Желтая краска на стенах усадьбы новехонькая. Вид открыточный. Кажется, что строительство усадьбы в самом разгаре. Неужели время с нами играет? Сейчас тут совсем не так, как в каком-нибудь 2007 году — когда один российский миллионер возьмет себе в аренду здешние руины, бывшие до этого лечебным приютом отечественных психопатов.
— По усадьбам любите ездить? — вопросом встречает нас улыбающаяся женщина. И начинает рассказывать про хозяина «нового», а точнее, возрождающегося имения. «Это мой зять — он реставрирует всю эту усадьбу за свой счет. Наверное, хотите внутри посмотреть?». Нас ведут через изъезженный грузовиками двор к парадному входу... Когда-то сюда подкатывали кареты. Входим. Внутри парадного холла пока все серо — строители заканчивают выравнивать стены. Гулко идем по сопровождаемому рядами больших окон переходу в правый флигель — в пока единственную «действующую» комнату. Здесь много карт, репродукций картин с изображениями усадьбы князей Куракиных и утвержденных схем реставрации объекта. «Возрождение идет в максимально строгом соответствии с законом и архивами», — как бы оправдывается из-за спины теща финансиста-энтузиаста.
Наконец освободился и хозяин.
— Сергей Анатольевич, а зачем вы вообще за это взялись? — начинаю с вопроса, который не давал мне покоя всю длинную дорогу. — Все-таки 150 км от Москвы, почти что глушь, места малопосещаемые...
— Да, вопрос непростой… — задумавшись, начинает свой рассказ Васильев. — Я просто искренне не понимаю, зачем строить шикарные дома на Западе, если лучше вкладываться здесь, в России. Когда мое поколение в начале 90-х начинало свой бизнес, все были патриотами, но как только разбогатели — побежали за недвижимостью за границу. Конечно, если бы у нас была свобода тратить здесь большие деньги и не вывозить за границу, то люди охотнее бы строили тут новые особняки и восстанавливали старинные усадьбы. На мой взгляд, нужно вкладываться именно в российскую недвижимость. Убежден, что можно восстановить все старинные усадьбы лет за десять.
Хотя, признаться, у нас более-менее сохранившихся достойных усадеб немного. Вот эта, куракинская, восстановления достойна. И не потому что к ее созданию причастен знаменитый архитектор Кваренги. Она сама по себе великолепна. Но погибать начала уже до революции… Самый ее большой разгром случился еще до XX века. Как известно, всеобщий развал усадебной культуры начался после реформы 1861 года, а его пик пришелся на пору чеховского «Вишневого сада» — на начало XX века. Вся Россия была просто усыпана этими усадьбами и замками. Это была целая сеть «гнезд», между которыми люди непрерывно путешествовали. Что касается моей «подопечной» усадьбы, то это типовая усадьба — центр некоего отдельного мира, где некогда был целый частный городок.
— С экс-губернатором Тверской области Дмитрием Зелениным мы учились в одном вузе. После запуска программы по сохранению усадеб он и его команда стали активно заинтересовывать друзей, и меня это зацепило. Сначала я ее арендовал, а потом областной комитет имущества выставил усадьбу на торги, на которых я ее и выкупил. Сначала платил аренду по 3 млн рублей в год в течение трех лет. Признаться, я поначалу даже не понимал, зачем мне это нужно, но думал: «ладно, потрачусь, а там посмотрим». Причем аренда давалась на 10 лет, а что такое 10 лет для такого огромного дела? И я сказал чиновникам, что «либо вы ставьте на продажу усадьбу, либо я прекращаю восстановление».
Так я стал собственником. Однако чтобы купить усадьбу, мне потребовалось примерно четыре года. Решающим аргументом было то, что я очень много там всего сделал. То есть не как часто бывает: берут в аренду, а потом долго придумывают, что со всем этим хозяйством делать… У нас многие действуют через перепродажу. Потому что наши законы, связанные с приватизацией культурного наследия достаточно громоздки.
