В год перед последними выборами Ельцина я руководил еженедельником «Московские новости» (ни в коем случае не путать с тем, что сейчас издается под этим названием). Редакция у нас была маленькая и, как мне казалось, похожая на большую семью. Главному редактору даже машинистки с корректорами говорили «ты», и он не обижался, потому что вместе с ними в этой семье вырос. Каков же был удар, когда в течение нескольких месяцев из газеты ушли почти все ее звезды. И все — в «Коммерсантъ». Александр Кабаков, Наталья Геворкян, Андрей Колесников, чуть позже едва ли не весь международный отдел: Азер Мурсалиев, Леонид Ганкин, Сергей Строкань, Геннадий Сысоев… Сразу и всех заменить было некем, и я был в шоке, обдумывая, а не поговорить ли мне с отцом и владельцем газеты Владимиром Яковлевым. Но знающие люди удержали от смешного шага: в логике первой капиталистической газеты все выглядело вовсе не так, как представлялось мне. Они сумели заработать большие деньги и бросили их в первую очередь на рынок труда. Ничего личного, просто моим журналистам предложили в пять раз большие заработки. Не устоял никто.
Обижаться было смешно: принципам профессии никто из них не изменил, но изменили они — качество жизни свое и своих семей.
Я вспомнил эту историю сейчас, когда уже из «Коммерсанта» шумно ушли сразу несколько сотрудников: четверо — в ТАСС, один — в РИА «Новости». И все это не журналисты,а менеджеры, выращенные в самом издательском доме. Есть еще двое или трое, кто ушел не «куда», а «откуда». Их никто не перекупал, им по той или иной причине показалось в «Коммерсанте» некомфортно. С точки зрения редакторов, кто-то оказался графоманом и к тому же полез в политику, а кого-то действительно жаль было терять. Если быть честным, то санитарная зона между влиятельными изданиями и властью сейчас уменьшилась. Журналисты и читатели это чувствуют. Но если вспомнить, были времена, когда этой дистанции и вовсе не существовало: даже в недавней истории, в 96-м, например, издательский дом «Ъ» подрядился выпускать антизюгановскую газету «Не дай Бог!», и она сыграла свою роль в победе Ельцина над коммунистами. Просто тогда, возможно, представления о прекрасном у журналистов и издателей совпадали больше, чем сейчас.
Но главная все-таки потеря для «Коммерсанта» — это те, кто ушел в государственные агентства. Все они, как водится, сначала получили предложения и оговорили условия, а потом уже объявили об уходе. Все они неплохо зарабатывали в «Коммерсанте», но предложено им было в разы больше, чего никто и не скрывал. И опять же никто не устоял. При этом наивно рассуждать о свободе взглядов и творчества, когда уходишь из «Коммерсанта» в государственное агентство. Здесь, как говорится, политический шаг влево, шаг вправо… Вот почему в редакции «Коммерсанта» очень веселились, когда популярный телеведущий в своей еженедельной программе задавал новичкам ТАСС вопрос: правда ли они покинули газету по политическим причинам? Не получив положительного ответа, он все-таки предложил выпить за «Коммерсантъ» не чокаясь. Тусовка, выходит, вынесла свой приговор.
Как бы ни была популярна в свете тема коммерсантовских уходов, речь все-таки не только об этой самой цитируемой и читаемой из российских деловых газет(см. исследования «ТНС-медиа»). К слову, я еще раньше был удивлен здешним стилем вообще не обращать на увольнения людей никакого внимания. Говорят, один из главных редакторов шутя ставил на всех заявлениях об уходе резолюцию «Смерть предателям!».
На днях мы летели вместе с главным редактором «Комсомолки» Владимиром Сунгоркиным. Заговорили о больном. «Что творится! — восклицал он. — Московская «Вечерка» удваивает и утраивает зарплаты, переманивая моих журналистов. Стал выяснять, откуда деньги, ведь ни серьезной рекламы, ни продаж тиражей у нее нет. Оказалось, Москва выделяет несколько миллиардов своей газете. Миллиардов!»
Вот суть сегодняшней коллизии на рынке прессы: после телевидения взялись за газеты и журналы. Уничтожается рынок труда и журналистика как бизнес в принципе. Эти сумасшедшие деньги — они что, ТАССом, «Вечеркой», РИА «Новости» заработаны? Все это исключительно из государственного кармана. И, понятное дело, налогоплательщик не по своей вине становится спонсором всех этих затей. В такой ситуации редакции, которым ни конкурировать за читателя, ни бороться за рекламу и рентабельность особенно не нужно, растренированы и высокомерны. Со спокойным сердцем демпингуют они на рынке рекламы, потому что, когда дядя все оплатил, даже 10 копеек за объявление — это уже прибыль. А ведь пресса и без давления государства переживает тяжелейшие времена: за последние 12 лет, как свидетельствует Роспечать, ее доля на рекламном рынке уменьшилась в 3,5 раза.
Ситуация, о которой я пишу, отнюдь не только московская. Почувствовав новые веяния, свои карманные издательские и теле- радиокомпании пестуют губернаторы и мэры. Независимая местная пресса со стоном умирает или в лучшем случае сокращает тиражи и количество выходов. Московские издатели вынуждены просто уходить из провинции, потому что конкурировать с губернаторской прессой, которая распространяется бесплатно и за рекламу берет копейки, просто невозможно. Добавьте к этому, что в стране в сутки навсегда закрываются десять киосков по продаже периодики, а в некоторых областях эти торговые сети просто выкашивают. По данным Ассоциации распространителей прессы, в Саратове, к примеру, решено из 450 газетных киосков закрыть 300!
Зримо ситуация с валом государственной и полугосударственной макулатуры видна в аэропортах, бизнес-центрах и госучреждениях, где бесплатно валяются ворохи газет и журналов. Издать-то издали, теперь нужно хотя бы попасть на глаза читателю.
Зачем вся эта профанация нужна государству, для меня не очевидно или, как мне кажется, не имеет одного точного ответа. Конечно, это своего рода комплимент и «Коммерсанту», и «Комсомолке», если перекупают именно их сотрудников. Если бы перекупал «Интерфакс», «МК» или «Ведомости» — это было бы фактом рыночной конкуренции. А так — даже непонятно, с кем частная пресса конкурирует. С Минфином? С бюджетом Москвы или всей Родины?
При этом видно, как выбивают с рынка всех без разбора: и тех, кто близок к власти, и тех, кто скептичен к ней. На всем протяжении новой российской истории никто ни разу не сформулировал: а зачем стране больше одной оплачиваемой налогоплательщиками газеты, одного теле- и радиоканала? Или — чем не устраивает известный всему миру ТАСС, что потребовались другие информагентства? Для власти это точно не тот случай, когда можно сослаться хоть на какой-то серьезный зарубежный опыт.