Смогут ли спасти подростка от суицида его друзья?
Я захотела умереть из-за войны «ВКонтакте» с бывшим парнем. Он поставил себе статус «Свободен», а я написала: «Поздравляю бывшего с Днем строителя, полгода он строил из себя х... знает что». Неделю мы подкалывали друг друга статусами — за нами следили все 300 друзей. Потом я поставила на аватарку картинку выпрыгивающей из окна девочки. Одна подруга прокомментировала, что это детский сад, и хватит гнать чушь. За ней все обрушились на меня с такими комментариями. Я ответила, что мне плохо всерьез, и я хочу умереть, но все еще больше писали, что я истеричка и уже надоела. Несколько друзей меня удалили. А потом против меня сделали группу «ВКонтакте». После этого я сутки не выходила в Сеть, хотела даже удалить страницу. Потом написала, чтобы в моей смерти никого не винили. Это видели 50 человек, которые были онлайн. Вы думаете, кто-нибудь мне позвонил? Позвонила лишь одна девочка из другого города, с которой мы не общались два года, когда я уже собиралась что-нибудь с собой сделать.
■■■
Так изнутри выглядит то, что взрослые снаружи называют блажью, «какими-то „Контактами“ и Интернетами». «Для современного ребенка виртуальный и реальный мир идентичны — когда дети пишут в соцсетях провокационные вещи о смерти, это абсолютно серьезно. Им не хватает внимания, они жаждут, чтобы их заметили», — говорит детский психолог Олеся Покусаева. 75% самоубийц желают быть услышанными, подтверждает профессор МГУ Андрей Подольский. Многие из погибших девочек выкладывали на своих страницах подобные статусы: «Только после смерти: „какой хороший был человек, какой прекрасный друг, как жаль, что он покинул нас“, а когда человек жив... Мало кого волнует его состояние», — пишет Алена, погибшая 14 февраля.
«Если такие знаки есть, то попытку самоубийства можно предотвратить, поэтому на них в первую очередь нужно обращать внимание», — говорит Олеся Покусаева.
Сможет ли спастит от суицида школа?
В школе у нас есть кабинет психолога. В нем тихая белокурая женщина, как зовут — не знаю. Один раз нас классом привели познакомиться, она поулыбалась и попросила остаться тех, кто хочет поговорить. Мы дружно ушли. С тех пор о ее наличии напоминает анкетирование. «Употребляете ли вы спиртное? Наркотики?» — раздают нам тест для диагностики вредных привычек. «Так я и признался!» — возмущается сосед по парте Пашка. А Васек, хихикая, рисует нехорошие картинки и пишет, что он наркобарон и алкоголик в третьем поколении. Меня больше всего волнует: вдруг мою анонимную анкету вычислят по почерку? У нас один раз девочек водили к гинекологу, а потом все обсуждали, кто не девственница. Через неделю классный руководитель, что-то заподозрив, направляет меня к психологу еще раз. Беседа длится три минуты. Говорю, что меня никто не обижает и все хорошо, обещаю зайти, если будет плохо. Когда я выхожу из кабинета психолога, меня замечает Васек и начинает орать: «Психичка!» Так ко мне приклеивается еще одна, новая кличка.
■■■
Почему школьные психологи не могут предотвратить самоубийства? Психолог работала и с погибшей 14 февраля Аленой, а 13-летняя Екатерина, ученица петербургской гимназии, и вовсе покончила с собою после профилактической беседы с учениками о самоубийствах.
«Проблема стандартна для всей системы образования: мизерная зарплата», — рассказала «МК» замдиректора по воспитательной работе одной из школ Елена Череповицкая. По-хорошему, для одного учебного заведения необходимо иметь несколько педагогов-психологов. По ее словам, работы у психолога слишком много: индивидуальные и групповые беседы с учениками, коррекционная работа, психодиагностика (анкетирование) по самым различным направлениям, лекции, беседы, семинары, работа с родителями и с трудными семьями, консультации по сложным случаям и самих учителей, и администрации школы.
