Вкратце история такова. В начале 2000-х годов в нашей стране начали активно выдавать кредиты. Тогда это была неслыханная диковина. Для многих людей кредит был единственной возможностью встать на ноги. С другой стороны, взять у банка деньги под залог жилья казалось делом надежным. И мошенники не замедлили этим воспользоваться.
В один прекрасный день в центре Москвы открылся Кредитсоюзкомбанк. И начал выдавать кредиты под залог жилья. В газетах появились объявления — и дело пошло.
Схема, которую изобрели подонки, на самом деле была незамысловатой. В последний момент, когда все уже было оформлено, в кабинете нотариуса заемщику как бы между делом говорили: требуется еще одна бумажка — доверенность на право распоряжения заложенной квартирой. И объясняли, что таково требование Центробанка. Доверенность выписывается не кому-нибудь, а нашему сотруднику. Это всего лишь страховочный механизм, простая формальность.
Тому, кто не соглашался, кредит не давали. Но, как правило, люди на это шли. Вот что значит психологически выверенный ход: почти добравшись до цели, редко кто находил в себе силы остановиться.
И еще. Регистрацией сделки занимался банк. Заемщик отдавал комплект правоустанавливающих документов на квартиру. И больше он их не видел.
Используя доверенность, один сотрудник банка тихо переоформлял квартиру на другого сотрудника. А заемщик жил в ней и пребывал в приятном неведении. До тех пор, пока не доставал из почтового ящика квитанцию, из которой следовало, что его жилье принадлежит другому человеку.
Мошенники срывали большой куш: стоимость похищенной квартиры многократно превышала сумму кредита. К тому же цены на недвижимость в то время безудержно росли.
А выглядело все весьма благопристойно. Подписи не подделывались, паяльной лампой никого не пытали, документы люди отдавали сами. В том-то и заключалось дьявольское коварство: гнилая начинка при внешнем благообразии. Собственно, это и есть суть любого мошенничества.
Случалось, схема видоизменялась. Все зависело от обстоятельств. Иногда в обмен на кредит человеку предлагали переоформить квартиру на представителя банка по фиктивному договору купли-продажи. Человек продолжал жить у себя дома. А после погашения долга квартиру обещали вернуть.
Звучит дико. Как можно подвергать опасности свой дом? В том-то все и дело, что этой опасности никто не видел. Ведь люди приходили в банк, а не в казино. В то время вряд ли кто допускал, что в банке могут так нагло обмануть.
Рано или поздно все выяснялось. Люди бросались в милицию. Там отвечали: это не финансовая пирамида, не фирма-однодневка, а гражданский спор — идите в суд.
* * *
Если вы когда-нибудь принимали участие в суде по гражданскому делу, вы знаете: в таких делах в первую очередь выясняют, соблюдены ли формальности — та ли подпись в документе, не нарушен ли порядок заключения сделки и т. д. В нашем случае все как будто было в порядке.
И вот сотрудники банка заводили в суде песню о том, что это была заурядная сделка по купле-продаже квартиры. C кредитом она не связана. Один гражданин продал квартиру другому, а то, что оба являются сотрудниками банка и продают квартиру заемщика, к делу отношения не имеет.
Но если это была сделка купли-продажи, где же деньги за квартиру? Денег-то никто не получил. Им отвечали: а это не основание для признания сделки недействительной — разбирайтесь сами.
Жертвы преступников в то время друг о друге не знали. Никто и не догадывался о масштабах мошенничества… И суды в исках отказывали.
В апреле 2008 года в “МК” была опубликована моя статья под названием “У москвичей отбирают квартиры в кредит”. Через месяц у банка отозвали лицензию. А вскоре ГСУ Москвы отменило все прежние решения об отказах в возбуждении уголовных дел, дела соединили, и началось расследование.
Спустя полтора года уголовное дело по обвинению сотрудников банка Станислава Эйхгорна и Сергея Калинина, входивших вместе с неустановленными соучастниками в преступную группу, направили в Симоновский суд. К этому времени одно неустановленное лицо — председатель правления прославившегося банка Лариса Петрожицкая — успело отбыть на ПМЖ в Черногорию.
Дело слушалось без малого год. И 26 августа 2010 года судья Д. Гордеюк огласил приговор: признать подсудимых виновными и приговорить Эйхгорна к 10, а Калинина к 8 годам лишения свободы.
Подсудимые приговор обжаловали.
8 декабря прошлого года дело рассмотрела судебная коллегия Мосгорсуда. Через час после начала заседания было оглашено кассационное определение: приговор отменить, дело направить на новое рассмотрение.
