Наибольшее количество мигрантов в Москве приходится на Южный и Юго-Восточный административные округа. По мере того как взрослые пытаются наладить новую жизнь на новом месте, их дети отправляются в школы. Вот там-то и начинаются проблемы. Оказывается, ребята не только плохо понимают учителей — они ведут себя так, как привыкли у себя на родине, что может несколько расходиться с нашей привычной манерой общения. Конфликты среди таких школьников тоже протекают немного по-другому. Вот и приходится педагогам либо подстраиваться и учить языки зарубежья, либо пытаться переделать учеников.
Возникает вопрос: а как именно попадают в школу ребята, которые плохо говорят по-русски? Ведь перед тем, как сесть за парту, ученики проходят собеседование с комиссией, требуется также и заключение логопеда. Но по закону отказать ребенку в получении образования школа не имеет права, поэтому возникающие сложности решаются в индивидуальном порядке.
Один белый, другой серый
То, что в школах классы часто формируются по уровню подготовки ребят, ни для кого не секрет. “А” класс — отличники, “Б” — хорошисты, этому негласному правилу подчиняются где больше, где меньше. Но в нынешних условиях картина получается несколько иной. В один класс попадают обычные первоклашки, которых мамы-папы учат читать чуть ли не с пеленок. А в другом классе основная масса ребят — приезжие, те самые, кто плохо знает русский. Вроде бы разделение происходит не по национальному признаку, но на практике все получается именно так.
— У нас нет проблемы с приезжими, — уверяют школьные директора. — Дети все с пониманием, дополнительные курсы им не требуются.
Курсы, может быть, и не требуются. Потому что подтягивать детей до нужного уровня в таком случае приходится учителям.
— Когда я пришла в школу впервые, завуч спросила меня, в какой именно класс я хочу определить детей, “А” или “Б”, — пишет на форуме Екатерина, бабушка двух будущих первоклассников. — На мое недоумение, а какая, собственно, разница, мне было сказано, что в “А” более сложная программа...
Екатерина предпочла, чтобы дети отправились в класс “Б”, просто один из ребят маловат, а разделять их не хотелось. Но, придя на день открытых дверей в школу, она столкнулась с удивлением будущей классной руководительницы:
— Она так удивилась, увидев меня и детишек, прямо глаза округлились, — делится Екатерина. — Я даже несколько оторопела, неужели у нее в классе совсем уж отстающие дети… Учительница кивнула на группу детей неславянской внешности и выдала: “У меня только такие ученики!”
Такая скрытая сегрегация в школах, конечно, может несколько снять напряжение. Но ребят слишком много, так что в большинстве случаев классы все равно перемешиваются. Учителя могут уделять детям дополнительное время, вести курсы русского как иностранного, но это тоже зависит от педсостава и того, договорятся ли с ними родители. А семья — это еще один важный фактор, который влияет на ситуацию.
Твое место на кухне, женщина
Поведение школьников изначально определяется воспитанием в семье. Многие из числа тех “гостей столицы”, кто исповедует ислам, переносят свои традиции и на других. Например, дети из мусульманских семей часто по-другому относятся к женщинам. А подавляющее большинство педагогов в школе — женского пола, тем более в начальных классах. Так что ребятишки могут не воспринимать информацию из уст учительницы, не считать домашнее задание обязательным к выполнению — просто потому, что в их традициях это не принято.
— Они послушные, по-своему сообразительные, но не воспринимают меня всерьез, — жалуется Людмила, педагог начальных классов одной из школ в Люблине. — Ребята не понимают, что нужно делать то, что я говорю. И родители не всегда меня поддерживают — если мальчик видит, как относится ко мне его папа, то и сам ведет себя так же.
Конечно, далеко не все семьи так ортодоксальны. Но даже если в классе есть один ребенок, игнорирующий педагога, включается стадный инстинкт: “Ему можно, а мне нет?”
— В классе всегда есть заводила и те, кто его поддерживает, — рассказывает Людмила. — Поодиночке работать с такими ребятами проще, но не могу же я каждому отдельно объяснять программу? Пыталась обсудить вопрос с родителями, но не все понимают, что это проблема не только моя лично. Такое отношение переносится и на девочек в классе, отсюда и проблемы со сверстниками.
Во многом этот нюанс решается за счет личных способностей самого преподавателя. Но в начальную школу часто приходят молоденькие, начинающие педагоги, которым трудно бывает справиться и с обычными детьми. А орава ребят, которые не слышат и не понимают говорящего, способна повергнуть в панику даже опытного педагога.
Два на два = стенка на стенку
Попытка “подтянуть” маленьких приезжих произошла в 2006 году, когда были открыты так называемые “школы русского языка”. В них дети изучают не только язык, но и историю России, особенности культуры, традиции. Всего в Москве работает 10 таких учебных заведений. Курс обучения в такой школе — год, после чего ребята присоединяются к сверстникам.
