Ко Дню памяти умерших от СПИДа друг и адвокат Алексаняна Геворг Дангян вспоминает подробности этого дела.
2006 год
Алексанян был блестящим юристом: он закончил МГУ и Гарвард и в «ЮКОСе» занял высокий пост уже в 26 лет. А в 34 стал вице-президентом компании.
Задержали Алексаняна в апреле 2006 года: Генпрокуратура предъявила ему обвинения в отмывании денежных средств и хищении чужого имущества на сумму около 11 млрд. рублей. В СМИ потом сообщали, что в СИЗО Алексанян ослеп. Но мало кто знает, что на момент задержания он уже практически не видел.
— У Василия в 6-летнем возрасте была травма глаза, — рассказывает Геворг Дангян. — Ему не раз делали операции, но один глаз не видел, а второй со временем терял зрение. У Алексаняна был астигматизм и миопия минус 9. И мы после его ареста просили провести судебно-медицинскую экспертизу по состоянию зрения, ставили вопрос об изменении ему меры пресечения. Он не должен был находиться в СИЗО с такими заболеваниями глаз...
Экспертизу провели. И в августе пришли результаты анализов крови — ВИЧ-инфекция.
— Когда мы встретились, Василий уже знал. И следователь тоже. Но в тот период каких-то клинических проявлений не было.
— Как Алексанян перенес такой диагноз?
— Он очень стойкий был человек, сильный духом. Внешне не было заметно ничего...
С первого же дня они стали добиваться, чтобы Алексаняна немедленно отвезли в Московский городской центр СПИД (МГЦ СПИД) и провели обследования. В первый раз его довольно быстро туда вывезли, и врачи определили, что дела-то у него не очень хорошие: число лимфоцитов СД-4 в крови — меньше 200. (Уровень СД-4 — это уровень нашего иммунитета. Норма — выше 600.) А при ВИЧ-инфекции надо начинать лечение уже на уровне 350. И врачи дали заключение, что ему показано немедленное лечение — т.н. высокоактивная антивирусная терапия (ВААРТ) — и обязательное наблюдение в МГЦ...
— И началась эпопея, — вспоминает адвокат. — Нам только в первый раз удалось быстро вывезти его в МГЦ СПИД. Потом было сложнее. Каждый раз, как его вывозили на обследование, все сопровождалось нашими запросами в СИЗО, ходатайствами, бумаги ходили туда-сюда. Каждый раз с борьбой... При этом каждые три месяца суд продлял ему срок содержания под стражей — 8 раз подряд. И каждый раз мы предъявляли в суде документы о состоянии здоровья, запросы, справки врачей, что он очень болен и ему необходимо срочное лечение. Но второй раз его вывезли на однодневное обследование только через полгода — в феврале 2007-го. И ситуация была уже, естественно, хуже...
2007 год
В его камере было жутко холодно, Алексанян год спал одетый. Плесень, грибок. По стенам текла вода. Алексанян говорил, что эти стены помнят еще Берию и Абакумова. Для человека с низким иммунитетом это был приговор. И так как лечение ВИЧ-инфекции так и не было начато, в июне 2007 года ему резко стало хуже: постоянно и сильно болела голова, горло, распухшие лимфатические узлы на шее. Алексаняну было невыносимо больно, сам он писать не мог, и адвокат ежедневно писал ходатайства следователю и жалобы прокурору, чтобы Василия вывезли к врачу. Но экстренного вывоза в МГЦ СПИД им пришлось добиваться три недели!
Наконец свозили. После этого из МГЦ СПИД пришел ответ: иммунный статус даже не снизился! Он рухнул до показателя 6% от нормы! В печени— опухоль. Получив эти результаты, Алексанян стал добиваться, чтобы его вывезли к врачу, который мог бы назначить химиотерапию. Но его вывезли только спустя полтора месяца (!) ежедневных обращений на имя следователя, администрации СИЗО, Генпрокурора РФ! Специального лечения он так и не получал.
Начиная с 16 октября у Алексаняна не опускалась температура ниже 38. Он уже физически не мог знакомиться с материалами дела. У него был «постоянный озноб, лихорадка, сильные постоянные головные боли, судороги и онемение в конечностях, болезненное увеличение лимфоузлов, воспалительные процессы в ротоглотке, боли в пищеводе» — цитирую по документам, которые предоставлял следователю адвокат. Все это было следствие нелеченой ВИЧ-инфекции.
23 октября Геворг Дангян получил очередной ответ врача-инфекциониста из МГЦ СПИД: «Заболевание ВИЧ-инфекция перешло в следующую, более тяжелую стадию — 3Б (ранее — 3А)... В настоящее время А. нуждается в обследовании и лечении в специализированном стационаре МГЦ СПИД. Состояние — неудовлетворительное, средне-тяжелое». То есть лечащий врач уже прямо написал — хватит! Все! Срочно к нам. Вместо этого Алексаняна перевели в инфекционное отделение тюремной больницы.
