В 1763 году Екатерина II разделила Сенат на департаменты. И два из них — в том числе и судебный — были переведены в Москву. Для их размещения казна купила дворы Барятинских и Трубецких, находившиеся в Кремле. На их месте и начала возводить здание Сената. Строительство было полностью завершено к 1790 году. В 1856 году здание Сената отремонтировали и разместили в нем судебные учреждения. На великолепном куполе работы М.Ф.Казакова появилась корона и надпись “Закон”. С тех пор и до 1917 года это замечательное сооружение называлось зданием Судебных установлений.
Так вот, 19 января 1914 года там состоялось торжественное открытие Кабинета научно-судебной экспертизы, учрежденное при прокуроре Московской судебной палаты.
Управляющим кабинетом был назначен П.М.Шабловский.
После торжественного молебна в Овальном зале был дан парадный обед. И министр юстиции И.Г.Щегловитов сказал, что открытие этого учреждения является важнейшим шагом на пути русского правосудия, известного своей преданностью истине.
Итак, Московский кабинет научно-судебной экспертизы расположился на верхнем этаже здания Судебных установлений. Для этой цели выбрали часть здания, примыкавшую к Чудову монастырю, поскольку из-за отсутствия подъезда это место меньше всего сотрясалось от езды по близлежащим улицам. Одним из четырех помощников управляющего был назначен Владимир Львович Русецкий, который после революции принимал участие в создании Высшего петроградского института фотографии и фототехники, а в 1922 году стал начальником научно-технического подотдела уголовного розыска НКВД. Русецкий был первым криминалистом, получившим при советской власти звание профессора и ученую степень доктора наук.
Помещение кабинета состояло из 13 комнат. Две занимал управляющий, а остальные были оборудованы как лаборатории. Обширную комнату отвели для репродукционных работ. А рядом находились две темные лаборатории, в одной из которых проводилась сенсибилизация пластинок, а во второй — проявление, фиксация и промывание негативов. Дальше по коридору, который проходил по всему кабинету, находилась комната для микрофотосъемки — там была и специальная установка для фотосъемки в ультрафиолетовых лучах. В следующей комнате помещались автоматический прибор для контактной печати и фотоувеличитель. Рядом была так называемая техническая комната, в которой делали реактивы, производили дистиллированную воду, а также копировали документы. Далее располагались три комнаты, оборудованные для производства дактилоскопических, судебно-медицинских и графологических исследований, спектрографии, обработки негативов посредством озоброма и совмещения пленок. Химическую лабораторию разместили в изолированном помещении, которое никак не сообщалось с другими комнатами кабинета. Эта лаборатория была оборудована вытяжным шкафом, туда подавалась вода высокого и низкого давления, электрический ток для питания электропечей, а еще там было оборудование для газового анализа и множество лабораторных принадлежностей, позволявших проводить сложные криминалистические исследования.
* * *
Кабинет научно-судебной экспертизы при прокуроре Московской судебной палаты начал работу 1 февраля 1914 года. И за первый год туда поступило 271 требование об исследованиях, а провели 251 исследование. Интересно, что 250 требований относились к уголовным делам и 21 — к гражданским. Среди них было 55 экспертиз следов рук и ног.
Большинство экспертиз касалось документов. Они состояли в исследовании почерка, подчищенных, вытравленных и залитых чернилами бумаг, поправок химического состава чернил и карандашей, пишущих машин, в определении времени написания документов и т.д. Тут преобладали исследования по сравнению почерков.
Вот что писал о судебном почерковедении автор отчета о деятельности кабинетов научно-судебной экспертизы: “…Нельзя не признать, насколько велика надобность в подобного рода исследованиях. А между тем в кабинет поступали главным образом требования о повторных исследованиях почерков… Эта область чистой каллиграфии наиболее трудна для исследователя, так как в ней нет научно обоснованных методов исследования…”
В отчете упоминалась экспертиза, проведенная по прекращенному ранее делу. Она не только помогла изобличить виновного, но и привела его к признанию.
