«Наши мальчики для нас живые»
Кладбище у реки Уй теперь называют «станционным». Здесь лежат погибшие — целыми бригадами, лабораториями, отделами… И целыми семьями.
Похоронены рядом Екатерина Иконникова, ее дочь Татьяна и невестка Софья. Лежат бок о бок Женя Горявин и его отчим Александр Аксенов. Жена Евгения, Анна, теперь одна растит сынишку, у которого синдром Дауна.
Уборщица Инна Жолобова-Гарнцева так и остается 35–летней. Троих ее детей сейчас воспитывает бабушка. На ее могиле лежат детские игрушки. Ребятишки принесли маме самое дорогое, что у них есть.
Николая Щипа унесло волной в Енисей, он весь испачкался в мазуте, но выжил. А его сын, 28-летний Роман Щип, погиб. Он так и нее увидел родившегося через две недели после аварии малыша.
Отец Андрея Линейских звал сына за ягодой, просил взять в понедельник отгул. Но тот был непреклонен: «Работы много».
Андрей Коршунов в то роковое утро проспал, но жена Марина растолкала его, выпроводила на работу.
На могилу к Жене Богатому часто приходит его друг Олег Мельничук. Мастеру «Техностроя» тогда чудом удалось вынырнуть из водяной ловушки. В детстве Олег едва не утонул на озере, стал упорно тренироваться. И уже скоро мог проплыть под водой целых 60 метров. 17 августа умение задерживать дыхание на продолжительное время спасло ему жизнь.
Те, кто спасся, не могут забыть, как из гидроагрегата вылетел со свистом громадина-ротор, стал вращаться как волчок, и из отверстия, как из вулкана, хлынула вверх вода. Машиниста Алексея Лолыко засосало в образовавшуюся воронку. Накануне, уходя на работу, он забыл дома спецовку. Пришлось бегом возвращаться. Начальник смены, Михаил Нефедов, дожидавшийся друга на машине, сказал по телефону: «Жду пять минут и уезжаю». Алексей успел…
«Легли рядышком, как и работали, — говорят сослуживцы. — Стали вечными дежурными по ГЭС». Многим из погибших не было и тридцати. На памятниках выбито: «Трагически погиб в аварии на Саяно–Шушенской ГЭС», «Здесь лежат отец и сын, вышедшие на минуту, ушедшие на года».
17 августа 2009 года на дежурство заступила смена из 111 человек, в живых осталось 36.
Токарь турбинного цеха «Саяно-Шушенского гидроэнергоремонта» Павел Темирбулатов, слесарь электроцеха Иван Жуликов, братья-погодки Василий и Андрей Коршуновы, Лена Клюкач… Погибших было так много, что под могилы пришлось отводить целый лесной массив. Расчищать его не стали. Так и похоронили энергетиков между сосен. Их собирали — кого целым, кого по частям, едва определив, кто это, с помощью генетической экспертизы.
Теперь рядом с часовней Семи Эффеских Мучеников на мемориальном камне выбиты их фамилии. 75, хотя должно было быть 76. Одна из погибших женщин была на шестом месяце беременности. Она так радовалась, когда УЗИ показало, что должен родиться мальчик…
Гибель своих детей не смогли пережить еще не старые родители. Спустя полгода вслед за Андреем Дубовым ушел из жизни его отец Василий, которому было только 56 лет.
Маму Андрея Дубова и других родственников погибших на годовщину трагедии спустили вниз на 320-ю, 315–ю, 310-ю отметки, где погибли, захлебнулись их дети, жены, братья, мужья. Многие из них стали задыхаться в бетонном мешке, их срочно пришлось поднимать на поверхность.
«У Бога нет мертвых, у Бога все живы...» — говорил спустя два года на заупокойном богослужении в Саяногорске по 75 погибшим Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.
«Наши мальчики для нас живые! — повторяет Алла Булановкая, ей вторит Василий Колесниченко и еще десятки безутешных отцов и матерей. Они садятся в трамвай, который каждый час бегает от поселка энергетиков к станции, приходят в часовню в честь иконы Божией Матери «Живоносный источник» на станционной площадке ГЭС, молятся за своих погибших детей и твердят: «Кто–то же должен ответить за смерть 75 человек…»
«Надеюсь, мы доживем до приговора»
Напомним, кто сегодня займет места на скамье подсудимых. Это экс-директор станции Николай Неволько, бывший главный инженер Андрей Митрофанов, его заместители Евгений Шерварли и Геннадий Никитенко, а также работники службы мониторинга оборудования ГЭС — Александр Матвиенко, Владимир Белобородов и Александр Клюкач.