Надо заметить, что кассационная инстанция Мосгорсуда в 2010 году рассмотрела 16 794 уголовных дела. И отменили только 337 приговоров. Простой подсчет показывает: отменили всего 2 процента. Не много. А это значит, что для отмены должны быть весьма веские причины.
Единственным основанием для отмены приговора послужило вот что.
Суд признал Эйхгорна и Калинина виновными по ч. 3 ст. 159 УК РФ (в старой редакции) в мошенничестве, совершенном организованной группой в крупном размере. А в этой статье крупный размер обозначен пунктом “б”, а организованная группа — пунктом “а”. Так вот: судья Гордеюк не указал эти буквенные обозначения.
Нарушение? Да. Но — формальное. Его можно было легко устранить. Ведь главное, то есть действия подсудимых, было определено правильно. Ничто не мешало судебной коллегии изменить приговор, восстановив потерянные буквы. Но 30-томное дело направили на новое рассмотрение в Симоновский суд…
* * *
1 апреля судья О. А. Неделина огласила новый приговор. Все подсудимые были признаны виновными. Но теперь Эйхгорну дали в два раза меньше — 5 лет, а Калинину — 6,5 лет. А главное, по нескольким эпизодам их оправдали.
И в этот канцелярский оборот “несколько эпизодов” как в бездонную пропасть рухнули судьбы людей, потерявших всё.
Один из них — 70-летний Валерий Жидков. В 2003 году ему понадобились 40 тысяч долларов. В Кредитсоюзкомбанке Жидкову поставили условие: на период выплаты кредита переоформить принадлежащее ему помещение на племянницу председателя правления банка. Жидков исправно гасил кредит, а в 2006 году решил помещение продать. Он нашел покупателя, готового заплатить за помещение 110 тысяч долларов. Эйхгорн объяснил, что руководство одобрит сделку при одном условии: доступ к депозитарной ячейке с деньгами оформляется на него. Почему? Это гарантия банка — кредит-то не погашен. Одну часть полученных денег Эйхгорн обещал отнести в банк, а вторую вернуть Жидкову.
Какие страсти! Зачем отдавать их доверчивому старику? И вот, опустошив ячейку, Эйхгорн объявляет, что это были его кровные, а Жидков к ним никакого отношения не имеет. И чтобы Жидкову не пришло в голову приставать с глупостями, Эйхгорн сочинил кошмарную историю о том, как на него напали бандиты и отобрали, гады, все его деньги. Ну что, Шекспир, сдаешься?
Результат: Жидков лишился недвижимости, денег и к тому же остался должником. Теперь по решению суда он отдает “наследникам” банка половину пенсии. На погашение этого “долга” уйдет 47 лет.
Все это Неделина описала в приговоре несколькими словами: при продаже помещения никто никого не обманывал, а то, что Жидкову обещали передать полученные за него деньги и не передали, “не может служить основанием для обвинения Калинина и Эйхгорна в мошенничестве”. Если не секрет, а что же может?
Жидков собирался продать свое помещение и продал его. За свою недвижимость он должен был получить деньги. И мошенничество заключается в том, что он их не получил.
Судья с блеском доказала, что продажа помещения произошла с согласия Жидкова. Точно, ваша честь! Только этого никто и не оспаривал. Но вот деньги, ваша честь, сперли. А ведь Ольга Анатольевна Неделина заместитель председателя суда. И может ли быть, чтобы она не отличала один сюжет от другого? Я в это не верю.
* * *
Хаел Мухташев в 2003 году под залог своего жилья получил в банке 30 тысяч долларов. А летом 2005 года в почтовый ящик положили квитанцию, из которой следовало, что собственником его квартиры является Станислав Эйхгорн. Вскоре Мухташева выманили из квартиры — в это время сменили там замки и вывезли все вещи. Выяснилось, что еще осенью прошлого года банковские мошенники переоформили его квартиру. Фокус состоял в следующем. Доверенность, без которой не выдавали кредит, была оформлена на сотрудника банка Калинина. Втайне от Мухташева Калинин передоверил все полномочия своему родственнику. А тот переоформил квартиру на другого сотрудника — Эйхгорна.
Мухташев обратился в суд с гражданским иском о признании “сделки” недействительной: согласия на продажу квартиры он не давал и денег за нее не получил. 13 октября 2006 года судья Кунцевского суда В. Детишин в иске отказал.
При первом слушании уголовного дела судья Симоновского суда Гордеюк признал подсудимых виновными в мошенничестве, в том числе и по эпизодам Мухташева и Жидкова. А Неделина — оправдала.