Тюремная больница и СПИД-центр — это совсем не одно и то же. Во-первых, врачи этой больницы регулярно предоставляли суду справки об удовлетворительном состоянии Алексаняна и о том, что он может содержаться под стражей. Во-вторых, они ничем не смогли ему помочь: к концу 2007-го, спустя полтора года после ареста, иммунитет Алексаняна составил уже 4% от нормы. Практически его не было. Организм больше не мог сопротивляться болезням. Но специальных лекарств он все равно не получал. «В настоящий момент идет речь — сумеет ли Алексанян дожить до суда — до того торжества правосудия, ради которого он и был помещен в следственный изолятор», — писал Дангян в жалобах.
А Алексанян в то время почти ослеп. Близорукость единственного глаза усилилась до минус 10, началось воспаление. Но он остро реагировал на любое проявление сочувствия или, не дай бог, жалости.
— Василий был всегда против любых разговоров на эту тему, — говорит Геворг Дангян. — Он очень раздражался, когда его спрашивали: «Как ты себя чувствуешь, как твое здоровье?» И он очень долго запрещал говорить о своих болезнях — на протяжении 2006–2007 годов мы не озвучивали его диагнозы...
Исчерпав все возможности защиты в России, Алексанян обратился в Европейский суд по правам человека. ЕСПЧ направил в Россию три (!) решения подряд, что Алексанян подлежит немедленной госпитализации в спецстационаре. Россия по очереди на них наплевала.
Правда, когда первое такое решение ЕСПЧ дошло до Москвы, следователь, ведущий дело, вышел в суд с ходатайством изменить меру пресечения на залог в 2,5 миллиона, «учитывая невозможность проведения его обследования и лечения в условиях следственного изолятора». То есть даже следователь признал, что тюрьма лечить его не может. Но прокуратура возражала, и суд принял решение — в залоге отказать.
Суд оставил незрячего Алексаняна с опухолью в печени в СИЗО, мотивируя тем, что он может сбежать и вообще злостно отказывается от лечения ВИЧ-инфекции.
«Отказ Алексаняна от лечения» — это была любимая ария прокуратуры. А он не отказывался. Не от чего было отказываться. В его тюремной медкарте в графе «назначенное лечение» все это время была пустая графа.
...Тем временем следствие было завершено. Василий чувствовал себя с каждым днем все хуже, но он должен был ежедневно знакомиться с материалами дела. Сам он читать не мог, ему читали вслух, но даже так он уже плохо воспринимал. Каждый день врач измерял Алексаняну температуру, фиксировал — «38» — и давал справку, что он не может участвовать в следственных действиях. Но, несмотря на высокую температуру, боль и эти ежедневные справки, Алексаняна поднимали и вели из инфекционного отделения больницы ИЗ-77/1 к следователю, а четыре раза — так и вовсе вывозили в суд в автозаке со всеми этими: «Лицом к стене, руки за спину».
21 декабря ЕСПЧ в третий раз потребовал от властей РФ поместить Алексаняна в стационар, указав при этом, что, если он погибнет в заключении от неоказания медицинской помощи, это будет расценено как нарушение статей 2 и 3 («право на жизнь» и «запрещение пыток») Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Вместо этого ему в очередной раз продлили срок содержания под стражей.
2008 год
Дело Алексаняна рассматривалось в трех судах, постоянно менялись следователи и судьи. Но у них у всех было общее выражение лица: на кадрах теленовостей того времени хорошо видно спокойное безразличие, с которым эти люди наблюдали за агонией Алексаняна.
Все эти годы примерно каждые три месяца Верховный суд рассматривал кассации адвокатов Алексаняна на очередное продление срока содержания под стражей. На январь 2008 года было назначено очередное такое заседание. А надо сказать, что адвокаты никогда не называли основной диагноз Василия вслух — просто говорили «тяжелое заболевание». Придерживалось этого и обвинение, потому что разглашение диагноза — это преступление. Но в тот день прокурор Хомутовский взял и сказал: «Да у него СПИД». При журналистах.
В ответ Алексанян, исподлобья глядя со своей скамьи в сторону судей, сделал сенсационное заявление: с самого момента ареста следователи прокуратуры шантажировали его лечением в обмен на показания:
«28 декабря 2006 года меня под предлогом ознакомления с какими-то материалами вывозят в здание Генеральной прокуратуры. И следователь Каримов Салават Кунакбаевич лично предлагает мне сделку. Он мне сказал: „Руководство Генеральной прокуратуры понимает, что вам необходимо лечиться, может быть, даже не в России. У вас тяжелая ситуация. Если вы дадите показания, устраивающие следствие, то мы вас выпустим“.