— Все семеро продолжают жить и работать в поселке энергетиков? — спрашиваю я у Николая Васильевича.
— Все ходят по Черемушкам не пряча глаз, все продолжают работать, все довольны жизнью. За ними — государство, понимаете? Гигантская государственная машина — на их стороне. Она может нас раздавить в любое время дня и ночи.
— Заседания суда будут проходить в большом зале администрации города Саяногорска, рассчитанном на 187 мест. Почему не в Черемушках, ведь практически все родственники погибших живут в поселке энергетиков?
— Просили, ходатайствовали, даже операционную жалобу написали. Все безрезультатно.
— Первое открытое заседание Саяногорского городского суда по существу дела 19 июля закончилось через... 15 минут.
— Судебные слушания были отложены из-за отсутствия адвоката у одного из подсудимых, Владимира Белобородова. Адвокат Елена Белая за три дня до начала процесса, не предупредив суд, ушла в отпуск, чем возмутила всех нас. Чтобы не нарушать права подсудимого, судья Виктория Аушева приняла решение перенести начало рассмотрения дела по существу на 2 августа.
— Потерпевшими признаны 162 человека. На первое открытое судебное заседание пришли только 20 человек. Люди не верят в справедливое решение суда?
— От Черемушек до Саяногорска ехать порядка 40 минут. Не каждый выберет время, не у каждого хватит сил. К тому же многие из родственников погибших разочарованы. Люди уверены, что расследование затягивалось умышленно. Они уже не верят никому и ничему. Изначально фигурантам вменялась более мягкая статья УК: «нарушение правил охраны труда». В декабре 2011-го мы поняли, что нас могут предать и попросту кинуть. К этому времени прошли все отпущенные сроки, и уголовное дело собирались закрыть. Уголовное преследование в отношении подследственных могли прекратить в связи с истечением срока давности. Жители поселка Черемушки стали готовиться к акции, хотели строить баррикады, перекрыть дорогу, отсыпанную по берегу Енисея. В феврале обвинение было ужесточено. Семерым фигурантам предъявили уже часть 3 статьи 216 УК РФ: «нарушение правил безопасности при ведении работ, повлекшее смерть более двух лиц и причинение крупного ущерба». Если ранее им грозило до четырех лет тюрьмы, то теперь — уже до семи.
— Ранее вы заявляли, что за аварию кроме семерых обвиняемых должны ответить и другие руководители: бывший генеральный директор «Гидроэнергоремонта» Кяри, бывший главный инженер Попов, начальник цеха Чербунин, начальник электроцеха Чайников, начальник турбинного цеха Сивков, старший мастер Чистов.
— Да, наша общественная организация подавала в Следственный отдел при прокуратуре Саяногорска заявление о привлечении к уголовной ответственности еще ряда лиц, причастных к катастрофе на СШ ГЭС. В ходе предварительного следствия был окончательно определен круг виновных в аварии.
— «РусГидро» взяло на себя обязательство приобрести квартиры семьям погибших, которые не имели собственного жилья и где были несовершеннолетние дети и беременные женщины.
— Это обязательство выполнено. Другое дело, что квартиры для детей погибших покупались по договору дарения без участия представителей общественной организации по завышенным ценам. Кто-то сумел нагреть на этом руки. Возбуждено уголовное дело по факту мошенничества, но до сих пор не закончено.
— Также обещали пять лет выплачивать родителям погибших ежемесячную пенсию.
— В итоге выплачивают 1 тысячу рублей в месяц. Я эту тысячу не получаю, принципиально отказался. Не нужны мне эти кровавые деньги.
— В уголовном деле — 1213 томов. Судебный процесс обещает быть долгим?
— К уголовному делу приобщено более 850 вещественных доказательств. В ходе расследования проведено более 200 экспертиз, опрошено сотни свидетелей. Чтобы заслушать всех и рассмотреть все материалы, суду потребуется не менее года. Но я надеюсь, что все мы доживем и услышим приговор.
— Звуковое оповещение в Черемушках на случай возможной новой аварии установили?