Оценщики мне выставили одну цену для договора аренды, а для приватизации они привели оценщика, и он выставил цену в три раза выше. Этого я и боялся. Осознавал, что если я буду вкладываться, то оценка будет еще дороже. Ведь как могло получиться — восстановлю ее, а они мне скажут: «ну, смотрите, какой дом красивый — он же очень дорого стоит».
«Выиграть» усадьбу удалось через тверское Заксобрание, где депутаты большинством голосов проголосовали за возможность ее приватизации. Некоторые коммунисты были против, остальные — за. Коммунисты аргументировали так: «Куракин был не дурак, поэтому нельзя продавать такие вещи за копейки». Мне повезло, что это был памятник федерального значения, но он был в областной собственности. А область имела законное право ее продать. Если бы она была в федеральной собственности, то там очень сложные процедуры. Кажется, только недавно стали обсуждать подобные возможности, но что из этого выйдет — пока непонятно.
Моя семья относится к моему увлечению позитивно. Друзья слышали про странное хобби, но никто поначалу не понимал, зачем все это надо. Но когда я впервые привез всех этим летом и показал результат — все были поражены увиденным. После этого вопросов ни у кого не возникало. Ведь жизнь коротка, и ты легко упускаешь время, а ведь можно создать что-то действительно стоящее. Восстановить усадьбу — это дело не на год, на эту «игрушку» жизни может не хватить.
Сам я со знаменитыми Куракиными никак не связан. Моя мать — крестьянская дочка из Псковской области, а отец ведет род из украинского села. Мои отец и мать — первые городские жители в нашем роду. Родился по паспорту я в Ленинграде, а детство прошло в Горловке, в Донбассе. Род самих Куракиных в России не дошел до нашего времени. На момент революции были живы две сестры, которые были близки к царской семье. Одна умерла в 1919 году, вторая при Сталине уехала и умерла в Париже. Сегодня в Москве живет отдаленно связанная с родом Куракиных семья. С ними у меня отношения дружелюбные.
Восстанавливают усадьбу профессионалы в рамках культуры быта середины XIX века. Информации по интерьерам, увы, почти не осталось, есть лишь две фотографии, а все остальное придется делать дизайнерам заново. В будущем вокруг усадьбы можно организовать целое сельскохозяйственное производство. Информацию о плохо сохранившемся английском парке в 30 гектаров я нашел в питерском архиве, в советские годы его перевезли туда. Среди документов обнаружилась и карта поместья XIX века, на которой отмечены все дорожки. Реставраторы уже вскрыли кирпичную кладку парковых дорожек. Но самое сложное — это пруд, который мы начали рыть заново.
Восстановить 3000 кв.м. усадьбы стоит сотни миллионов рублей, это без учета будущей меблировки и прочих капризов. Хочу вернуть к жизни хоздвор площадью 3000 кв.м. В планах — возродить несохранившийся готический замок площадью 1000 кв.м. Этот замок до революции соседствовал с усадьбой, а увидеть его можно только на репродукции картин князя Куракина. Уже нашли фундамент этого замка, который, скорее всего, был неким летним театром князей Куракиных.
Cпрашиваю Васильева, будет ли он, когда восстановит усадьбу, пускать сюда туристов.
— Даже не думал об этом. Оба флигеля я сделаю жилыми. А центральная часть дома будет выставочной — когда-то там была большая галерея. Кстати, совсем недавно на питерском аукционе я купил для нее два портрета Петра I XIX века. Одна картина из коллекции Сергея Лифаря. Приобрел и портреты Куракиных. От посетителей ограждаться я не собираюсь, хотя и жить там собираюсь наездами. Если кто хочет, приезжайте, пожалуйста, смотрите. Может быть, сделаю вход платным. Однако тема заработка на усадьбе у меня еще не возникала в голове, да и заработать на этом, конечно, невозможно. Я полагаю, что прятать такую красоту грех. В будущем готическом замке, может быть, будут фестивали, выставки, еще что-то. Но прятать своих “замков“ от людей я не собираюсь точно.
