Сегодня основная задача молодого учёного – либо защититься и уехать, либо научиться работать с тендерной документацией. Это вывод крупного ученого, который остался в науке в 90-х, работал успешно в 2000-х, отклоняя заманчивые предложения перебраться за бугор, но теперь пакующего чемоданы. Виза на пять лет и место профессора уже готовы. Он уезжает. Навсегда. Он устал от дурдома. Он просто хочет работать.
Государственное научное учреждение. Командировка. Летим в Рим. Билеты от крупнейшего отечественного перевозчика - 18 тыс. руб., итальянская компания просит 16 тыс., через Ригу «Латвийскими авиалиниями» можно долететь всего за 9 тыс. Бронируем. Из бухгалтерии звонок и отказ: в новом списке товаров и услуг, подпадающих под ФЗ №94 «О госзакупках», имеются транспортные услуги; без конкурсов и тендеров можно приобретать только билеты «Аэрофлота». На все остальные, включая прочие российские авиакомпании, необходимо объявлять конкурс. То же самое в случае железнодорожных поездок с РЖД. РЖД и «Аэрофлот» – это госмонополисты. У них – без тендеров и конкурсов можно.
То же самое оказывается и с гостиницами: до 100 тыс. руб. в квартал можно без конкурса, а свыше – конкурс. Сто тысяч рублей – это хорошо. Плохо, что такая льготная квота приходятся не на физлицо, а на юридическое. В МГУ после недавнего объединения ВСЕХ факультетов и институтов в ОДНО юрлицо с ОДНОЙ центральной бухгалтерией числится 22 000 сотрудников. И все они должны уложиться в 100 тыс. руб. в квартал, а если нет – проводить тендер. Например, между римскими гостиницами. Большая просьба была у моего коллеги, пусть, например, аппарат Протокольной службы Президента проведёт мастер-класс, чтобы стало понятно, как надо проводить тендер среди иностранных гостиниц.
Про закупки расходных материалов и реактивов уже и не говорим… Многих позиций в списке (закон № 601) за подписью главы Минэкономразвития Эльвиры Набиуллиной просто нет. Например, как покупать ферменты для биохимических и генно-инженерных работ вообще неясно, а работать без них невозможно. Причём на практике нужны не просто «такие же» ферменты от «какого-то дешёвого» поставщика, а именно те, с которыми работал последние годы по данной тематике, иначе пострадает воспроизводимость и достоверность исследований. При этом быстро купить ничего не получится, ведь тендер – дело нешуточное, требующее обстоятельной подготовки. Поэтому сначала формируются заявки внутри подразделений всего юрлица, потом они сортируются, а там уж можно и конкурс объявлять… На весь МГУ одна графа – химические реактивы. Они все собираются в ОДНУ заявку, на которую объявляется конкурс. Проследить за качеством и сроками нереально – надо ждать объявления конкурса, а техзадание написать так, чтобы был куплен именно нужный, а не самый дешёвый, реактив сложно.
В итоге за собственные деньги получают заказчики те реактивы, которые не нужны. Для медисследований качество критично, но именно его невозможно обеспечить при таком подходе. Но главное, что и низкая цена при этом не достигается. И вот почему. Для «облегчения закупок» договоры теперь заключаются заказчиком уже не с кем угодно и не с непосредственным производителем, а с ограниченным числом компаний, готовых участвовать в конкурсах, тендерах и аукционах. Эти официальные посредники, а порой, одноразовые фирмы-прокладки, и покупают те же реактивы у производителей и продают затем через тендер. Только по более высокой цене. В итоге заказчики получают не то качество и завышенные расходы. Т.о государство тратит деньги с перерасходом и не эффективно. Конкретный пример: набор для выделения специальных генетических конструкций из бактериальных клеток у производителя стоит 6 тыс., а у фирмы-победителя тендера – 11 тыс. Тот же самый набор!
Учитывая неравномерность поступления средств, а также ограничения по выплате зарплаты сотрудникам не более 100 тыс. руб. в квартал на одного человека, неясно, как можно эффективно потратить полученные по выигранному конкурсу средства? Насчёт неравномерности, информация для сомневающихся: обычно деньги из казначейства имеют обыкновение приходить на счета наших бюджетных организаций во второй половине года. При том, что, по идее, отчёт по их использованию-освоению требуется сдавать уже с первого квартала. Но это мелочи. Хуже, что иногда деньги приходят не просто в конце года, а в конце декабря. И если до конца 31 числа они не уйдут со счёта бюджетной организации, освоение будет признано неэффективным, деньги уйдут в казначейство и уже не вернутся, а ответственные получат нагоняй. Это не только науки касается, ситуация характерна для всех секторов экономики. Не секрет, что расходы госбюджета в декабре прошлого года были равны расходам за предыдущие 11 месяцев. Что привело, кстати, к резкому росту денежной массы в конце года. А теперь скажите – можно ли эффективно использовать средства, предназначавшиеся на год, а поступившие за несколько недель до его конца?
