Часть людей, как ни покажется странным, даже радовалась, узнав о нападении фашистов, пребывала в этакой воинственной эйфории.
– Среди таких были, конечно, в основном мальчишки, молодежь, но и взрослые люди тоже, – рассказывал автору этих строк старожил города Степан Махотко. – Они не уставали повторять: мол. вот, наконец-то мы сможем этому проклятому Гитлеру и его генералам «набить морду»! Сейчас наша непобедимая Красная Армия, покажет фашистам свою мощь и, как говорится, «малой кровью, на чужой территории» освободит германский пролетариат от гнета нацистов!.. Порой среди людей, столпившихся возле уличных репродукторов, передававших последние сводки новостей, даже возникали споры и перебранки: «за» и «против» войны...
Ударно заработали военкоматы. Сюда шли военнообязанные – те, кто подлежал призыву «по военным обстоятельствам», и добровольцы. Таких энтузиастов до объявления общей мобилизации в стране отправляли пока домой. Впрочем некоторые особо «по-боевому» настроенные молодые ребята и девушки постарались как можно быстрее экипироваться соответственно ситуации и с гордым видом таскали в холщевых сумках на боку противогазы.
Еще одно весьма неожиданное проявление боевого духа среди горожан – необычная «демонстрация» случившаяся по рассказам очевидцев то ли 23, то ли 24 июня в сквере на Бульварном кольце. Там собрались несколько десятков мужчин – ветеранов 1-й Мировой войны, нацепивших на пиджаки и рубашки Георгиевские кресты, полученные в сражениях «против германца». В другое время подобная акция могла бы кончиться для ее участников очень плохо: публично носить царские награды в стране большевиков было запрещено, нарушителям грозила тюрьма. Однако на сей раз «расшифровавшие себя» георгиевские кавалеры выступили за нашу победу и потому такое своевольство им было прощено: милиция попросту «не заметила» «криминальных» орденов на груди ветеранов.
В те дни резко увеличились толпы просительниц у дверец московских тюрем. Женщины – жены, сестры, матери репрессированных по «политическим» статьям приносили и передавали тюремной администрации прошения о пересмотре дела в связи с особой ситуацией, возникшей в стране: «Мой ведь военным был, сейчас может на фронте воевать. Выпустите его!»
Еще более густые толпы собирались в московских храмах. Там совершались бесконечные молебны «о даровании победы над супостатом», «о здравии рабов Божьих – воинов...». Начавшаяся война вдруг показала, что все прежние «безбожные» акции в стране дали не столь уж значительный результат, и перед лицом реальной угрозы прежние атеисты и богоборцы в массе своей вновь превратились в верующих.
Была и еще одна категория людей, показавшая в те самые первые дни войны свою истинную натуру. Эта публика суетливо бегала по магазинам и рынкам, пытаясь купить побольше запасов «на черный день». Как утверждают свидетели тех событий, по началу таких было не много, однако их дурной пример оказался заразителен и к «закупочной эпопее» с каждым днем присоединялось все больше горожан и жителей Подмосковья, специально для этого приезжавших в столицу. Впрочем, и так не отличавшиеся изобилием полки магазинов быстро опустели, а новых запасов товаров со складов практически не поступало (видимо, «наверху» решили сразу же ввести режим строгой экономии). За хлебом выстраивались очереди, его продажу стали все строже ограничивать. А уже вскоре единственным съедобным продуктом, который можно было без проблем купить в Москве, осталось лишь мороженое.
Буквально с первых часов после известия о нападении фашистских армий столица была переведена на «угрожаемое положение, в городе ввели затемнение. Однако «удаленная от войны», почти мирная жизнь города канула в прошлое лишь через 10 дней, 2 июля 1941-го, когда были опубликованы Постановление Совнаркома «О введении всеобщей обязательной подготовки к противовоздушной и противохимической обороне всего взрослого населения в возрасте от 16 до 60 лет» и «Приказ о местной противовоздушной обороне г. Москвы», подписанный начальником МПВО комбригом Фроловым: «Для предотвращения ранений от разбитых стекол от действия взрыва во время воздушного налета, приказываю: …Всем жителям г. Москвы наклеить на стекла окон своей квартиры и мест общего пользования в двухдневный срок полоски из материи, целлофана, марли…»
Этим белым крестам – одному из самых знаменитых символов Великой Отечественной, предстояло красоваться на окнах долгих 1400 дней. До самой победы.