Разговор, понятно, начался со «Славянского базара».
— Я была в числе тех артистов, которые открывали этот зал (Летний амфитеатр) 25 лет назад, я тогда только вернулась с Зелена-Гуры из Польши, моей дочери было лет 6—7 лет, и она была тогда со мной.
— Вы впервые председательствуете на этом конкурсе в жюри?
— Да, и мне это нравится. Я люблю открывать новые таланты — надеюсь, их здесь будет много.
— Что главнее для артиста эстрадного жанра: голос или харизма?
— Харизма на первом месте, вокзальные данные — на втором. Бывает, певец или певица совершенно безголосые, но там такой стержень и такая энергетика — сразу понимаешь, чем человек берет. В нашем жанре важно умение донести смысл песни, актерское мастерство. Я бы еще в музыкальной школе начала преподавать детям актерское мастерство. Песня — это музыкальный диалог; чтобы донести его до зрителя, не обязательно голосить. Это в опере важны голоса. Конечно, хотелось бы, чтобы все еще и пели хорошо, но так не бывает.
— Что главное для победы в конкурсе?
— Я знаю, что такое экзамен, конкурс, я их проходила не раз. Тут главное — умение себя настроить и очень сильно быть уверенным в себе. И главное — не победа. Мы знаем много случаев, когда люди занимали первые места, а потом исчезали из виду, а те, кто был на вторых, третьих местах, становились звездами. Так что я советую конкурсантам не кричать, а попробовать донести смысл, то, что вы хотите сказать, своим сердцем. Не страшно, когда ты волнуешься за кулисами, но любое волнение должно исчезнуть, когда ты выходишь на сцену.
— Какую песню вы бы выбрали сегодня для исполнения, если бы сами участвовали в конкурсе?
— Такую, которая была бы мне близка.
— Ваши любимые авторы на сегодняшний день?
— Леонид Агутин, второе место — Максим Фадеев, третьего пока нет.
— Что надо сделать, чтобы в шоу-бизнесе не было интриг?
— Интриги никогда не исчезнут ни в одной стране мира. Они как были, так и будут в театрах, в шоу-бизнесе. К сожалению, актерам присущ страшнейший грех — зависть; это будет всегда, и от этого некуда не деться.
— Вы родом из Одессы, одесская закалка помогает вам в жизни?
— Везде и всегда помогала и по сей день помогает. Кто рожден в Одессе, впитывает с молоком матери оптимизм — эти люди никогда не плачут, даже в самые тяжелые моменты жизни они пытаются шутить. Это и есть врожденный одесский оптимизм. И бойцовские качества родились там же, в Одессе, вместе со мной.
— С вашими вокальными данными не было соблазна серьезно заняться пением в Америке? Вы бы могли стать второй Эллой Фицджеральд.
— Нет, никогда ни второй, ни третий, ни даже десятой я бы не стала в Америке. Это совсем другая страна. И по интеллекту, и по музыке, по всему она всегда шла впереди и идет вперед. Когда ты популярен в России, тебя знают только в России; когда ты популярен в Америке, тебя знают во всем мире. Там очень много талантов. И хотя многие мои родственники уехали, моя карьера должна была состояться здесь. И у меня в России есть свое, совершенно определенное место. Но я подписала контракт несколько дней назад, и впервые в истории России русская певица будет петь на Бродвее в мюзикле «Чикаго» в американской труппе. И мне так хотелось бы сейчас вернуться лет на 20 назад, но я рада, что это состоялось хотя бы сегодня. Там никогда не было русских певцов, а в октябре американцы привезут этот мюзикл в Москву.
— Отличается чем-то организация работы на Западе?
— Очень сильно отличается: там мы никогда не ломаем голову, не нервничаем по поводу недовезенной аппаратуры, ее качества, опозданий персонала, — голова болит только за свою роль. В русском же менталитете во все века были (и от этого никуда не деться) лень, привычка опаздывать, недоделывать, недоговаривать, и другого нет.
— Сегодня вы поете все, что хотите вы сами, или учитываете влияние времени и пожелания публики?
— Я бы хотела, чтобы публика шла за нами, за мной, чтобы она эволюционировала. А когда слушаешь некоторые радиостанции, волосы встают дыбом от той музыки, которую навязывают слушателю. И это называется зомбированием. Но настанет время, когда мы будем вести публику за собой, и если люди сегодня говорят, что им не нужны симфонические концерты, опера, то это надо быть, извините, полным дебилом, чтобы так думать. Там столько глубины — это как книжку почитать хорошую. И мы должны стремиться диктовать свои вкусы, потому что мы в этом разбираемся больше, — во всяком случае, я мечтаю об этом. Но, наверное, для этого должно смениться целое поколение.