— Пять лет назад у нас были ребята из Канады, Турции, Албании, Кот-д’Ивуара, — рассказывает Лариса, директор одной из таких школ (имя изменено по просьбе собеседника. — “МК”). — Сейчас дети в основном из Кыргызстана, Таджикистана и Вьетнама. Есть среди них и достаточно взрослые, но не обученные ни читать, ни писать. А мы не можем посадить в первый класс 12-летнего ребенка…
Если ребенок в своей стране понемногу учился математике и прочим школьным премудростям, то все более-менее в порядке. А если нет? Его научат говорить и понимать русский язык в специализированной школе, но не дадут того набора знаний, который имеется у обычных школьников в том же возрасте. И куда идти такому школьнику?
— Семьи не занимаются ими совершенно, — делится директор. — Как происходит: сперва приезжие отдают к нам одного ребенка. Видят, что школа — дворец с горячей водой и двухразовым питанием, и на следующий год отдают уже десятерых. Доходит до того, что в каникулы таких ребят приводят в школу уже в семь утра и на весь день.
Повысилась, по словам Ларисы, и степень маргинальности приезжих учеников. Если раньше в школе учились дети иностранных чиновников, то теперь здесь встречаются девиантные “цыганята”.
— У мальчиков зашкаливает степень агрессии, — признается Лариса. — Самые маленькие уже идут “стенка на стенку”. Выучили слово “четыре” — и сразу же “четыре на четыре”. Мальчик шести лет может послать 60-летнюю учительницу матом, несмотря на то что она очень хороший педагог.
В старших группах встречаются ребята разных национальностей, и им приходится учить язык для общения друг с другом. Это одно из главных правил школы русского языка — даже на переменах говорить только на русском. Но в младших группах собрались ребята только из Киргизии, и они болтают между собой на своем языке.
— У них нет никакой мотивации, — разводит руками директор. — Они не желают адаптироваться. И семья нам нисколько не помогает в этом, они тоже не заинтересованы. Если в классе таких ребят мало, они вынуждены принимать правила игры. Но если их много, хотя бы половина, — уже будут проблемы.
Самое пугающее, что поведение приезжих детей остается безнаказанным. Нельзя отказать им в приеме в школу, невозможно отчислить. Нельзя их наказать, а оценок в первом классе не ставят. Даже если бы и ставили — родителям все равно. Учитель не может пригрозить: “Маму с папой в школу вызову” — потому что угроза не будет иметь никакого воздействия.
— Здесь им хорошо, ребенок в любом случае получает качественное образование, — говорит Лариса. — А на детей уходят безумные бюджетные деньги, в том числе на тех, кто не будет развиваться и не пойдет потом работать.
Между тем в образовательном плане у этой школы все в порядке — множество медалей, кубков и наград подтверждают это. Детям дают хороший запас знаний — но только тем, кто в этом заинтересован. Что же тогда происходит в простых учебных заведениях, где образование по большому счету не нужно ни ученикам, ни учителям?
Иммигрантская грамота
Варианты решения проблемы есть, но все они не слишком-то убедительны. Введение принудительного процентного соотношения по национальности в классах — это ущемление прав человека. Формирование специализированных учреждений, которые могли бы продолжить обучение отстающих детей, может затянуться надолго. Свои предложения решил внести Общественный совет при правительстве Москвы:
— Школы рапортуют, что все в порядке, — говорит Мария Котовская, председатель Комиссии по делам национальностей Общественного совета при правительстве Москвы. — И никакие опросы, отчеты не выявят проблемы. Поэтому мы создадим специальную комиссию, которая будет посещать уроки и смотреть, как все проходит. Будет проверяться уровень как учеников, так и самих преподавателей.
Когда школам стоит ждать проверяющих, зависит от финансирования. Возможно, это произойдет уже в мае этого года. Более логичен второй вариант — сентябрь-2011, когда можно будет оценить вновь набранных первоклассников.
— Наша комиссия предполагает выдвинуть целый комплекс предложений, — сообщает Мария Котовская. — Проблема существует на нескольких уровнях сложности: есть внутренние мигранты, которые просто говорят с акцентом, есть прибывающие на ПМЖ, а также сезонные мигранты.
По итогам проверки планируется создать несколько специализированных школ, где будут обучаться те, кто совсем не знает русского языка. Потом ребята смогут переходить в общеобразовательные школы. Если у ребенка просто возникают сложности с языком, то он будет посещать дополнительные курсы при своем учебном заведении.
На таких курсах приезжих детей смогут научить говорить по-русски, но думать они будут на своем языке и действовать, как принято на их родине. Уроки языка и культуры — это прекрасно, но они не нужны тем, кто не хочет включаться в чужое общество. И школьные проблемы — то же незнание русского — перерастают уже в общегосударственные, в массовое нежелание знать.