Любовь с первого взгляда
— Я увидела Тату в Интернете, там был маленький видеофильм про нее, — рассказывает 25-летняя Ася из Екатеринбурга. — Увидела и сразу полюбила. Тате было 5 лет, и она была такая беззащитная, нескладная и никому не нужная. Показала мужу, он у меня сам из детского дома. Андрей посмотрел и сказал: «Решай сама, ребенок — это женское дело, к тому же у нас есть сын. Но если возьмешься, я деньги и на нее заработаю». Конечно же, я взялась!
Ася выяснила, что запавшая ей в душу девочка находится далеко, в самой Москве. Но она с жаром принялась собирать необходимые для удочерения справки, быстренько прошла школу приемных родителей и отправилась в столицу.
— Андрей такое про свой детский дом рассказывал, — вспоминает Ася, — что я даже представить не могла. Поэтому я решила Тату спасти из казенного учреждения.
Правда, реальность немного отличалась от фантазий девушки. Тата, у которой была «сложная структура дефекта» (как сказано в личном деле), плохо видела, с трудом ходила, а главное, вовсе не прыгала до потолка, узнав, что ее хотят взять в семью. Во время встреч с Асей она явно скучала и без всякого интереса смотрела в книжку, которую та показывала ей. Но Ася была убеждена, что скоро все изменится. «При воспитании детей важно проявлять выдержку и характер», — говорила она мужу по телефону.
...Прощание с детским домом было совсем не таким радужным, как представляла себе приемная мама в мечтах. Когда Тата поняла, что расстается с ним навсегда, то стала отчаянно рыдать и цепляться за любимую воспитательницу.
«Ничего, — успокаивала себя Ася. — Скоро она так же будет цепляться за меня».
Но жизнь Таты в приемной семье не задалась с самого начала. Девочка впала в какое-то странное оцепенение и даже не обращала внимания на всякие мелкие пакости, которые ей устраивал новоявленный братец. Ася довольно много занималась дочкой, водила ее по врачам, определила в специальный детский садик. Но девочка привыкала к семье медленно, боялась домашних — особенно Андрея. Когда он был дома, Тата дичилась и забивалась в свою «норку», которую устроила в углу шкафа. Андрей сначала отнесся к девочке с пониманием. Он говорил, что Тата такая, потому что ее обижали в детском доме, и опять вспоминал свои детские годы. Также поначалу он спокойно относился к тому, что жена пропадает с девочкой в больницах, что у них дома тусуются какие-то представительницы опеки и вообще «не дом стал, а проходной двор». Но раздражение понемногу нарастало. При этом и сама Ася с каждым днем становилась все более нервной и задерганной.
— Ей стало не до наших личных отношений, — вспоминает Андрей. — «Нам завтра рано на консультацию к профессору ехать, дай выспаться, и к тому же ты даже посуду не помыл, а я просила»... Как будто право на секс надо заслуживать! И этот профессор никому, кроме нее, не нужен — Тата все равно красавицей не станет.
В общем, отношения в семье дали трещину. Андрей все реже появлялся в семье, все больше пропадал на работе. А молодая женщина целый день крутилась как белка, похудела на 14 кг. Дети ее совершенно не радовали: все время сидели в разных углах или дрались. И Ася не всегда могла сдержаться. Она не понимала, почему все идет наперекосяк, ведь она так всех любит и пытается быть заботливой и ласковой.
...А через полгода Андрей сказал, что уходит из дома. Что полюбил другую женщину и вообще ему «весь этот дурдом надоел». С детьми он помогать будет, конечно.
— Такого предательства от Андрея я никак не ожидала, он же сам из детдома, — до сих пор не верит в случившееся Ася. — Но я все равно детей подниму на ноги. И пусть ему будет стыдно!
Сейчас Ася растит детей одна. Женщина честно занимается обоими детьми, но в ее отношении к обоим чувствуется холодность. Она не наслаждается материнством, а выполняет нелегкий долг. Малыши, кажется, с этим смирились, но очень радуются, когда к ним заходят волонтеры или другие «тети». Мужчины, по словам Аси, ее не интересуют. «Они все козлы и предатели, которым только одно и нужно, — с подростковым максимализмом утверждает девушка. — А с Татой мне, конечно, не очень повезло, но я ее не брошу, воспитаю правильным человеком».