— Как со столь серьезной музыкой может соседствовать ваша «Погода в доме»?
— Для того чтобы спеть «Погоду в доме», мне надо было ее полюбить, и я ее полюбила. Это был период, который касался моей личной жизни, и эта песня оказалась так кстати, что я сразу ее полюбила и люблю по сей день. Я пою ее 16 лет, и если вдруг публика чувствует, что я собираюсь уйти без нее, мне кричат из зала: «Погода, погода!» Я никогда не буду петь, если отношусь к песне без сердца, без души, — это будет просто фарс.
— Какую музыку вы слушаете дома?
— Тяжелый рок, но не хэви-метал, а мелодический, например, «Дип Пепл». Я специально ездила в Питер, чтобы увидеть их: когда они выступали в Москве, у меня был свой концерт.
— Вы ходили на концерт Мадонны?
— Ходила. Это было очень технично, это дорогого стоит, она трудоголик, таких в мире единицы, и она очень умно подбирает репертуар.
— Какие концерты вы еще посещали?
— Я ходила на Майкла Джексона, но, к сожалению, концерт сильно задержался — на два с половиной часа, и я немного успела посмотреть, опаздывала на самолет. Ходила на Тину Тернер, была в диком восторге, но концерт закончился быстро. Видела Тома Джонса, Брайана Адамса, Мэрайю Кэри, Уитни Хьюстон, но у нее тогда уже было плохо с голосом. Из наших исполнителей я была на выступлении Анны Нетребко, часто хожу на симфонические концерты. И очень жалею сегодня, что я в свое время не ушла в консерваторию и не стала оперной певицей.
— Что вы читаете?
— Когда я открываю многие новые книги, у меня появляется впечатление, что я их уже читала и даже написала. Поэтому читаю старые любимые книги — «Мастера и Маргариту», «Таис Афинскую».
— Дайте рецепт молодости от Ларисы Долиной.
— Это настолько просто и настолько легко, что не надо читать мои рецепты. Надо любить себя и жизнь, и появятся блеск в глазах и желание что-то делать. Сегодня люди забыли про душу и сердце, а надо открыть глаза пошире и видеть всех и всё. Как только я это сделала, я поняла, что все могу.
— В этом году исполняется 30 лет фильму «Мы из джаза» — вы любите его? Какие эмоции он у вас вызывает? Положительные?
— Пополам, фифти-фифти. В то время я была беременна, на 6-м месяце, а мне надо было ходить по высоким лестницам на каблуках, а я сама была тяжелая, и надо было в камеру смотреть, не под ноги. Карен Шахназаров забирал меня из роддома, где я лежала на сохранении, под расписку, увозил и приводил назад. Настроение у меня, конечно, было замечательное — там снимались такие артисты! Мне довелось пообщаться со Щербаковым — просто глядя, как он играет, у него можно было научиться многому. Я вечно остаюсь недовольна, но надо доверять людям, которые любят и уважают тебя и которые говорят: «Все хорошо».
— Вы видели продолжение фильма — «Мы из джаза-2»?
— Нет, но если там другой режиссер, то, наверное, не стоит смотреть.
— Есть ли у вас что-то общее с героиней другого мюзикла, где вы играете, — с Матой Хари?
— Да, есть. Это талант, крепость духа, желание жить и умение любить. Но вот хитростью, которой обладала эта героиня, я, к сожалению, а может быть, и к счастью, не обладаю.
— Расскажите про свою внучку. Вам нравится быть бабушкой?
— Она просто сделала меня моложе еще лет на 20 — не знаю, как внешне, а внутри уж точно. У меня такое ощущение, как будто я ее родила. И я для нее только бабушка. Я сказала дочери: «Не смей учить ребенка, чтобы она меня называла по имени, только бабушка!»
— У нее есть какие-то музыкальные способности?
— Ох, как она попой двигает, когда танцует! Откуда это? Хотя, конечно, есть в кого. И она пытается своим голосом какие-то ноты брать и попадает в тональность. Мне говорят: «Ну, раз дочь не захотела заниматься пеним, может, она захочет». Конечно, я бы с удовольствием передала ей все бразды правления.
— Вы поете ей колыбельные?
— Под мои колыбельные она и засыпает; у меня, к сожалению, не получается с ней бывать часто, но я уже сказала дочери: «Исполнится Сашке три года, начну брать ее на гастроли, как тебя когда-то».
— Какие требования вы предъявляете к зятю?
— Он должен любить и боготворить свою тещу, но это на втором месте, — в первую очередь он должен любить свою жену и дочь. Пока с этим все хорошо.