Видно, не зря классик отечественной истории В.О.Ключевский писал в начале прошлого века, что «Россия спасется не законами, а Божьим произволением». А ведь и вправду: оглянешься на наше перепаханное правовое поле истекшего века — и оторопь берет. И детей врагов народа ссылали, и за кражу колосков сажали с двенадцати лет, но, несмотря на все это, выжили, как-то приспособились и даже еще крепче полюбили государство в роли то ли строгого отца, то ли взыскательного мужа, который «бьет — значит, любит».
О своеобразной любви нашего государства к гражданам, запечатленной в законах, а точнее — в новой редакции Закона «Об образовании», мы и поговорим. Его, в отличие от некоторых других, принятых в последнее время, людоедским не назовешь. Напротив, там гарантируется право на бесплатность, всеобщую доступность образования, подчеркивается его светский характер. Чего еще желать? Благодать, да и только. Наступит ли она после принятия закона? Ответ на этот вопрос для меня остается пока открытым. Тут требуется скрупулезное прочтение каждой статьи не только Закона «Об образовании», но и ряда сопутствующих ему законов-постановлений, определяющих образовательную политику. Неискушенному гражданину в этих хитросплетениях не разобраться. Поэтому — обо всем по порядку.
Закон гарантирует бесплатность образования в рамках образовательных госстандартов, которые уже утверждены. Не будем пока вдаваться в их детали, вызывающие серьезные возражения у профессионалов. А как быть, если образование ребенка в школе выходит за рамки этих стандартов?
К примеру, в учебном комплексе, куда входят и детский сад, и школа, изучение иностранного языка начинается с четырех лет. Но в новых госстандартах изучение иностранных языков предусмотрено лишь со второго класса. Следовательно, начав его изучение в детсаду, в первом классе придется либо прервать этот процесс (что не только странно, но и губительно), либо переходить на платность обучения, тем самым нарушая принципы общедоступности и бесплатности. 83-й Федеральный закон позволяет вводить платные образовательные услуги. Однако, учитывая огромную разницу в доходах семей, такое решение неизбежно приведет к росту социальной напряженности и жалобам родителей, убежденных, что государство гарантирует их детям равные права на образование. В мегаполисах, где уровень жизни выше, директора школ еще смогут воспользоваться положениями 83-го закона (да и то не во всех районах), а остальные предпочтут не искать приключений на свою голову.
Идем дальше. О содержании образования в законе нет вообще ни слова. Поэтому интересно посмотреть, как формируется федеральный, региональный и школьный компоненты этих стандартов. В теории все благополучно: в стандартах есть «воздух», и школа может сама маневрировать резервными учебными часами, перебрасывая их в случае необходимости в том числе и на дополнительное изучение иностранного языка. А как на деле?
Понять это помогает письмо, пришедшее мне недавно из провинции. Автор — председатель Комитета по образованию одного из сельских районов: «Вот сегодня пришло письмо из Министерства образования и науки региона. Читаю: «Необходимо выделить одну школу в районе для изучения «Основ налоговой грамотности». И совершенно без разницы, надо ли это району или нет, ведется ли «экономический профиль» или нет».
Вспоминаются дневниковые записи И.А.Бунина в апреле 1919 года в Одессе, когда не хватало хлеба, и город был полуразрушен: «А на стенах воззвания: «Граждане! Все к спорту!» Кажется невероятным, а истинная правда. Почему к спорту? Откуда залетел в эти анафемские черепа еще спорт?»
Похоже, что те же черепа до сих пор определяют стандарты обучения в школе. Сегодня мы имеем три часа в неделю на физкультуру и только два — на историю. Такая вот «свобода». Не сомневаюсь, что приказ будет выполнен. Но за счет чего? Едва ли сельские жители готовы платить за предписанный спецкурс — следовательно, директору выделенной школы придется ужать другие предметы.
