— Катя, как вы себя сейчас чувствуете?
— Уже нормально. По сравнению с теми, кто лежит рядом со мной с серьезными травмами, — просто огурцом! Я прохожу курс лечения. Но куда больше медицинских процедур меня достает желтая пресса, представители которой прорываются в палату то в белых халатах под видом медсестер, но с камерой наперевес, то выдают себя за пластических хирургов. А какие-то посторонние люди, которые меня знать не знают, выдающие себя за юристов, сексопатологов, с телеэкрана обсуждают меня, обвиняют в желании пропиариться. Все это такое свинство, по сравнению с которым наш семейный конфликт — просто маленькое недоразумение.
— Но все-таки это нельзя назвать маленьким семейным конфликтом — сотрясение есть сотрясение. Скажите, почему Сергей ударил вас? Может быть, ревность, алкоголь?
— Нет-нет, это не ревность и не алкоголь. Это была ошибка, случайность. И я могу сказать, что вина лежит на обоих. Хотя соглашусь, что ничем нельзя оправдать мужчину, который поднял руку на женщину. Но в тот вечер мы оба были заведены собственными проблемами, которые не имеют отношения к нашим взаимоотношениям. Ссора вспыхнула из-за пустяка, я в сердцах сказала, что ухожу, и он поднял на меня руку.
— Ударил по лицу?
— Я сейчас даже не помню, как конкретно все это было. Поверьте, я не вру, просто была в состоянии стресса. Но могу одно сказать: он не хотел меня бить. Он — здоровый, спортивный мужчина, если бы хотел всерьез ударить, я бы была сейчас совсем не так избита. А у меня нет ни сломанного носа, ни синяков, ни серьезных побоев.
— Но сотрясение мозга-то есть.
— Это было неудачное падение, удар о стенку, я потеряла сознание. А потом — наш обоюдный шок. Он растерялся и ничего не успел предпринять, а я выбежала из квартиры, полная обиды, хотела завести машину и уехать сама, но мне стало плохо, тогда я позвонила барабанщику своей группы, он живет по соседству, а дальше...
Я приехала в травмопункт, где мне задали протокольный вопрос, кто меня ударил: известный или неизвестный мне человек. Я сказала — известный, чтобы никто не вздумал искать на улицах людей, которые меня избили. Я не знала, что дежурный врач передаст телефонограмму участковому, и кто-то из этой цепочки продаст информацию в прессу. И что нас с Серегой будут по очереди разводить, ему звонить мои недоброжелатели и предлагать меня “замочить”, мне — его враги с аналогичными предложениями, говорить: “Давай его уничтожим!”. Я журналист, он — адвокат, врагов у обоих предостаточно. И мне просто теперь не осталось выхода — я вынуждена говорить правду, ведь все мои уверения, что я попала в ДТП, выглядели бы по-детски.
— Вы уже решили, будете ли возбуждать уголовное дело?
— Не буду, это вопрос решенный. В жизни бывают разные ситуации. Если бы Сергей был подонком, это было бы совсем другое. А он — очень порядочный человек, он один раз совершил ошибку; ну, случился у человека срыв — он очень раскаивается, приходил, просил у меня прощения, и я за это стала уважать его в сто раз больше, чем до конфликта. Просто он был в стрессовой ситуации, но даже несмотря на то, что его карьера может оказаться под угрозой, он нашел силы признать свою вину, а не стал увиливать и прятаться. Рискуя своим будущим, признал свою ошибку.
— Всего каких-то восемь месяцев назад адвокат Сергей Жорин защищал женщину, которую избил другой мужчина... Теперь он сам в роли человека, которого жестко обвинял, — в роли Филиппа Киркорова.
— Да, но в отличие от Киркорова не стал выкручиваться, говорить, что нечего не было, прятаться в больницы, называть себя сумасшедшим...
— Что конкретно он вам сказал, что вы к нему столь лояльны?
— “Я перед тобой виноват, но давай держаться, — извини, что я в ту минуту растерялся, но мне реально жаль, что так случилось. Я признаю свою вину и прошу у тебя прощения, и мне плевать на свою карьеру — главное, я не хочу, чтобы тебя оболгали”.
— Вы готовы дальше строить семейные отношения?
— Я не та женщина, на которую можно поднять руку. Поэтому мне сложно сказать, что будет дальше. Но не исключаю, что мы останемся вместе. Ведь вы не бросаете человека только за то, что он, скажем, напился, и его тошнит. В любом случае, мы будем вдвоем решать наш семейный конфликт.
— Катя, а вы не думаете, что если простите его, то у вас останется страх в отношениях?
— Я не из тех, кого можно напугать.
— Ваш брак можно назвать скоропалительным. Никто не думал, что ваш суд с продюсером “Ранеток” закончится браком с адвокатом, который его защищал. Может, вы просто ошиблись в человеке, отсюда и такой результат?
— Да, это было очень неожиданное чувство! Мы полгода друг друга терпеть не могли, ведь судилище — не то место, куда ходишь с удовольствием. Мне досаждало присутствие там, а Серега был неотъемлемой частью всей этой процедуры, я его тоже раздражала своей упертостью. А я просто знала, что правда на моей стороне. И потом он меня зауважал за мою стойкость.
Когда мы уже подписали мировое соглашение, мы с Серегой вдруг разговорились, просто так. И тут оказалось, что мы совсем другие, не такие, какими знали друг друга этим полгода. И мы влюбились друг в друга!
И вот я, женщина, которая уже семь лет жила одна, и он, закоренелый холостяк, чей единственный брак остался в далекой молодости, решились на супружество. Да, наши отношения развивались слишком стремительно. Но я не жалею, что все это с нами случилось.
— Что вы бы посоветовали женщинам, оказавшимся в такой же ситуации?
— Таких женщин огромное число! Просто про них никто не знает. Я хотела даже создать что-то вроде бесплатной скорой помощи для таких женщин. В любом случае, каждая из них может на меня рассчитывать.
А посоветовать могу только одно: разбирайтесь в причинах случившегося самостоятельно и не позволяйте маленьким злобным голоскам вокруг вас нашептывать вам, что теперь надо делать. Верьте только себе и своим чувствам!