В сорок лет она осталась одна. Плата за свободу и радугу всегда бывает непомерной. Так вот, после нескольких романов и гражданского брака она осталась одна и поняла, что хочет усыновить ребенка. В 2000 году стала приезжать в детский дом к маленькому Коле. Это был шестой ребенок наркоманки, которая сбежала из родильного дома. Про отца ничего неизвестно. Мальчик был очень насторожен, но страстно хотел найти маму. Сначала они подолгу гуляли, потом Евдокия начала забирать его домой на выходные и через год усыновила.
Германова жила в однокомнатной квартире, а сыну нужна была отдельная комната. В департаменте муниципального жилья ей сказали, что при помощи ребенка она пытается решить жилищный вопрос, и послали в известном направлении. Евдокия привезла сына в однокомнатную квартиру. Поддержал ее Олег Табаков.
Собственно, мало кто знает, что в случае усыновления одиноким женщинам не помогает почти никто, а шипят за спиной, «выводят на чистую воду» и просто издеваются многие. Справиться с этим непросто, ведь еще вчера эти люди приходили в гости, звонили, с ними приходится встречаться на работе. Земля начинает вращаться в другую сторону. Почему? Вопрос из античной трагедии. А ответ обезоруживающе прост: нормальный человек не будет действовать во вред себе. Неродной ребенок — страшная обуза. И если ты берешь на себя эту обузу — значит, на то есть причины. Кто-то хочет на этом заработать, а кто-то прославиться. Естественно, доброжелатели сразу обвинили Германову, которая прежде жила в свое удовольствие, в желании прослыть святой. И ничего с этими ядовитыми слухами поделать было невозможно, ведь распускали их некогда близкие люди. Хочешь — вешайся, а хочешь — не обращай внимания и живи, как считаешь нужным. И она выбрала второе.
Начало беды
Неприятности начались не сразу. К пяти годам Коля начал воровать. В гостях, в театре, на съемках, куда приводила его мама. Зачем ты это делаешь, рыдала Евдокия Алексеевна, пытаясь понять причины страшной напасти. У мальчика все было, ведь она ни в чем ему не отказывала. Но она спрашивала «зачем», а нужно было задавать другой вопрос: почему? Потому что с генетикой не поспоришь и в суд на нее не подашь. Коля воровал диски, наушники, плееры, телефоны, деньги. Мальчик соорудил дома несколько тайников. Технику он сбывал в школе. Учителя и коллеги об этом знали, но молчали, потому что жалели Германову. А потом он начал воровать дома: деньги, часы... В конце концов знакомые стали ей рассказывать о Колиных выходках, и бывало, что ужасные звонки раздавались несколько раз в день.
Сначала Коля говорил ей, что это были подарки. Потом в ход пошла история о том, что это месть, потому что над ним издеваются в школе. Когда выяснилось, что он обманывает, Коля стал устраивать дикие истерики и бить себя всем, что попадалось под руку. А потом мальчик шел в школу, показывал всем синяки и объяснял, что его бьют дома. И находились люди, которые ему верили. Продолжалось это до тех пор, пока истерика с самоизбиением не разыгралась на педсовете.
В это же время мальчик стал хвататься за нож. Крал ножницы. И настал день, когда он избил ребенка в школе. И лишь по счастливой случайности избитый Колей второклассник не стал калекой. На нервной почве Колина учительница попала в больницу. И стало понятно, что ребенка нужно показать врачам.
Районный психиатр сказал, что ребенок совершенно здоров. Тогда Евдокия Алексеевна поехала с ним на консультацию в институт мозга. Там сделали снимок и пришли в ужас. Колю направили на обследование в детскую психиатрическую больницу. Там и поставили диагноз: шизофрения с патологическим влечением к воровству и холодному оружию.
Даже очень спокойный и уверенный в себе человек вряд ли мог бы справиться с таким открытием, а Евдокия Германова уже не могла похвастаться ни уверенностью в себе, ни тем более спокойствием. Усыновленный ею ребенок оказался тяжело болен. Но, может быть, его можно вылечить? Или хотя бы поддерживать с помощью лекарств? И тут ее поразил очередной удар. Оказалось, что необходимые Коле препараты не оказывают на него никакого действия. Выяснилось, что зачатый наркоманкой ребенок еще в утробе матери адаптировался ко многим лекарствам, в том числе и психотропным. Это означало, что никакой коррекции болезнь не подлежит.