Летом на даче обнаружили труп лакея. Его нашли на кровати, раздетым, с огнестрельной раной в области левого виска. Тут же лежал револьвер с одной стреляной гильзой. В пиджаке лакея нашли записку с просьбой никого в его смерти не винить. Врач, проводивший вскрытие тела, дал категорическое заключение о самоубийстве. Однако отец погибшего написал в полицию заявление о том, что сын был очень веселого нрава и не мог совершить самоубийства, поэтому он сомневается в подлинности записки. Дело вернули судебному следователю, и он направил материал в Кабинет научно-судебной экспертизы. Там установили, что записка была написана горничной, которая вскоре назвала имя человека, совершившего убийство.
В одном банке по чеку на предъявителя была получена баснословная сумма — несколько десятков тысяч рублей. А чек, как удалось установить по корешку, оставшемуся в чековой книжке, был выписан на 300 рублей. И главное — подписи на документе были подлинные и рукописный текст выполнен почерком служащего, который писал приказы по чекам. Внешний вид документа представлялся безупречным. Даже под микроскопом не удалось выявить ни исправлений, ни следов травления. И лишь благодаря длительному процессу цветоотделения с применением озоброма получили снимок, на котором проявился первоначальный текст и число 300. А позже установили, что подлинный текст был написан не чернилами, а тушью.
Нередко перед экспертами ставился вопрос о том, какие части были написаны раньше или позже основного текста. В этом случае помогало исследование складок бумаги. Если человек пишет на бумаге со складками от перегиба, то в результате нарушения проклейки бумаги в местах сгиба чернила проникают в толщу листа — и возникает расплыв чернил. Микрофотоаппарат позволял сфотографировать места пересечения штрихов текста и подписи документа со складками бумаги. Тогда на снимках, как из тумана, выступали расплывы чернил. И если выяснялось, что в документе по линии складки в штрихах подписи расплывов нет, а в буквах текста есть, это означало, что подпись была выполнена, когда на бумаге не было сгиба, а текст был выполнен после образования на бумаге складок от перегиба. То есть текст был написан после нанесения подписи.
Интересные результаты давало исследование чернил. Изучение химического состава чернил и их копировальной способности нередко позволяло решить вопрос о наличии дописок, приписок и исправлений, а еще более или менее точно устанавливать время написания документа. Особого упоминания заслуживает и исследование путем копировки документа. Оказалось, что у разных чернил — разная способность копироваться. Кроме того, соляная кислота, раствором которой обрабатывалась фильтровальная бумага для получения на ней копии с документа, неодинаково действует на разные по составу чернила и изменяет их в различные цвета. А вот в одинаковых по составу чернилах показывает разницу в интенсивности окраски штрихов в зависимости от времени их выполнения.
Экспертиза давала возможность не только установить факт подлога, но и время его совершения. В кабинет поступила расписка на сумму в несколько сотен тысяч рублей, выданная, судя по дате в документе, 14 лет назад. Эту расписку, составленную дома, в конце 1914 года предъявили нотариусу для оплаты, поэтому ниже подписи под распиской стояла и запись нотариуса. После исследования химического состава чернил выяснилось, что текст расписки, подпись под обязательством и запись нотариуса были выполнены однородными по составу чернилами. Микроскопическое исследование показало, что чернила текста расписки и записи нотариуса полностью сохранили красящее вещество, а чернила подписи растрескались, и их пигмент по большей части обесцветился. Когда же сделали копировку документа водой, а потом раствором соляной кислоты, результаты получились одинаковые. Текст расписки и запись нотариуса в обоих случаях получились одинаково, а подпись под обязательством не оставила никаких следов!