Возникает, и такой вопрос: а что это за зверь такой – госмонополизм?! Слышал я про «естественные» монополии, которые, кстати, естественными считаются только у нас. Но естественная монополия должна регулироваться государством по ценам, чего на рынке авиаперевозок не бывает. Тогда почему госмонополизм имеет право на жизнь там, где конкурентоспособность и минимизация попутных расходов важна как никогда и почему он подминает под себя все принципы функционирования совершенно непонятной ему научной среды?
На самом деле, то, что нормально работать в таких условиях невозможно во властных структурах , похоже, прекрасно поняли. Сейчас готовятся поправки, позволяющие избежать тендерных процедур в случае… ОСОБО КРУПНЫХ госзакупок!!! Т.е. идея поправки состоит в том, чтобы, оставив контроль над «низами», освободить от обузы и контроля «верхи». Комментарии излишни… За что боролись? За то, чтобы в очередной раз парализовать уже даже не работу, а само ЖЕЛАНИЕ РАБОТАТЬ?!
Ну да ладно, ведь есть же какие-то запасы, сделанные ранее? Отчасти есть. НО. Если новые приборы часто не могут быть использованы и остаются не распакованными из-за того, что по тендеру покупается не то, что заказывали, а то, что в полтора раза дешевле, то старые приборы часто пылятся просто из-за невозможности ремонта, поскольку купить комплектующие к ним нельзя. Почему? Потому что закупка комплектующих возможна ТОЛЬКО на основании того же договора, по которому куплен сам прибор. Обычно такие договоры действуют от года до трёх. Истёк договор – забудь про модернизацию. И про сервис.
Возможны ли инновации в таких условиях? Возможны, но они будут, вероятно, несколько не того свойства, на которое рассчитывает президент Медведев. Ну и ладно. Иностранные специалисты помогут. И Сколково. Там ведь запланирован особый порядок административного регулирования.
На самом деле вообще не очень понятно, почему ФЗ №94 распространяется на работу научных коллективов. Дело ведь в том, что основное финансирование они получают не из институтов, а в виде грантов и контрактов. Однако все деньги, попадающие в бюджетные институт (даже международные гранты) начинают считаться бюджетными и подчиняются правилам госзакупок.
Опять же финансирование через контракты с Минобрнаукой. Для того чтобы получить контракт, научный коллектив должен участвовать в конкурсе, в котором определяется его компетентность и способность выполнить определенную работу за определенные деньги. Затем ему выделяются эти деньги на выполнение работы в соответствии с четким календарным планом. Каждые полгода надо отчитаться и за результаты, и за потраченные деньги. Это значит, что по госконтракту деньги надо успеть использовать за 3, максимум 4 месяца, а в МГУ тендеры по закупкам объявляют раз в квартал. Иногда успеть купить то, что надо для работы, просто невозможно. Неоднократно бывают случаи, когда ученый приходит в отдел снабжения с заявкой на покупку реактива за $50, а в ответ слышит: «В этом квартале все квоты на реактивы выбраны. Ждите следующего квартала и подавайте заявку на тендер». Тендер для реактива за 50 долларов! И вообще не понятно, почему коллектив, который отчитывается за каждую потраченную копейку перед Минобрнаукой должен тратить эти копейки через аукционы и конкурсы? Неужели руководителям научных работ ничего нельзя доверить? Если это так, то кто же тогда будет создавать ноу-хау, о которых так много говорят руководители государства? Сегодня вся энергия ученых уходит не на творческий поиск, а на беготню и подготовку техзаданий и финансовых отчетов!
На покупку нужного вещества ученый на Западе (или на Востоке) тратит от 3 днех до 3 недель. Раньше в России на эту процедуру уходило от 2 недель до 6 месяцев (в зависимости от наличия реактива на складе или скорости его поставки из-за границы). Теперь уходит минимум два месяца! А очень часто купить нужную вещь не удается вообще. А вести работы в области химии, биологии, медицины без нужных реактивов, растворителей, лабораторной посуды нельзя!
Кроме того, в новом списке товаров и услуг, которые можно приобрести на бюджетные деньги (закон 601) нет многих нужных позиций. Например, российских ученых сейчас часто упрекают в низкой цитируемости. Но для того чтобы быть цитируемым, надо публиковать работы в ведущих международных журналах. Очень часто они платные. Это только политикам платят за статьи. Ученые должны сами платить, чтобы их опубликовали. Так вот в новом перечне товаров и услуг, на которые можно тратить бюджетные деньги, нет услуги оплаты статей в международных журналах. Нет там и услуги по оплате оргвзносов за участие в международных и в российских конференциях, а ведь именно на на них происходит обмен мнениями и рождаются новые идеи.
В условиях, в которые сейчас поставлены российские ученые, вообще нельзя сделать ничего нового, потому что новое нельзя запланировать. Ученым предлагают все закупать реактивы в соответствии с календарными планами. Но ведь нельзя сделать открытие по календарному плану!