больше. Даже гораздо больше. Даже говорить про это не хочется, как много пришлось им отдать.
Короче, два ключевых правила военного времени: платить за квартиру и не брать ничего чужого. Запомнить накрепко и не нарушать.
Все остальное в принципе решается в рабочем порядке. Еда, одежда, обувь в каком-то варианте остаются, как я понимаю, доступными. Что-то можно купить, что-то выменять. А если в семье пожилые родственники, то волноваться вообще не о чем. Они-то всю жизнь живут так, чтоб война не застала врасплох. Поэтому у них в закромах найдется все необходимое. И старые ватные «польта», и валенки в галошах, и железяки на все случаи жизни, как у моего свекра, который никогда ничего не выкидывает, ни винтика, ни шурупчика, отбивая попытки внешней ревизии своей свалки загадочным предсказанием: «Придет война — ощеритесь».
Ощериваться, конечно, не хотелось бы. Но ведь мы — то есть вы и я — все равно ничего не решаем, уж как будет, так будет. Просто, я считаю, надо быть готовым ко всему, вот и все. Готовым морально. Что касается практической подготовки — дровами там, семенами, — тут трудно давать советы. Всего не предусмотришь. Необходимыми во время войны вдруг оказываются самые неожиданные вещи. Медвежьи шкуры, например.
Про шкуры — это тоже из маминых рассказов. В эвакуации беженцам давали участки земли, сажать овощи. Их надо было поливать, и устанавливалась очередь, с какого часа по какой вода из арыка направляется на тот или иной участок. Их очередь была ночью, и мамин папа, мой то есть дед, брал маму, которой было тогда лет семь, и уходил на участок ночевать, потому что иначе их воду кто-нибудь захватил бы. С собой они обязательно приносили медвежью шкуру.
«Запомни, на медвежью шкуру никогда не заползают скорпионы. На ней можно спокойно спать», — твердила мне мама, делясь своими экзотическими навыками выживания.
Ну а я теперь делюсь с вами. Кто знает, может, кому-то и пригодится.