В 1914 году Кабинет научно-судебной экспертизы принял к производству 24 судебно-медицинские экспертизы. Однажды пришлось провести исследование валенок и дамской кофточки. Врачебное отделение признало, что на подошвах и носках двух валенок есть кровь — было предположение, что обвиняемый наступил в лужу крови. На кофточке тоже обнаружили брызги крови. Однако врачи не смогли ответить на вопрос о принадлежности этой крови человеку или животному. В кабинете провели исследование по способу Уленгута и установили, что на кофточке действительно осталась кровь человека, а вот на валенках ее не обнаружили. Представляете, прошло без малого сто лет, а меня, живущую в XXI веке, волнует то, что убийцей, видимо, оказалась женщина…
Циркуляром первого департамента Министерства юстиции от 15 января 1914 года к ведению Московского кабинета научно-судебной экспертизы были отнесены дела, рассматривавшиеся Московской, Казанской, Саратовской и Ташкентской судебными палатами.
Московский кабинет НСЭ прекратил свое существование в апреле 1918 года.
* * *
Историей Московского кабинета НСЭ заинтересовался адвокат-криминалист Шамиль Хазиев. Он основательно проштудировал официальные отчеты Минюста и периодические издания 1914—1917 гг. Фактически речь идет о начале судебно-экспертной деятельности в Москве. Судя по описанию дел и экспертиз, в Московском кабинете применялись новейшие научные методы того времени, поэтому архив кабинета представляет огромный интерес. Но где же он находится?
Изучив все найденные материалы, в том числе публикации в дореволюционных “Журналах Министерства Юстиции”, Хазиев пришел к выводу, что весной 1918 года бывшее помещение кабинета НСЭ скорей всего было перестроено и приспособлено под квартиру первого лица советского государства. Известно, что 12 марта 1918 года Кремль стал резиденцией советского правительства и одновременно местом проживания членов правительства и служащих государственных учреждений. До революции в Кремле проживали 900 человек, а весной 1918 года там появилось 2500 новоселов.
В конце марта (по другим данным, в апреле) 1918 года Ленин с женой и сестрой переехал из Кавалерского корпуса Кремля в бывшую квартиру прокурора Московской судебной палаты, располагавшуюся на 3-м этаже здания Сената (данные Л.Кунецкой и Л.Шестаковой).
11 марта 1918 года специальным поездом в Москву прибыли члены ЦК партии большевиков и члены Совнаркома во главе с Лениным. На следующий день вождь мирового пролетариата отправился осматривать Кремль. Прежде всего он направился в разгромленное здание Сената. Вся мебель была разбита, повсюду лежали горы бумаг. Кое-где юнкера зачем-то выломали голландские печи. Было видно, что местами протекает крыша. Однако здание Ленину очень понравилось. В.Д.Бонч-Бруевич заверил Ленина и Крупскую, что ремонт сделают быстро.
По данным Р.Золотова (“Российские вести”, 1991, №12), ремонт квартиры Ленина обошелся в 2400 золотых рублей. Пол, стены и потолок обложили пробкой. Специальные вентиляторы нагнетали в квартиру свежий воздух. Ленин прожил там до 12 мая 1923 года.
Так где же находится архив кабинета НСЭ?
В поисках ответа на этот вопрос я обратилась к советнику директора ФСО России, доктору исторических наук, профессору, известному историку Кремля Сергею Викторовичу Девятову. И каково же было мое изумление, когда Сергей Викторович сказал, что впервые слышит о Московском кабинете научно-судебной экспертизы. Мало того: судя по карте бывшего здания Сената и конкретно по плану 3-го этажа, где находилась квартира прокурора Московской судебной палаты, там вряд ли могли располагаться 13 комнат, о которых идет речь в “Журнале министерства юстиции”. Вот так загадка!
История Московского кабинета научно-судебной экспертизы, безусловно, представляет жгучий интерес для истории российской криминалистики. Дело в том, что три других кабинета, созданные в 1912—1914 гг. в Петербурге, Киеве и Одессе, сохранились и при советской власти. Их судьба оказалась более счастливой — со временем их преобразовали в судебно-экспертные исследовательские учреждения. И только судьба Московского кабинета покрыта тайной.
Отечественная история первых лет советской власти дает мало поводов для оптимизма. Кремль был разгромлен. Но не могли же пропасть все документы кабинета НСЭ. Так не бывает. И если историки Кремля ничего не знают об этом кабинете, значит, возможно научное открытие.
Давайте искать!