Не возьмусь описать состояние Евдокии Алексеевны в пору, когда стало понятно, что ребенок болен. Ведь это означало, что на ее мечтах о создании настоящей семьи поставлен крест.
Она ездила в больницу и в перерывах между курсами лечения забирала ребенка домой. Это было ужасно. Она не могла избавиться от мысли, что должно произойти что-то скверное. Пришлось вставить в комнатную дверь замок — она стала от него запираться. Однажды они сидели за столом: она резала салат, а Коля рисовал. Зазвонил телефон. Евдокия Алексеевна вышла в другую комнату, а когда вернулась, увидела, что в руках у ребенка большой кухонный нож. И бешеные сузившиеся глаза...
А потом был консилиум, на котором присутствовала Германова. Вот что написали в заключении: «Не только не способен воспитываться в семье, но и может угрожать окружающим его людям... Дальнейшее пребывание усыновленного в семье считается невозможным и опасным...» Ребенок должен находиться на постоянном принудительном лечении в специальной клинике.
В 2007 году суд принял решение об отмене усыновления. Она продолжала ездить по врачам, рвалась в больницу, возила подарки. Но эта часть жизни окончилась навсегда.
Милый лжец
Несколько лет известная актриса Евдокия Германова жила такой жизнью, которую трудно определить одним или несколькими словами. С одной стороны — работа, театр, съемки в сериалах, лекции в Школе-студии МХАТ, все кипит и переливается через край. А с другой — постоянные мысли о ребенке, о несостоявшейся семье. Была и третья: многие коллеги и друзья поняли, что случилось, но оказалось немало таких, кто перестал подавать ей руку. Как же, заграбастала квартиру и отказалась от ребенка, да еще врет, что он психически больной. Можно, конечно, справиться и с этим, вот только какой ценой? Ори, плачь, бейся головой о стены «Табакерки» — это твоя жизнь, и справляйся сама. А не можешь — значит, тебе не повезло. Не ты первая...
Но все равно очень хочется хоть раз увидеть зимой ландыши. И летом 2010 года в гостях у старинной подруги Евдокия познакомилась с мужчиной, который произвел на нее впечатление. Назовем его Иваном Петровым. Германова маленькая, а он большой, внушительный, и ей показалось — хорош собой. Через три месяца он приехал к ней с вещами. Она удивилась, но это ведь означало, что Иван намерен создать семью, не так ли? Знаете, очень трудно быть умной, когда хочется быть счастливой. У Ивана не было ни кола ни двора. И он только что начал работать водителем у родного брата. Вот бы поинтересоваться, отчего это мужчина пятидесяти с лишним лет пребывает в этаком, скажем так, независимом состоянии? Она пробовала, а он разливался соловьем. Первый скандал случился, когда речь зашла о его бывшей жене. Выяснилось, что он судится с ней из-за жилья. А еще оказалось, что в комнатах бывшей жены он держал 13 собак, и соседи обратились из-за этого в суд. Он постоянно повторял, что людям доверять нельзя — доверять можно только собакам. Потом он рассказал ей о том, что его вредная бабушка оставила свою квартиру брату, а он надеялся, что она достанется ему. Собственно, из всех бесед следовал один неутешительный вывод: все его знакомые и родственники — уроды, а он жертва человеческой несправедливости. Потом он рассказал ей, что дважды судим. В первый раз отсидел полтора года за драку с милиционером, а второй раз отделался условным наказанием за избиение бывшей жены.
Не насторожила Евдокию и исповедь о том, что в далекие девяностые годы Иван промышлял сутенерством. Он объяснил, что делал это из желания понять психологию жриц любви. А еще выяснилось, что по совету риелтора он удочерил дочь своей жены, чтобы приватизировать комнаты в большой коммунальной квартире. Однако соседи выступили в суде и рассказали, что ребенка в квартире никогда не видели. Суд он проиграл, но осадочек остался.
Потом он мягко дал понять, что рассчитывает на прописку в квартире Германовой. Увидев, как яростно он реагировал на отказ, она как будто должна была все понять. Да нет, влюбленная женщина никому ничего не должна...
В первый раз он избил ее 30 января 2011 года. Как позже выяснилось, произошло это спустя два дня после вынесения приговора об условном наказании за избиение бывшей жены. За что избил? Она дала ему пощечину.