Еще хуже обстоит дело с системой дополнительного образования. Там нет утвержденных государством стандартов. Да и какие могут быть стандарты в работе кружков, секций, студий, главное достоинство которых состоит именно в нестандартном подходе к детям? Парадокс — но отсутствие стандартов делает их абсолютно незащищенными. По 131-му Федеральному закону ответственность за их финансирование возложена на муниципальные органы управления. Но если в их бюджетах денег на это нет, «то на нет — и суда нет». Опять же в крупных городах еще можно задействовать положение 83-го закона, переводя кружки и секции на платную основу. (Что по сути дела и происходит.) Но как тогда воплотить в жизнь положения недавнего послания Президента РФ, где говорится о всемерной поддержке государством организации досуга детей и подростков?
Позитивным в новом законе считается то, что дошкольное образование признано уровнем общего образования. В нем есть требования высшего, а не среднего образования к воспитателям, которые работают с детьми. Но как обстоит дело с доступностью этого дошкольного уровня?
До сих пор пребывание в детском саду было частично платным: старый закон ограничивал родительскую плату за уход и присмотр за ребенком 20 процентами от общей суммы расходов, остальное брало на себя государство. В новом законе это ограничение снято. Кроме того, финансирование дошкольного образования будет передано на уровень субъектов РФ, что вызывает резонные опасения. Слишком велик соблазн ликвидировать очереди в детсады путем повышения родительской доли. Правда, пока мамы и папы могут не волноваться: с 1 сентября 2013 года эти положения о дошкольниках не вводятся.
В то же время на фоне коллективного приступа отеческой заботы о детях-сиротах, наступившего после принятия т.н. «закона Димы Яковлева», мягко говоря, удивляет тот факт, что в новом Законе об образовании эти самые дети-сироты лишены льгот при поступлении в вузы.
Теперь — про заботу об учителях. По новому закону зарплата учителя должна быть на уровне средней зарплаты по региону. Подчеркну: не ставка, а зарплата. Сейчас большинство учителей работают на полторы ставки и выше. Что скажешь о качестве их работы при такой нагрузке? Но государство бдительно следит за выполнением своих социальных обещаний. Путем их выполнения стала оптимизация штатного расписания школ. Проще говоря, происходит повсеместное сокращение персонала, вывод за рамки школ «лишних» людей: дефектологов, психологов, кружководов. Именно так повышается зарплата учителей и воспитателей дошкольных учреждений.
Но даже при таком «монетаристском» подходе милости государства не удостоились мастера производственного обучения и преподаватели колледжей. На них эта норма закона не распространяется. Как сие соотносится с патриотическим призывом г-на Холманских сокращать вузы и готовить в первую очередь квалифицированных рабочих?
Одним словом, Закон об образовании оставляет без ответов множество вопросов, а его подробный анализ выходит далеко за рамки этой колонки...
Как же так получилось? После широкого обсуждения, тысяч предложений гора родила даже не мышь, а «неведому зверюшку», которая, как в сказке, по просьбе Кота в сапогах может превращаться то в людоеда, то в мышку-наруЖку. (Наружку — в смысле усиления наружного наблюдения за школами.)
Впрочем, кое-что в законе предельно ясно. Например, он передает право учебно-методического обеспечения курсов духовно-нравственного (а по сути — религиозного) воспитания религиозным конфессиям. Так рядом с прокурорами и представителями Рособрнадзора за спиной учителя вырастают фигуры «комиссаров» в клобуках или чалмах — смотря по обстановке в конкретном регионе. Ну и как это соотносится со светским характером образования, заявленным в Конституции и подтвержденным в преамбуле этого же закона? На мой взгляд, никак.
Нет, он вовсе не «людоедский», но, похоже, такой же гибкий, как нравственность его разработчиков. Они совсем не глупые люди, попытавшиеся свести концы с концами, соотнеся широкомасштабные социальные обещания государства с его реальными возможностями и рисками, которые могут возникнуть при неблагоприятной экономической и политической конъюнктуре. Отсюда — невероятная размытость формулировок, отсылок к подзаконным актам, которых пока в природе не существует, стремление оставить маневр в применении закона на практике.
Возвращаюсь к вопросу, поставленному в начале: любит ли государство, принимающее такой закон, своих граждан? Ответ находим по аналогии с заполнением забавного теста по литературе, попавшегося мне на глаза. Там на вопрос «Любил ли Онегин Татьяну?» давалось три варианта ответа: да — любил; нет — не любил; когда как. Вы будете смеяться, но правильный ответ: когда как. Я бы еще добавил: по обстоятельствам.