* * *
Как следует из приговора, она сослалась на единственный аргумент: статью 90 УПК “преюдиция”. Этот юридический термин означает, что установленные решением предыдущего суда обстоятельства являются обязательными для последующего.
С 1 января 2010 года эта норма кардинально изменилась. Раньше при рассмотрении уголовных дел без проверки принимались обстоятельства, установленные только приговором по другому уголовному делу и только если они не вызывали сомнений. А теперь — установленные любым вступившим в силу решением. И сомнения никакого значения не имеют.
Преюдиция — это ограничение фундаментальных принципов судопроизводства: свободы оценки доказательств и состязательности сторон.
Для того чтобы этот закон не вызвал лавину необоснованных приговоров, исходное решение должно быть безупречным. Мечтать об этом хочется, но на практике это недостижимо. Живем сами знаете где.
Теперь от фактов, установленных при рассмотрении гражданского дела, напрямую зависит приговор по уголовному. А в нашей системе судопроизводства это невозможно.
В уголовных делах другие стандарты доказывания. Там предусмотрены расширенные возможности для сбора и проверки доказательств, действуют другие принципы их оценки.
Только в уголовном судопроизводстве есть стадия предварительного расследования, когда собирается, проверяется и оценивается большинство доказательств. Этим занимаются оперативно-следственные органы, обладающие колоссальными возможностями. Их действия проверяются прокуратурой. И лишь потом дело направляется в суд. Важно понимать, что тут обвинение предъявляется от имени государства.
А в гражданском процессе спорят частные лица. И при вынесении решения суд ограничен доводами истца и возражениями ответчика. Выйти за их пределы он не может. Ну, а если истина находится за границами представленных доказательств — она суду недоступна. И задачей гражданского судопроизводства является не поиск истины как таковой: суд лишь оценивает доводы сторон. На юридическом языке это называется “формальная истина”.
В силу различия в принципах доказывания одно и то же доказательство оценивается по-разному. Например, если в гражданском деле нет письменного договора, то показания свидетелей в расчет не берутся. А в уголовном деле свидетельские показания нередко являются единственным доказательством.
В гражданском суде истец и ответчик могут врать до изнеможения — ответственности никакой. Не пришел ответчик в суд, не представил доказательств — суд установит факты со слов истца. Порой стороны намеренно обманывают суд, желая закрепить его решением нужные обстоятельства. А с 2003 года закон запрещает прокуратуре принимать участие в большинстве гражданских дел, и поэтому оспорить незаконное решение государство не может.
И получается, что факты, установленные в рамках уголовного и гражданского дела, имеют разную “цену”. А это значит, что безусловная преюдиция в том виде, в каком она нам навязана, — это механизм, позволяющий именем закона уйти от уголовной ответственности. И он лишь порождает и множит коррупцию. Как показала практика, в первую очередь этой лазейкой воспользовались именно мошенники и рейдеры, чьи преступления совершаются под маской законности.
* * *
Дело Эйхгорна и Калинина представляет собой энциклопедию уродств нашей судебной системы: при оправдании преступников суд позволил себе пренебречь фундаментальными нормами права.
Во-первых, в приговоре судья не привела ни одного конкретного обстоятельства из решения Кунцевского суда по гражданскому делу, которое бы свидетельствовало о невиновности подсудимых.
Во-вторых, в приговоре указано, что гражданский суд уже исследовал материалы уголовного дела по хищению квартиры Мухташева. Это как минимум загадочно: дело возбудили позже.
В-третьих, преюдицию Неделина применяет избирательно. Дело в том, что в 2008 году судья Симоновского суда И. В. Орешкина вынесла приговор по делу о хищении квартиры заемщика Кредитсоюзкомбанка А. Волокитиной. И там русским языком написано, что точно таким же способом была похищена и квартира Мухташева. Об этом приговоре Неделина почему-то запамятовала. А как же преюдиция?
В-четвертых, она не дала оценки ни одному из многочисленных доказательств, представленных обвинением, — а ведь в этом и состоит суть правосудия.
И наконец, судья не потрудилась указать главное: почему же они оправданы? Непричастны, нет состава или нет события преступления?
* * *
Жертвами таких преступлений не становятся сильные мира сего: банкиры, депутаты, судьи… Это удел беззащитного человека, то есть 95 процентов населения страны.
На оглашении приговора потерпевшие стали свидетелями ликования мошенников. Ведь адвокат Эйхгорна неоднократно заявлял, что для его подзащитного главное — оправдание по эпизодам Жидкова и Мухташева. Истинная правда! Квартира Мухташева в элитном доме — единственная, которую проходимцы не успели сплавить. А 62 тысячи долларов Жидкова, небось, давно ушли на “бизнес”.