В большинстве школ это далекие от реальности пожелания. Бюрократия привела к тому, что главное для такого специалиста — вовремя сдать отчеты, «бумажки». Из-за перегруженности психологов все сводится к работе с откровенно неблагополучными семьями — на внешне благополучные времени не хватает, сетует председатель Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина. Сказывается и плохое оборудование кабинетов — нет ни зон для релаксации, ни специального инструментария, говорит Елена Череповицкая. А 65% школ вообще не имеют в штате психологов, признается детский омбудсмен Павел Астахов. Для снижения количества самоубийств он предложил создать на базе школ службы примирения и медиации. А министр образования Андрей Фурсенко поручил школьникам провести беседы о ценности жизни и родительские собрания. Как признались «МК» учителя, этого они и боялись больше всего: «Нас заставят делать бесконечные отчеты, а психологи с мизерной зарплатой так и будут сидеть».
Смогут ли спасти от суицида государственные службы?
О том, что есть телефон доверия, я узнала после рекламы телефона психологической помощи населению 051. Хмурым утром на эскалаторах в метро ее произносит человек с таким замогильным голосом, от которого хочется умереть еще больше. Также одноклассники Петька с Васькой рассказывали, что они любят звонить в психологическую помощь и кричать: «Прием! Вас беспокоят с Марса!». На этом знания мои исчерпывались.
«Алло! Мне нужен легкий способ умереть!» — позвонила я по детскому телефону доверия 8-800-200-122. Девушка испугалась, после чего ответила, что ничем помочь не сможет. Молчание длилось 5 секунд. «У нас нет способов умереть, у нас способы жить», — уточнила консультант. Прошло еще 5 секунд. За это время можно было несколько раз повесить трубку и убиться. «А что с тобой произошло, что ты стала думать о суициде?» — наконец-то спросила девушка. «Перезвоню». «Хорошо», — с облегчением согласилась она.
«Я не могу идти в новую школу, там ужасные учителя и одноклассники», — позвонила я по телефону детского телефона доверия Центра экстренной психологической помощи МГППУ 624-60-01. Консультант посоветовала обратиться к классному руководителю. Я сказала, что ее боюсь. Тогда она посоветовала обратиться к учителю, который вызывает доверие. Таких нет. «А почему ты не говоришь маме? Маме надо говорить, а то потом будешь и сама виновата», — сказала консультант. «Мама на меня кричит!» — «А что, у твоей мамы какие-то проблемы?» В итоге она посоветовала обратиться к школьному психологу, потому что по телефону проблему не решишь.
«Консультант не несет ответственности за звонок, как, например, в Америке, где система отслеживает номер и адрес, с которого вызов поступил, и куда отправляется бригада», — рассказывает Олеся Покусаева.
Не надо забывать, что для современного подростка, привыкшего к электронному общению, телефонный звонок сам по себе является стрессом, поэтому стоит делать упор на онлайн-консультирование с помощью социальных сетей и IСQ, считают специалисты. «Часто люди на форумах спрашивают совета друг у друга. Но там не всегда адекватные собеседники. Нужно продвигать сайты, на которых консультировать будут только профессиональные психологи», — предполагает Олеся Покусаева. С этого года такая служба интернет-помощи населению заработала на портале госуслуг. Как она это делает, вы можете убедиться сами, зайдя на сайт http://www.psi.mchs.gov.ru. В ответах консультанта звучит опять же лейтмотив: вам нужна очная консультация, поэтому идите к психологу.
Проблему эксперты видят и в том, что такие службы недостаточно рекламируются. В подъездах на информационных стендах телефон можно разглядеть, только если постараться. «В метро социальной рекламы телефонов доверия и психологической помощи сейчас нет, хотя заказчики от мэрии имеют возможность разместить ее со скидкой 80%», — рассказала «МК» Злата Кривонос, и.о. генерального директора компании «Авто Селл», занимающейся рекламой в метро. «Телефоны должны быть повсеместно и на слуху, как 01, 02 и 03. Нужна продуманная государственная рекламная программа», — рассказал «МК» вице-президент АКАР (Ассоциации коммуникационных агентств России) Владимир Евстафьев. По его словам, социальную рекламу можно разместить на школьных учебниках, тетрадях, авторучках, на транспорте, можно бросить буклеты в почтовый ящик. Реклама телефона доверия должна быть доброй и веселой. «У детей должно сформироваться устойчивое мнение, что обратиться за помощью — это нечто естественное, как руки помыть, чтобы не было и намека на ущербность обращающегося», — говорит Владимир Евстафьев. «Мы знаем всего несколько случаев, когда дети погибли без помощи психолога. А сколько случаев, когда ребенок жив, но с поломанной психикой?» — сетует он.