...А 27 ноября (2007 г. — Авт.) ко мне заявилась следователь Русанова Татьяна Борисовна и сделала мне опять то же самое предложение. В этот раз в присутствии одного из моих защитников: „Дайте показания, и мы проведем еще одну судебно-медицинскую экспертизу и выпустим вас из-под стражи“. Это преступники! А когда Европейский суд вынес свое указание немедленно меня госпитализировать, она, уезжая в командировку, передает моему адвокату через следователя Егорова: „Предложение остается в силе“. Плевать они хотели на Европейский суд!»
Прокомментировал Алексанян и заявления прокуратуры, что это он сам не хочет лечиться, вот и довел себя до такого состояния:
«Я хочу прекратить инсинуации по поводу моих отказов от лечения. Тому, кто это утверждает, я хочу отдать свое тело на десять минут, чтобы он те муки адовы пережил, которые я переживаю. Чтобы он от боли на стенку лез и ему не помогали никакие лекарства. Никто не собирался меня лечить. Я никогда не отказывался от лечения, я не самоубийца. У меня маленький ребенок на иждивении, 2002 года рождения. Это я не хочу лечиться?! Я не хочу жить?!»
Судьи Верховного суда все это выслушали и традиционно отказали в ходатайстве об изменении меры. А через неделю одна из судей Симоновского суда, не глядя в сторону Алексаняна, зачитала решение: «защитой не было представлено доказательств по наличию у Алексаняна смертельных заболеваний», «доводы защиты о необходимости помещения Алексаняна в стационар специального типа не соответствуют действительности», и поэтому мы начинаем судебные заседания.
А спустя несколько дней хирург СИЗО удалил ему лимфоузел. Результат биопсии — онкология, лимфома: последствие нелеченой ВИЧ-инфекции. И только тут производство по делу было приостановлено, и Василия Алексаняна наконец направили в гражданскую больницу. Но — оставили под стражей.
— Около недели мы его искали по больницам, — вспоминает Дангян. — Наконец выяснили, что Алексанян находится в гематологическом отделении 60-й больницы. Рядом — круглосуточно охранник, сверху — видеокамера. Специально для него на окна поставили решетки. Как Василий рассказывал, первые несколько дней он был прикован наручниками и цепью к кровати — даже ночью и во время медицинских процедур. Его отпускали только в туалет и иногда — в душ...
— Мы жаловались на наручники, на то, что охранник всегда сидит в палате, — говорит Геворг Дангян. — Это же источник инфекции, а у Алексаняна иммунитет был совсем разрушен. Потом они охранника убрали, сделали глазок в двери. Всего надо было добиваться подачей запросов и жалоб... Но зато в больнице, спустя два года после постановки диагноза, он начал под наблюдением врача принимать ВААРТ...
Лечение пошло тяжело — сама терапия была очень поздно начата, дала побочные эффекты, плюс он лечил сразу несколько заболеваний. Алексанян постоянно был под капельницей... Потом ему провели несколько курсов химиотерапии. Консилиум врачей пришел к выводу, что необходимо удалять селезенку, пораженную лимфомой. Его перевели в Гематологический центр к академику Воробьеву, и там ее удалили.
А 22 декабря 2008 года ЕСПЧ вынес решение, что арест Алексаняна был незаконным и его надо отпустить. Россия подчинилась требованию Европейского суда своеобразно: тяжелобольного человека освободили под залог в астрономическую сумму — 50 миллионов.
— Целый месяц собирали деньги. Успели еле-еле под праздники. 29 декабря перечислили их на депозит суда, 30-го его освободили. Но Василий остался в больнице, конечно...
2009–2010 годы
Как только Алексаняна спустя месяц выписали из клиники на домашний режим, суд решил, что процесс можно продолжать. Его начали вызывать на заседания — незрячего, прооперированного, на химиотерапии. Врачи МГЦ категорически запретили ему присутствовать в залах суда. Однако суд решил назначить судебно-медицинскую экспертизу и привлек для этого самых лучших специалистов в области ВИЧ-инфекции.
— Возможно, кто-то ожидал, что заключение будет отличаться от выводов лечащих врачей, — пояснил адвокат. — Но и эти эксперты написали, обследовав Алексаняна, что для него нахождение вне специально созданных условий опасно вплоть до летального исхода...
Противостояние умирающего и судей длилось год. Лечение было малоуспешным. Но поскольку те события, которые рассматривались, происходили в 1998–2000 годах, то по ним истек десятилетний срок давности.
— В июне 2010 года я подал ходатайство о прекращении уголовного дела в связи с истечением срока давности и представил письменное согласие от Василия. Но они требовали, чтобы Алексанян тоже присутствовал в зале суда и сам это сказал! Ему было нельзя, но он был вынужден прийти в медицинской маске и заявить о своем согласии с прекращением дела. На этом дело прекратили, залог вернули...
Василий Алексанян вернулся домой и спустя год умер. Лечение не помогло.
— Меня очень раздражали комментарии к статьям про него в Интернете, — мрачно сказал напоследок Геворг. — «Вот, адвокаты врали, что он такой больной, сейчас умрет в тюрьме. Его освободили, а он еще живой». ...Заткнулись потом, когда он скончался.