Комментарий психолога Натальи Денисовой: приемный ребенок — это большой риск для супружеской пары. По моему опыту работы с приемными семьями распадается где-то около трети таких пар. Приход ребенка в семью, даже если это родственное усыновление, — всегда кризис. И хватит ли у супругов ресурсов, взаимной поддержки пережить его, зависит от многих факторов. В ситуации с Асей женщина изначально была незрелая, она больше жила в мире своих иллюзий. В подобных случаях у женщин обычно включается материнская функция, особенно если в семье есть еще дети или больные люди, за которыми нужен постоянный уход. Это донорская позиция, и женщина, если ей никто не помогает, не может переключиться, отдохнуть. Она переутомляется, отдаляется от мужа, который нередко не понимает происходящего и обижается. Чаще уходит мужчина, который начинает чувствовать себя лишним в семье.
«Расставание казалось неизбежным»
Лариса и Юрий удочерили Дашу 8 лет назад, когда ей было чуть меньше четырех. У них уже было две дочери — двенадцати и трех лет, но супруги посчитали, что для полного счастья им не хватает еще одного ребенка.
— Меня с детства очень волновала судьба тех детей, что растут в казенных учреждениях, — вспоминает Лариса. — В детстве я жила напротив одного детского дома в Измайлове и, гуляя с собакой вдоль ограды, наблюдала, как они там живут. Мне эти дети казались очень одинокими, обиженными, хотя и курили они, и матерились... Когда я выросла, я решила сама помогать таким детям. Это было еще до всей нынешней шумихи с призывами усыновлять и обещаниями денег. И тогда, на мой взгляд, все было как-то искреннее, честнее, к сиротам приходили ради них самих, а не из-за моды. Я переписывалась с несколькими сиротами, навещала их. А когда мы поженились с Юрой, я ему много рассказывала о своих подопечных, мы их приглашали в гости.
А потом Лариса задумалась об удочерении, но не знала, как отнесется к такому предложению муж, и долго не решалась заговорить с ним об этом.
Случай представился сам: как-то младшая дочка Анечка стала просить маленькую сестренку. Лариса предложила усыновление словно бы в шутку, а Юрий ее неожиданно поддержал.
— Вообще-то я от мужа даже не ожидала такого, но была просто счастлива, когда он так легко согласился, — вспоминает Лариса. — Дальше было все как у всех в таких случаях: сбор всяких справок, учеба в школе приемных родителей. Мы хотели девочку, примерно ровесницу Ани. В общем, когда нам предложили Алину, мы с мужем посмотрели на нее, друг на друга и решили: «Наша!».
Семейная жизнь с появлением Алины изменилась у супругов необратимо. Девочка оказалась активной, резкой и бурной. Когда она впервые попала в дом, то сразу залезла куда-то на спинку старого дивана, которая не выдержала малышку и развалилась. Каждый день к вечеру их дом напоминал маленький Сталинград, где, казалось, не оставалось ничего целого.
— Алина требовала внимания в 10 раз большего, чем наши родные дочери, вместе взятые, — рассказывает родительница. — Но Юра все выносил со стоическим спокойствием и после работы, даже не поужинав, начинал возиться с девчонками.
Постепенно Алина вполне адаптировалась в новой семье, полюбила всех ее членов, даже старшую сестру, с которой регулярно боролась за власть. Но вот личная жизнь у Юры и Ларисы практически сошла на нет: некогда, упадок сил, постоянно кто-нибудь из детей болеет. Но главное — они перестали видеть друг в друге супругов, они стали и друг для друга только родителями.
— В свой 35-й день рождения я вдруг четко осознала: я совсем перестала быть женщиной — той, которая нравится, которую хотят, — вспоминает Лариса. — Поправилась на 17 килограммов, хожу в том, что удобно надевать. Какие-то просто старческие болезни пошли: давление, вены. И с мужем мы перестали друг друга называть по именам, только «мамочка» и «папочка», даже без детей. Слава богу, что Юра это все терпел, не упрекал, но и у него состояние было не лучше: вечно усталый, вялый, задерганный. Я сейчас понимаю, что ответственность за приемного ребенка и для него, и для меня была выше, чем за собственного, поэтому мы так зациклились на своем родительстве.
И Лариса стала выправлять ситуацию. Стала больше уделять внимания мужу, а от него требовать внимания к себе. «Он сперва удивился, — вспоминает она, — а потом обрадовался. Я сказала, что, на мой взгляд, для детей самый главный пример — это счастливые родители».