«На линию психологической помощи нужно звонить и обсуждать ситуации постоянно, а не только когда совсем плохо. Дети часто звонят, как кажется взрослым, с какими-то глупостями. Например, „Танька порвала мою тетрадь. Что делать?“. Но для детей это не глупости!» — рассказывает детский психолог Олеся Покусаева.
Могут ли спасти ребенка от самоубийства его родители?
Когда я сделала свою первую попытку самоубийства, мама кричала, что я опозорю ее перед соседями, что я шантажистка и эгоистка. Она тащила меня мокрую из ванной и сама пыталась остановить кровь, а «скорую» стыдилась вызвать. А потом начался ад, когда я сто раз пожалела, что не умерла. Меня не выпускали из дома. В школе сказали, что я заболела. Там поползли слухи. Папа узнал телефон моего парня и наорал на него. Друзей ко мне не пускали, а если кто-то приходил, меня заставляли надевать водолазку, чтобы не видно было порезов. Когда я садилась за компьютер, родители смотрели в монитор, чтобы я не написала лишнего. Мама приносила горы еды, от которой меня тошнило, пыталась как-то меня приласкать, но ей самой было непривычно, от этого было еще противнее. И целыми днями родители плакались, за что им, таким хорошим, такой неблагодарный и плохой ребенок — не то что у соседей девочка. И они ни разу не спросили, почему я так сделала, будто знают, что у меня на душе. Они говорили так, словно надиктовывают, что я должна думать и делать теперь, будто вставляют мне свои мозги. После этого я решила довести дело до конца...
■■■
«Попытка суицида — это очень серьезный сигнал для родителей, не шантаж и не детские забавы, — утверждает Олеся Покусаева. — Это значит, что у ребенка произошла трансформация психики, и нарушились такие базовые моменты, как ценность жизни и страх смерти. Ранее в Советском Союзе при попытке суицида ребенка в обязательном порядке отвозили в лечебницу. Сейчас все эти случаи взрослые пытаются скрывать, они стыдятся этого», — утверждает психолог.
Что делать, если ваш ребенок попытался покончить с собой? Бросить все дела и вникать в жизнь ребенка, отвечает Олеся Покусаева. Беседовать, выяснять его мотивацию. Пообщаться с его классным руководителем, друзьями, окунуться в сферу его интересов. Например, понять, что у подростков своя музыка и своя культура. Быть тем же эмо — значит, не просто ходить в черном и розовом, а еще и мыслить определенным образом, говорит Олеся Покусаева. Однако если у вас с детьми не было доверия, они не дадут вам «лезть в душу». Тогда без психолога не обойтись.
«Не подскажете легкий способ самоубийства?»
Что, если бы кто-то остановил девочек из Лобни, когда они поднимались на чердак? Пригляделся, спросил: а что вы тут делаете, ребята? Утрирую ситуацию и подхожу к людям на улице с просьбой подсказать легкий способ самоубийства.
«А зачем вам? Не-а!» — бодренько, будто бы этим меня спас, отвечает молодой парень и аккуратно меня огибает. Женщина за сорок курит у рекламного щитка. «Ой, девушка, это не ко мне, — делает она два шага в сторону и добавляет: — Зачем вам? Вы молодая, красивая!» «Ха, это шутка? — смеется пожилой мужчина, прихлебывая пиво. — Бросьте. У вас это все порывы. Чтобы на такое решиться, нужно жизнь прожить».
Я ухожу по направлению к шоссе, а они начинают наблюдать. Когда оборачиваюсь, прячутся. Должны же догнать, начать отговаривать, — но я иду одна, и только гуще падает снег.