Иван Петров был осужден по 119-й статье на шесть месяцев лишения свободы с испытательным сроком на один год. В числе вещдоков в деле фигурируют нож и гвоздодер. То есть господин Петров привык решать возникшие у него проблемы с женщинами при помощи истинно куртуазных приспособлений. Но суд его, понятно, ничему не научил. Это же не воскресная школа. Вот он и избил Германову через два дня после вынесения этого приговора...
Вот спрашивается, почему она тогда не спустила его с лестницы?
Не спустила.
И он избил ее снова. 5 января 2012 года он поехал с Евдокией на съемки и там приударил за молоденькой актрисой, представился ей водителем Германовой и попросил достать билеты в театр. Актриса рассказала об этом Евдокии Алексеевне. И наконец чаша ее терпения переполнилась. Она попросила Ивана уехать. А на следующий день отправилась к нему, чтобы забрать кое-какие вещи. И в подъезде он ее избил. Даже писать это — и то рука не поднимается. Об этом же ей сказали и в травмопункте, куда она приехала, чтобы зафиксировать побои.
Так вот: поняв, что отношения действительно прерваны и восстановить их не удастся, этот человек решил нанести Германовой чрезвычайно чувствительный удар. Он написал в известный журнал письмо о том, что она упекла в больницу здорового ребенка, которого усыновила от нечего делать. И хорошо, что в этом журнале ему отказали. Но в Москве хватает желтых изданий, которые с удовольствием ухватятся за такую тухлятину.
Вот почему я позволила себе рассказать эту историю. То, что происходит между мужчиной и женщиной, не касается никого. А вот то, что происходит с брошенными детьми, касается всех.
Кто виноват?
Коля прожил вместе с Евдокией Алексеевной без малого семь лет. Однако проблемы, начавшиеся вскоре после его появления, медленно, но верно набирали силу. И если вначале Германова все списывала на трудности, естественные для перехода ребенка из детского дома в семью, то в конце концов стало ясно: это не проблемы перехода, а исключительно медицинские проблемы. Думаю, самое время назвать вещи своими именами. Коля от рождения страдает тяжелой психической болезнью. Германова об этом не знала. Может быть, об этом не знали и в доме ребенка? Лично я в это не верю. Думаю, что вступил в действие план по передаче детей на усыновление — чем больше детей отдадут, тем больше почета для администрации дома ребенка. Но это ничего не меняет. Даже если бы Германова знала о болезни и согласилась на усыновление, и то вряд ли можно было бы упрекнуть ее в том, что она сдалась. Но она ничего не знала. А значит, не была готова к ударам, которые на нее посыпались. И вся ее жизнь на самом деле превратилась в круглосуточную пытку, потому что она во всем обвиняла себя. Она пыталась понять: зачем ребенок устраивает истерики, для чего рассказывает в школе о синяках, якобы появившихся после мамашиных затрещин, почему он хватается за ножницы и ножи — может, ему так плохо, что он не знает, как об этом рассказать? Так к трудностям усыновления прибавились неразрешимые проблемы диагноза. Но не будешь ведь на каждом шагу рассказывать об этой беде. Поэтому за нее все придумали другие.
Люди, решившиеся на усыновление чужого дитя, — особые люди. Я говорю не о тех, кто зарабатывает на сиротстве, а о тех, кто готов отдать все, что у него есть, неродному ребенку. Вспомните, как много раз гневались на свое нерадивое чадо, даже и за скверный поступок, и как в самый неподходящий момент хочется его погладить и взять на руки. Потому что он свой, потому что его жалко, а себя совсем не жалко — ведь для своего ребенка ничто не слишком. Но чужой ребенок и пахнет не так, и говорит не то, и ведет себя неправильно. И на свете не так много людей, готовых отказаться от себя, чтобы согреть чужого. Они могут вынести почти все. Кроме удара в то самое место, куда всегда метит расчетливая скотина, которую отогнали от кормушки.
На коллег, которые за спиной травили ее, она не обижается — от их доброты спасения нет, достало бы только равнодушия. Но вот предательство некогда близкого человека — это смертельный яд. Со своими мужчинами Евдокия Германова разберется без нас, а в истории с больным ребенком ей нужна помощь.
P.S. Несколько дней назад Евдокия Германова подала заявление о возбуждении уголовного дела.