— По всему поселку весят радиорепродукторы. Мы пережили уже четыре учебные тревоги.
«Нет ни памятника, ни аллеи»
Родственники погибших хотели, чтобы около административного здания ГЭС поставили стелу, где бы были размещены фотографии всех погибших в страшной катастрофе. «Пусть те, кто придет на смену старому руководству, каждый день встречаются с ними глазами и помнят о трагедии, что случилась на станции 17 августа 2009 года», — говорила мне невестка Николая Васильевича — Юлия Жолоб.
Я встретила Юлию на следующий день после катастрофы, когда прилетела с министром МЧС Сергеем Шойгу на Саяно-Шушенскую ГЭС.
Она плакала около провала, заполненного металлоломом и водой. Спасатели грузили месиво из металла, стекла, проволоки и бетона на вереницей подходящие самосвалы. Гигантский опорный подшипник был смят как консервная банка. Гидроудар был такой силы, что железная арматура скручивалась в спираль.
33–летний муж Юли — Максим — в момент аварии был в монтажном зале, что располагался сразу над машинным отделением. Они с Андреем Берниковым стояли у стеклянной стены, когда поток воды вдребезги разнес все здание. Андрей успел оттолкнуться от поручней, порезал руки, но спасся, а Жолоба нигде не могли найти. Только на сороковой день после трагедии родные похоронили девять фрагментов тела Максима. Спустя два года на станции обнаружили остатки человеческой кости. Экспертиза установила, что они принадлежат Максиму Жолобу.
На руках у Юли остались две дочки.
Родных погибших без разговоров брали работать на ГЭС. Женщины заменили своих мужей. Им надо было поднимать детей. «Я работала хореографом в детском саду, зарплата — 5 тысяч. Как на эти деньги растить сына и дочь? Пошла на станцию в отдел снабжения», — говорит Елена Малик.
Юля, наоборот, после четырех лет работы на станции цветоводом ушла с «Саянки». Ей тяжело было видеть каскад падающей воды. Но поработав администратором в поселковой гостинице, она все–таки вернулась на ГЭС. Теперь трудится в службе безопасности станции.
Иллюзий у нее не осталось.
— Хотели в Черемушках поставить памятник погибшим. Они заслужили его своей безвинной гибелью. Но монумент так и не появился. Одни в поселке считали, что стела такая нужна, другие не хотели, чтобы им напоминали о той страшной трагедии. Планировали высадить аллею памяти из 75 деревьев — Николай Васильевич рассказывал, что вопрос о финансировании вынесли на повестку дня одной из сессий горсовета, но он не нашел поддержки у партии власти. Депутаты от «ЕдРа», которых большинство, проголосовали против.
— Вам выплачивают обещанное пособие на детей?
— Да, в размере должностного оклада погибшего мужа, который индексируется ежеквартально. У каждой семьи эта сумма разная. Помощь будет оказываться до тех пор, пока младший ребенок не достигнет совершеннолетия.
— Вы знакомились с материалами дела?
— Просматривала восемь томов, внимательно читала те материалы, которые касались второго гидроагрегата. Там сплошные технические термины. Но четко уяснила, что все ответственные работники доподлинно знали, в каком состоянии находился второй гидроагрегат. Крышка на нем крепилась специальными металлическими шпильками диаметром 8 см, их было 80 штук. Так вот, на СШГЭС они никогда не заменялись. Лабораторные и визуальные исследования показали, что некоторые шпильки гидроагрегата были изношены на 95%, некоторые на 30%, некоторые наполовину. Все это было хорошо известно ответственному техническому персоналу. Все данные и характеристики у них были отображены в журналах. Читала, что экс–директор Николай Неволько перекладывал вину на главного инженера Андрея Митрофанова, а тот — соответственно — на своего заместителя Евгения Шерварли.
«Саянке» поручено было регулировать мощность и частоту во всем Сибирском регионе. Спрос на электричество менялся даже в течение дня. Часть гидроагрегатов станции работала на низкой мощности, часть — на высокой, а второму гидроагрегату в последнее время выпала участь «перескакивать» из одного диапазона работы в другой. Установлено, что за несколько часов до аварии он пять раз пересек эту границу.
— Многие в Черемушках были уверены, что дело вообще не дойдет до суда. Теперь потерпевшие думают, что обвиняемые отделаются условными сроками.