Лариса с Юрой договорились, что хотя бы раз в месяц будут приглашать друг друга на романтическое свидание — в театр или в кино. А еще женщина стала заниматься танцами. Говорит, это помогает помнить, что она не только мать, но и чувственная женщина.
— У нас в семье, конечно, по-прежнему очень много забот, — объясняет Лариса. — Алина сложный ребенок, гиперактивный, конфликтный. Из школы ее все время стараются «попросить», потому что с ней нелегко. У нее нет пиетета перед взрослыми, она и директору правду-матку может в глаза высказать. Но мы ее принимаем такой, какая она есть, защищаем. Я даже не хочу вспоминать, что она для нас не родная. Просто говорю, что аист когда-то окошком ошибся, но мы ее все-таки нашли. И я очень благодарна мужу, что он ни разу меня не попрекнул тем, что это была моя идея — взять Алинку, ни разу не пожаловался, что ему тяжело зарабатывать на такую большую и сложную семью. К сожалению, с деньгами у нас трудновато, но иногда я позволяю себе маленькие удовольствия — с подружками в кафе посидеть или прическу изменить. Муж мне никогда в этом не отказывает. Я же все-таки женщина, и моя семья это ценит.
Соперник для папы
Мужчину своей мечты, застенчивого программиста Славу, Юля встретила, когда уже и надеяться перестала, — в 38 лет. Влюбленные поженились буквально через три месяца после знакомства и сразу же стали «работать» над увеличением семейства. Но все оказалось напрасно: тщательное обследование и лечение, шесть процедур ЭКО не дали никаких результатов.
— Свекровь, сама когда-то работавшая медсестрой в доме ребенка, нам сразу говорила: «Чего вы мучаетесь, возьмите приемного ребенка», — рассказывает Юлия. — Я была бы и не против, но боялась реакции мужа. Слава у меня, конечно, очень добрый, но вдруг он скажет: «Зачем мне бесплодная жена?» Но в свой 44-й день рождения я все-таки не выдержала и предложила мужу усыновить малыша.
Слава ее идею воспринял на удивление спокойно, только поставил одно условие: по всем инстанциям Юля ходит сама, он терпеть не может ни врачей, ни чиновников. Женщина возмущаться не стала — сама, так сама…
Сбор необходимых документов, знакомство с 1,5-годовалым Ванечкой, суд — Юле все казалось чудесным сном. Ее мечта сбывается, у них будет ребенок: голубоглазый, русый Ванечка. Возвращаясь после своих поездок, она предвкушала, как ее ждет дома заботливый муж с расспросами, теплым ужином и восхищением в глазах: «Какая ты у меня молодец!». Но накануне решающего судебного заседания Слава вовремя не вернулся с работы. Сердце Юлии сжалось от нехорошего предчувствия, и не зря: в метро 46-летнему Славе стало плохо, случился обширный инфаркт.
— Первое время после усыновления Ванечки я просто разрывалась между домом и больницей, — с ужасом вспоминает Юля. — У меня словно сразу появилось два беспомощных маленьких ребенка. А когда Слава наконец-то вернулся из больницы домой, в свою увеличившуюся семью, он первое время ребенка рассматривал как конкурента: с каким-то недоумением и ревностью. Нет, на словах он, конечно, был рад. Но иногда я замечала, как он с изумлением рассматривает спящего ребенка, его распашонки и бутылочки. Мне кажется, муж не понимал, что ребенку нужно внимание, и не знал, что делать с таким малышом.
Отцовские чувства расцветали очень постепенно: сначала Слава решил читать сыну каждый день перед сном. Потом стал сам, по собственной инициативе, подниматься по ночам — кормить, укрывать малыша.
— Слава у меня как большой ребенок, — улыбается Юлия. — И когда он понял, что я его по-прежнему люблю и не обделяю своим вниманием — а мне это было, поверьте, ой как не просто! — он успокоился, стал сам больше интересоваться Ванечкой. Сейчас я с удовольствием наблюдаю, как дружат мои мужчины, как вместе собирают «Лего» или возятся с компьютером. С появлением ребенка муж стал, на мой взгляд, более ответственным, более аккуратным, более мягким.
Но даже эта пара однажды чуть не рассталась из-за приемного ребенка.