Вместо послесловия. Усадебное кольцо России
Сколько мыслей навеяла одна только эта поездка…
Как прав Васильев! Сколько можно заселять Юрмалу, утрамбовывать Рублевку? Отпуск в собственной усадьбе несравнимо интересней. И себе хорошо, и знакомым на зависть, а главное — сколько пользы родной стране!
Люди бы с удовольствием ездили, смотрели, в реальности знакомились с удивительной и неповторимой историей усадебных хозяйств России.
Знакомые рассказали, что проехали несколько замков в долине реки Луары во Франции. Некоторые замки всемирно известные, с богатой экспозицией, с толпами туристов. А больше всех запомнился совсем небольшой, частный. Хозяйка, семья которой занимала верхний этаж, показала фотографии, как они восстанавливали замок, провела в подвал, где устроила небольшой и очень интересный музей по истории средневековой сантехники. Потом угостила своим фирменным печеньем и рассказала, что жить в замке не так уж обременительно. Небольшой доход приносят туристы, часть денег дает хозяйский двор, есть свой сад, виноградник, разводят птицу, коз и свиней (особо красивы индюки и белые длинношерстные козы — они очень оживляли живописный парк). И заключила, что удовольствие жить в собственном замке нельзя измерить никакими деньгами.
Но вернемся в Россию. Вы только представьте себе, как бы все изменилось, если бы добрая дюжина таких Васильевых взялась бы за возрождение усадебных руин. Вот существует уже изрядно поднадоевшее всем прекрасное «Золотое кольцо» России. Но ведь на одном таком «кольце» туристического обаяния страны не сделаешь. Чтобы добиться подлинного успеха, необходимо «выковать» не одно «кольцо». Одно из них предлагает «МК»: «Золотое усадебное кольцо» Центральной России. Надо только законодательно поработать, чтобы люди, которые взялись за восстановление усадеб, не согнулись бы от налогов, могли выкупить эти объекты. И, глядишь, бесхозные памятники федерального или местного значения откроют нам удивительно яркую страницу нашей истории.
А как у них
В европейских странах (Германия, Великобритания) существуют так называемые дни наследия, подразумевающие, что в определенное время владельцы исторических памятников открывают доступ для посетителей. Все это «обременение» обязательно прописывается: платно или бесплатно, во все помещения или не во все, обязан владелец пускать всех желающих или только по записи.
Во Франции при покупке исторического замка обязательное условие — доступ туристов. В европейских странах редко кто покупает живописные руины, чтобы ими лишь наслаждаться. Как правило, здание позволяет извлекать прибыль, которая не всегда полностью окупает расходы на реставрацию, но тем не менее какой-то доход историческое здание дает. Усадьбы или замки могут сдаваться в аренду для свадеб или корпоративных праздников, для мероприятий конных школ или детских пансионов. То есть это более-менее открытые пространства, куда организован доступ туристов.
В России такие вещи в охранном законодательстве не прописаны — все зависит от общих договоренностей и подходов местных органов охраны памятников. Это нужно сделать немедленно, ведь еще немного — и эти уникальные памятники русской культуры будут безвозвратно утеряны.
СПРАВКА "МК"
Куракины — один из самых легендарных российских княжеских родов, не уступавших в славе самим Голицыным. В романе «Война и мир» это семейство было выведено под фамилией Курагины. Самый известный представитель этого рода — Борис Иванович Куракин (1676–1727) — был свояком Петра Великого (Петр и Куракин были женаты на Лопухиных, родных сестрах). В 1722 году царь Петр, отправляясь в персидский поход, поручил ему руководить всеми послами России, аккредитованными при европейских дворах. Основателем усадьбы Степановское-Волосово был его родственник, Степан Борисович (1754–1805), брат «бриллиантового князя» Александра Куракина. В правление Павла I Степан Борисович был начальником экспедиции кремлевского строения в чине тайного советника. Он один из основателей московского Английского клуба. Вел роскошный образ жизни и очень любил гостей. Славился своей великолепной гастрономией, был расчетливым и расторопным хозяином. Умел извлекать большие доходы, не притесняя при этом своих крестьян. В своем имении, где находится теперь усадьба уже Сергея Васильева, владел большой полотняной фабрикой, ныне не сохранившейся.