— Вячеслав Михайлович, юбилейное шоу в честь дня рождения вы назвали «75 лет радости бытия». Вам можно только позавидовать!
— Для меня мода — это жизнь. Это целый мир, потому что я занимаюсь ею уже пятьдесят лет. И из года в год познаю в себе все больше скрытых возможностей дарить людям радость сопричастности к красоте. Для меня самого огромное счастье, что я делаю кому-то приятное.
— Среди ваших клиентов люди очень непростые…
— Разные. Есть очень хорошие актеры, писатели, журналисты, бизнес-леди. Есть те, которые специально собирают деньги, чтобы заказать себе костюм у Славы Зайцева. Но случайных нет. У каждого художника должны быть люди, которые в него верят. И те, кто приходит ко мне, уже не могут носить другую одежду. Точно так же, как я ношу только свою. Как с 1982 года стал шить для себя, так и продолжаю. Все свои идеи в первую очередь пробую на себе.
— В свое время вы отказались одевать Раису Горбачеву, но в то же время с удовольствием работали с Людмилой Путиной. По какому принципу вы выбираете клиентов?
— Я не выбираю. Просто отдаю предпочтение тем людям, которые относятся ко мне по-человечески как к художнику, творцу, а не рабу. Раиса Максимовна была с пафосом и большими претензиями, хотела диктовать свое мнение. А Людмила Путина — очень милая, приятная, интеллигентная женщина, которая не позволит себе обидеть, оскорбить другого человека. Я с удовольствием буду одевать ее и дальше, если представится такая возможность.
— С кем еще вам было работать особенно приятно?
— С Александрой Пахмутовой, Валентиной Терешковой. С Галиной Борисовной Волчек мы дружим уже много лет. Первая наша встреча произошла в 70-е годы, театр пригласили на гастроли в Америку, и я шил ей костюм. Она имела огромный успех... Я нашел Волчек тот стиль, который она совершенствует год от года. И выглядит все лучше. Мне повезло общаться со многими яркими личностями. Галине Улановой я делал костюм. Люду Зыкину одевал, Майю Плисецкую. Признаться, с Майей было сложно работать. Она сомневающийся человек по натуре. Я уже рассказывал историю, когда я начал шить костюмы для балета «Анна Каренина». Костюмы, которые изначально очень понравились Майе, показались слишком авангардными ее мужу, Родиону Щедрину. И Майя тут же изменила свое мнение. На компромисс я пойти не мог, и костюмы стал шить мой друг Пьер Карден. Но это пустое все... Счастье, что мне довелось работать с этой талантливейшей балериной и видеть ее сказочные руки.
— Алла Пугачева до сих пор ходит в вашем балахоне… (Красный балахон-размахайка, который Зайцев сшил для молодой певицы Аллы Пугачевой, произвел на фестивале в Сопоте в 1978 году не меньший фурор, чем его обладательница. — И.Л.)
— Она сильно его укоротила. Мне не нравится. Кстати, этот балахон тоже был придуман из-за ее комплексов.
— Она переживала из-за полноты?
— Полнота ее не волновала. Я считаю, что полнота — это не грех. Любую женщину можно сделать элегантной и эстетически оформить ее полноту. Люда Зыкина — какая была мощная женщина — но царица! Надо найти подходящий стиль, форму, ткани. Работать с человеком невероятно интересно. Поэтому мне ближе кутюр, чем прет-а-порте.
— В интервью вы не раз сетовали, что в советское время не смогли полностью раскрыться как художник.
— В Советском Союзе существовал диктат моды. То есть, например, мы говорили: в этом сезоне надо носить красное с черным. Юбка чуть ниже колена, брюки прямые. Сейчас возможности выбора неограниченны, но есть другая беда: все подражают Западу, и это печально. К сожалению, я родился в России не в то время. Понимаю, что, отдав моде почти полвека, не раскрыл полностью свой потенциал, те возможности, которые были мне дарованы Богом. На Западе легче работать: воротник сделал немного по-иному, пуговицы в другое место поместил — уже сенсация. У меня же столько было идей фантастических, которые, увы, так и не стали достоянием времени. Трагические моменты в моей биографии, безусловно, были, но они подталкивают художника к самовыражению. Негатив я сбрасывал, занимаясь своими картинами, живописью. Однако гораздо больше было в моей жизни моментов положительных. Я всегда мечтал дарить людям красоту, которую Бог дал мне возможность чувствовать. И считаю, у меня это получалось.
— Были ли в свое время авторитеты у вас?
— Безусловно. Я в чем-то копировал Живанши, Коко Шанель, изучал творения Диора, мне нравились воротники и жилетки Кардена, маленькие платья Ива Сен-Лорана.
— Вас связывает многолетняя дружба с Пьером Карденом. Не примешивалось ли иногда чувство зависти к коллеге, который работает в лучших условиях?
— Конечно, есть хорошая, светлая зависть. Естественно, мне было грустно осознавать, что я мог бы сделать гораздо больше, если б были возможности. Один раз я воспользовался тканями, которые прислал мне Карден, и создал замечательную коллекцию. Она до сих пор хранится у меня в музее. Нет, Карден вызывает у меня чувство восхищения. Это ярчайшая личность. Он не только художник, но и хороший коммерсант. Он не раз говорил мне: «Слава, ты совершенно не умеешь зарабатывать деньги». И это правда. Недаром на Западе меня называют последним романтиком XX века.
— Как вы считаете, современная мода интернациональна или национальна?
— Интернациональна. Благодаря современным средствам коммуникации, Интернету информация поступает мгновенно. В таких условиях трудно сохранить свою самобытность. Массовая мода в большей степени влияет на сознание людей, чем эксклюзивная. К сожалению, люди предпочитают не выделяться из толпы, боятся быть непохожими. Джинсы, майки, кроссовки — лидеры продаж. А Высокая мода как была, так и осталась элитарной. Я все-таки художник-романтик. Стараюсь создать одежду, которая была бы стильной, радовала глаз и помогала человеку уверенно себя чувствовать.
— Не так давно ваша внучка Маруся показывала свою премьерную коллекцию. Как вы оцениваете ее творчество?
— Очень положительно. Маруся — молодец. Она на правильном пути, делает одежду для молодежи. Это нужная ниша.
— В интервью Владимиру Познеру пару лет назад вы говорили, что мечтаете создать «империю Славы Зайцева». Как считаете, вам это удалось?
— Пока нет, но начало положено. Есть линия одежды, есть кутюр, есть прет-а-порте, есть белье, керамика, зонты. Но до империи пока далеко. Думаю, начну ее создавать после 75 лет.
— Если бы была возможность начать жизнь заново, что бы вы изменили?
— Ничего. Испытания пошли мне только на пользу — они огранили мой талант как алмаз.