На улице уже совсем стемнело, как из ворот ИК-6 вышел молодой человек в темно-синей спецовке. С опаской оглядываясь по сторонам, юркнул в машину, где его поджидали знакомые.
— Вон пацан освободился, — кинул проходящий мимо старик. — Возможно, сегодня он единственный, кто может рассказать о бунте заключенных.
Старик не ошибся.
Через 15 минут мы уже беседовали со вчерашним заключенным в автомобиле.
— Перед тем, как меня отпустить, сотрудники ИК предупредили : «На выходе не вздумай ни с кем разговаривать, ничего рассказывать. А то обратно закроем».
По понятным причинам имени молодого человека мы называть не станем.
— Расскажите, как велась подготовка к бунту? Вся колония знала о грядущей акции протеста?
— Да нет, знали далеко не все. Только «старички». Максимум человек 300 было осведомлено. Для остальных бунт оказался неожиданностью. Все спонтанно случилось. Помню, сидели мы утром после завтрака, как обычно, смотрели телевизор. Вдруг слышим крики... Выглядываем в окно, а там кто-то забор ломает, кто-то лестницу тащит. Короче, бушует народ, все бегут куда-то... Стремительно все произошло. В какой-то момент я заметил, что мужики тащат какого-то парня. Мне показалось, он был без сознания. Весь в крови. Рука болталась. И после этого начался бардак. Стали собираться в кучки народ и бежать, куда глаза глядят. Позже образовался стихийный митинг.
— Какие требования выдвигали митингующие?
— Чтобы медобслуживание улучшили.
— Говорили, что вы требовали выдать каждому заключенному сотовый.
— Это неправда. Здесь, действительно, не у всех есть телефоны, не всем разрешают — да людям они особо и не нужны. Кому звонить-то?
— Убрать поборы — об этом тоже говорили?
— Да, эта тема тоже понималась.
— Бунт длился двое суток. Зачинщиков утихомирили дубинками?
— Вроде никого не били. Просто договорились и пришли к согласию.
— Наказали кого-то из заключенных?
— Пока нет.
— Правда, что надписи на плакатах были сделаны кровью осужденных?
— Да, правда.
— По городу ходили слухи, что в морги Копейска свезли 12 трупов (по официальным данным погибших в результате бунта нет — прим. авт.)?
— А за решеткой все говорили о 20 погибших. Но я видел только одного, которого несли без сознания, может, он и был мертв. Во всяком случае, после бунта я о его судьбе больше не слышал.
— Люди, которые стояли двое суток с плакатами на вышке, голодали?
— Мы все голодали двое суток. А те ребята помимо того, что не ели, так еще и спали прямо на улице все двое суток.
— Ничего не отморозили ребята? Холодно было?
— Нет, все здоровы. Подготовились, наверное, к холодам.
— Сколько надо заплатить, чтобы тебя выпустили по УДО? Вот вы сколько отдали?
— Меня бесплатно отпустили. У меня никогда ничего не вымогали. Один раз только намекнули, мол, не хочешь ли помочь колонии в финансовом плане? Я ответил: «У меня нет возможностей». И от меня отстали. Видимо, вычислили мое финансовое положение.
— А другие сколько платили за УДО?
— Разные суммы фигурировали. Люди выкладывали и по 70-80 тысяч рублей в год. Доходило и до 100 тысяч. Кого на сколько разведут... Рассказать, как происходят эти поборы? На зоны сидят так называемые зэки-активисты, которые работают на администрацию колонии. Вот они втираются в доверие и узнают у сокамерников, кого на какие суммы можно развести. Всю информацию передают начальству, и те уже решают, как нужно действовать с тем или иным осужденным. По распоряжению администрации колонии, зэки-активисты либо избивают сидельцев, либо выдвигают им требования — приноси деньги или привози гуманитарную помощь. Таким образом, сотрудники ИК выходят сухими из воды.
— Были случаи, когда сотрудники ИК брали деньги, а потом обманывали осужденного — не выпускали по УДО?
— Часто подобное случалось.
— Жалобы осужденные писали?
— У нас рядом со столовой стоит ящик для жалоб. Но дальше этого помещения жалобы не уходили. Стоило кому-то их осужденных кинуть в ящик письмо, так его на следующий день вызывали к начальству на прием, где с ним проводилась соответствующая беседа. Как правило, недовольного помещали в ШИЗО на полгода. Ну а после выхода из штрафного изолятора о жалобе уже никто и не вспоминал.
— И все-таки, как вы думаете, вскроется беспредел, который на протяжении многих лет творился в ИК-6?
— Некоторые заключенные, которые работали на начальников, сейчас предоставили следователям записи переговоров с руководством, счета, куда родители осужденных переводили деньги, свидетельства того, кого и как избивали оперативники. Во всяком случае, когда я покидал зону, только об этом все и говорили...