Праздник удался. У преступников ничего не отобрали. Их капитал, сколоченный из похищенных и перепроданных квартир, остался при них. Эйхгорн просидел в тюрьме 2 года. Приговор федерального судьи Ольги Неделиной подарил ему право на освобождение через полгода и карт-бланш на ударный труд. И нет причин сомневаться, что он им не воспользуется. На свободу он выйдет героем и на следующий день снова приступит к работе. Ведь квартир в Москве много, а он еще молодой. А там, глядишь, и председатель погорелого банка Петрожицкая — жена и сестра уважаемых людей из МВД и судебного департамента при Верховном суде — вернется из Черногории. Не открыть ли еще один банчишко для перепродажи заложенных квартир?
Интересно, зачем сотрудники ГСУ два года расследовали эту дьявольскую аферу и собрали 27 томов доказательств? Чтобы суд, не вдаваясь в подробности, постановил: оправдать.
И получается, что потерпевшие беззащитны, а преступники не наказаны. Значит, государственная машина работала вхолостую.
* * *
31 марта 2010 года в “МК” был опубликован материал “Жульем обеспечены”, где я уже писала о принятии поправки в статью 90 УПК. Это было сделано усилиями нескольких депутатов, внезапно и без всякого обсуждения. Вначале-то речь шла об изменении налогового законодательства, чтобы прекратить уголовное преследование людей, которых суды признали добросовестными налогоплательщиками. И вдруг понесло…
Преюдиция — всего лишь один из инструментов, позволяющих установить истину. Это только деталь механизма. И если с ее помощью нельзя выполнить работу, значит, не нужно ею пользоваться. А получилось, что деталь превратилась в сам механизм. Без системы противовесов преюдиция стала слепым орудием насилия. И защиты от него нет.
Конечно, штука удобная. Прелесть заключается в том, что на практике преюдиция применяется, лишь когда это выгодно тому, кто принимает решение: нужно — применяет, нет — закрывает глаза. И приговор Симоновского суда прекрасно это иллюстрирует.
В этом деле был еще один обвиняемый — Валерий Рассказов. В 2001 году он создал жилищный кооператив. На покупку квартир для членов кооператива он брал кредиты в известном нам банке. Потом банк пускал в дело схему с доверенностью, и квартиры переходили в собственность мошенников. До суда Рассказов находился под подпиской о невыезде потому, что признал вину и изобличил Эйхгорна и Калинина. У Рассказова не было адвоката, и Симоновский суд назначил ему бесплатного защитника из ближайшего адвокатского кабинета — Татьяну Ивановну Рожкову. А незадолго до приговора она исчезла. И выяснилось, что Рожкова сама стала подсудимой. Что же случилось?
Оказалось, что 22 июля 2010 года сотрудники ФСБ задержали Рожкову при получении от Рассказова 50 тысяч долларов. Дело в том, что защитники подсудимых хотели во что бы то ни стало получить гарантии нужного приговора. Беспокоился о своей судьбе и Рассказов. И тут Рожкова стала настойчиво предлагать ему “решить вопрос” за 150 тысяч долларов. Рассказов сообщил об этом в Управление ФСБ. При получении аванса Рожкову задержали.
Как следует из записи разговора, Рожкова убеждала Рассказова: “Понимаете, Валерий Александрович, есть два источника, прокуратура и суд, да? Если прокуратура приносит протест, нам это не нужно, нам нужно, наоборот, чтобы до Егоровой дело дошло чистым, белым и пушистым…” А на допросе Рожкова показала: Рассказов говорил ей, что “адвокат Эйхгорна пытается найти “подходы” на прокурора и судью”.
ГСУ два года распутывало этот клубок. А ведь история с Рожковой — это всего лишь осколок айсберга, который случайно оказался на поверхности.
* * *
Подсудимые непоправимо искалечили жизнь многих людей. Все они потеряли жилье. У кого-то распалась семья, кто-то умер, кто-то оказался прикован к постели. У тех, кто уцелел, преступники украли десять лет жизни — столько продолжается хождение по мукам. И когда дело наконец дошло до суда, подоспели поправки в 90-ю статью. Как быть? Если правда, что их принимали под конкретное дело какого-нибудь нужного человека, — давно пора исправить ошибку! Сделать это может Государственная дума или Конституционный суд. Не может не сделать.
Кассационное слушание в Мосгорсуде по делу Кредитсоюзкомбанка назначено на 6 июня 2011 года. Надеюсь, председатель Московского городского суда Ольга Егорова обратит внимание на благотворительную акцию, которая прошла в Симоновском суде.