— Нам сказали, что по этой статье нет условного наказания. Больше всего меня бесит, что Николая Неволько до сих пор на станцию возят на работу на служебной машине. Другой обвиняемый, Шерварли, уехал работать в Москву, пошел на повышение… Теперь из столицы на суд приезжает. Поначалу все они еще ходили по поселку с опущенными головами, теперь же при встрече даже не смущаются.
«Люди пошли вразнос — и техника пошла вразнос»
В пятницу в Саяногорске начинается суд. За каждым из обвиняемых стоит маститый адвокат. Комментариев по договоренности со своими клиентами, они не дают.
Интересы многочисленных потерпевших на общественных началах представляет саяногорский юрист Галина Романовская.
Николай Васильевич Жолоб собирается присутствовать на каждом заседании, главное — чтобы здоровье не подвело. Напротив него на скамье подсудимых будет сидеть его ровесник, бывший главный инженер станции Андрей Митрофанов, с которым они вместе строили Саяно–Шушенскую ГЭС.
— Андрей Митрофанов был тогда очень скромным молодым человеком. За неимением дорогой одежды ходил на работу в штормовке. Мы его все жалели: у него сын родился с ДЦП. Андрей долго работал мастером, потом пошел на повышение. С перестройкой пришли большие деньги и… беда.
В поселке энергетиков считают, что трагедия стала результатом жесткой экономии. Все, к кому я обращалась за комментариями, твердили: «Нельзя было ремонтные службы выводить из состава СШ ГЭС — все «оптимизировали кадры», «проводили инжиниринг». В результате электростанция стала цехом компании, которым руководят столичные менеджеры».
Меня спрашивали: «Почему не судят никого из верхушки «РусГидро», почему не призвали к ответу ни одного из этих «топающих» менеджеров, «бизнес-единиц», что непосредственно курировали «Саянку»? Они были прекрасно осведомлены о недопустимых вибрациях, но дали отмашку: «Работайте!» Вы поинтересуйтесь, сколько среди них гидротехников? У них в ОАО первым пунктом шло «получение максимальной прибыли». А все инженерно-технические заморочки воспринимались как статьи затрат, снижающие финансовый поток».
В Черемушках немало тех, кто уверен, что на скамейке подсудимых оказались «стрелочники», которых «назначили», чтобы сбить волну возмущения. Ситуацию комментировали только на условии анонимности:
«Нечего всю вину перекладывать на персонал станции. Там работали грамотные специалисты, которые не могли не заметить повышенной вибрации. Им просто сказали: «А это не ваше дело». Всех слишком гордых и имеющих свое мнение давно с ГЭС выжили. А где еще работать, живя в поселке гидроэнергетиков? «Саянка» была полностью лишена самостоятельности. Закупка оборудования, материалов для ремонта, мебели — все шло через Москву».
«Инженеры в этой системе — заложники». Виноваты менеджеры, руководившие станцией. Это они многократно нарушали технологический регламент. За последние годы вторая турбина по соображениям экономической целесообразности многократно проходила так называемый запретный режим, работала на грани фола. Авария была фактически запрограммирована. Люди пошли вразнос — и техника пошла вразнос».
Узнаем ли мы правду? «Сомневаемся! — твердят в один голос жители Черемушек. — «Стрелочники» получат минимальный срок, потом освободятся условно-досрочно, система, основанная на принципе «все для своих», останется».
СПРАВКА "МК"
По заключению Ростехнадзора, к аварии на ГЭС привела совокупность проектных, ремонтных и эксплуатационных причин. По версии следствия, «ряд работников станции, являясь ответственными за безопасную эксплуатацию гидротехнического оборудования СШГЭС, по небрежности в течение длительного времени допускали работу гидроагрегата №2 в неудовлетворительном вибрационном состоянии. Сотрудники ГЭС бездействовали и не принимали никаких мер по устранению технической неисправности, в том числе и в ходе планового ремонта, проведенного в январе—марте 2009 года. В результате 17 августа 2009 года при увеличении амплитуды вибрации турбинного подшипника до 840 микрон, при максимально разрешенном значении до 160 микрон, произошло разрушение крепления крышки турбины, что привело к ее отрыву, затоплению машинного зала, разрушению и повреждению сооружений, технических устройств и технологического оборудования Саяно-Шушенской ГЭС и гибели 75 человек из числа персонала станции и подрядных организаций».