— Это было где-то через полгода после выхода Славы из больницы, — вспоминает Юлия. — Очень тяжелый был период: работы и денег нет, готовка, дом — все на мне. Малышу нужен массаж, лекарства, он все время хнычет, плохо ест, прогноз на будущее не ясен. Я крутилась как волчок, стараясь все успеть. А тут Слава мне заявляет: «Я завтра поеду к маме на дачу. Она сказала, что мне надо отдохнуть, восстановиться». Я была возмущена до глубины души: мне помощь просто необходима, держусь из последних сил! Спокойно так говорю: «Хорошо, а после этого ты уедешь со своими вещами». Он позвонил свекрови, они о чем-то долго проговорили, но больше про свой отдых Слава не упоминал. Свекровь у меня — умная женщина...
«Назад дороги нет»
Актриса Татьяна Горностаева решилась усыновить ребенка довольно поздно: когда ей было за 45 лет, а ее мужу Виктору — 65.
— Я прочитала в «МК» статью о детях, ждущих усыновления, и вдруг поняла, что это мой путь, — вспоминает Татьяна. — Предложила мужу, с которым мы тогда прожили вместе уже около 15 лет. Он спокойно согласился, только сказал: «Ты подумай. Это непросто. Я буду с тобой, но основная нагрузка все равно ляжет на твои плечи». У Вити уже есть двое взрослых детей от первого брака, поэтому он лучше, чем я, представлял, что нас ждет.
Татьяна всегда мечтала о детях. Но, что называется, бог не дал. Многие пожимали плечами — это ж надо, такой финт: усыновлять на старости лет маленького ребенка!
— Я решила, что сбор справок, все эти собеседования — испытание непростое, не у всех получается. Если пройдем все это, то и с остальным вырулим.
Вскоре в доме у Татьяны и Виктора поселился трехлетний Сашка. Родители решили не выбирать, а взять того малыша, которого предложат в опеке. Единственное, просили, чтобы ребенок был без очень сильных нарушений — такого им не вытянуть в силу возраста.
— Когда все закрутилось, я в какой-то момент запаниковала: «Витя, может, все отменить, куда мы ввязались?» — вспоминает то время приемная мать. — А он спокойно: «Нет, назад дороги нет». Я очень ценю Витю за его спокойную мужскую надежность, за умение подставить в нужную минуту свое плечо. И с Сашкой эти его лучшие черты особенно проявились.
Вначале у Саши, как, наверное, у любого детдомовского ребенка, был целый букет проблем. В свои 3,5 года он еще не говорил, худенький, маленький, с черными от кариеса зубами, Саша вел себя в доме как испуганный зверек: стремился забиться куда-нибудь в самый дальний угол. С домашними питомцами — собаками, кошками — он чувствовал себя гораздо увереннее, чем с людьми...
Теперь же Саша учится в школе, где он уже во 2-м классе изучает два языка — английский и хинди.
— Спрашиваю иногда: «Может, тяжело, сынок? Может, в простую школу перейдешь?» Он мотает головой: «Тяжело, мама, но я хочу учиться, мне все нравится».
Супруги говорят, что, конечно, с появлением ребенка забот прибавилось. Иногда бы и хотелось прилечь, прислушаться к своим болячкам, да некогда. Но и сил тоже стало больше.
— Ответственность за Сашку подстегивает — нужно и за своим здоровьем следить, и за внешностью, чтобы именно мамой выглядеть, а не бабушкой, — улыбается Татьяна. А Виктор добавляет: — Детская аура свое делает, вселяет живительную струйку. У нас словно второе дыхание открылось.
Комментарий психолога Татьяны Даниловой: Более устойчивы семьи, которые берут ребенка не для решения каких-то своих проблем, а от избытка, когда есть желание поделиться своей любовью, заботой, накопленным опытом — всем тем, что есть. Думаю, так и произошло в случае Татьяны и Виктора. Меня радует, что все больше приходит приемных родителей именно с таким настроем. Они обычно более зрелые, потому более реалистично смотрят на самого ребенка, на ожидающие их трудности, связанные с адаптацией малыша в новой семье. И самое главное — когда между супругами есть доверие, взаимопонимание, то неизбежный кризис семьи, связанный с появлением нового ее члена, проходит успешно и приводит двоих к еще большей сплоченности и поддержке.