Я, как теперь принято говорить, провела журналистское расследование. И выяснила, что выяснить ничего невозможно. Сначала сказали, что в пакете документов, которые мать Павла отправила в Минздрав, не хватало заключения из федерального лечебного учреждения — Института пульмонологии, а были только московские. Я написала маме Павла — она лишилась дара речи. Все бумаги, в том числе и заключение, подписанное директором Института пульмонологии академиком А.Г.Чучалиным, были, разумеется, представлены. Истерзанная Екатерина Николаевна Митичкина отправила волонтеру Майе Сониной доверенность на новые переговоры с Минздравом.
Вот что мне сообщила Майя: “Решение Минздрава в очередной раз отложено на неопределенный срок, так как мы бесконечно исправляем не устраивающие чиновников бумаги. Получить консультацию сразу и понять все нюансы подачи документов так, чтобы весь пакет документов чиновников устроил, практически невозможно. Всякий раз узнаются все новые подробности. Радует только то, что имеющееся у нас обоснование экспертов — академика А.Г.Чучалина и профессора С.В.Готье — о необходимости проведения трансплантации легких у Павла и невозможности ее осуществления в России — нареканий у чиновников не вызвало. А между тем операция у Павла может состояться в любой момент, поскольку в лист ожидания его уже внесли, и, когда она будет сделана, придется срочно определяться с дальнейшей оплатой лечения и послеоперационного ухода, а также и проживания во Франции. Потому что у Павла сложнейший анамнез и следует учитывать возможность разного рода осложнений. И мы должны быть готовы к этому, иначе вся затея с операцией окажется трагически бессмысленной”.
А вот последнее письмо от матери Павла: “Я выслала Майе доверенность, которую оформляла в консульстве. А сегодня выяснилось, что нужна доверенность от имени Павла. Завтра опять пойду в консульство. Правда, не знаю, как они отнесутся к посещению на дому, ведь его-то я не смогу привезти. Все слишком затянулось, прямо беда какая-то. Мы опять в подвешенном состоянии…”
Да что же с нами делают! Ведь Павел Митичкин уже давно дышит взаймы! И за границу он поехал не на каникулы, а потому что СЕГОДНЯ СПАСТИ ЕГО В РОССИИ НЕ МОГУТ, А В ЕВРОПЕ — МОГУТ. И чиновники Минздрава делают вид, будто не понимают, что жизнь Павла Митичкина сейчас зависит только от них.
Прошу считать эту публикацию официальным обращением к министру Минздравсоцразвития Т.Голиковой с просьбой прекратить все кабинетные игры и незамедлительно решить вопрос о финансировании операции находящемуся на грани жизни и смерти Павлу Митичкину.
* * *
К счастью, нам удалось немного облегчить жизнь родителей трехлетнего Сережи Григоревского, который лежит в РДКБ и находится в коме. Сережина мама поехала домой, в город Северск Томской области. Ольга Викторовна очень боялась, что ей придется уволиться: слишком длинный больничный лист. После нашей публикации больничный безо всяких разговоров продлили и инвалидность Сереже оформили в считанные дни. К тому же нам удалось собрать деньги, поэтому сейчас Сережина мама перевела дух и начала улыбаться. Ведь улыбаться приятно и, говорят, полезно.
С удовольствием сообщаю, что “Соломинка” снова отправила деньги Светлане Ивановне Антиповой и Светлане Отставновой, многодетной одинокой матери ребенка-инвалида.
Семилетняя Лиля Плотникова вернулась с отцом из Германии, чтобы провести очередной сеанс химиотерапии, и скоро снова поедет туда. До сих пор не решен вопрос о том, какую ей будут делать операцию. Ситуация становится критической, но Лиля и ее родители не теряют надежды.
Сейчас в РДКБ находится Алевтина Ивановна Архипова из Ржаксинского района Тамбовской области. По профессии она пекарь-кондитер, но пекарни в деревне Никольское нет. Людям не до плюшек. Муж Алевтины Ивановны, Роман Анатольевич Архипов, зимой работает в котельной, а летом работы нет, поэтому он главный на домашнем хозяйстве: лошадь, корова Астра, куры, гуси, 40 соток земли. Только на подсобном хозяйстве и держится трудная жизнь этой семьи. Дело в том, что у Архиповых двое детей: Ане 15 лет, а Федя на 2 года старше. И оба ребенка — инвалиды с детства: тяжелое поражение эндокринной системы. С 2002 года Аня и Федя дважды в год приезжают с мамой на лечение в РДКБ. Без этого их жизнь невозможна. Аня учится в 8-м классе, а Федор — в аграрном техникуме. Инвалидные пособия, которые составляют 15 916 рублей на обоих детей, уходят на жизненно важные лекарства. Почему-то государство не дает их бесплатно. Постичь невозможно, но это — медицинский факт. Очень хочется им помочь. А еще хочется взять за руку того, кто принимал закон, по которому тяжелобольные дети остались без помощи, и привести его в больничную палату. И хоть одной матери дать выговориться до конца. Но эти люди передвигаются по больницам только в составе комиссий, а с высоты плохо видно. И слышно тоже плохо.
* * *
Имя и фамилию ребенка, о котором пойдет речь, назвать не имею права. Назовем его Мишей. Рассказали мне о нем в детской больнице. Бабушка воспитывает неизлечимо больного внука. Взяло за душу. И в выходной я поехала в гости. Опять же 250 километров от Москвы — не Северный полюс.
По дороге купила гостинцев: растительного масла, сыра, мясных консервов, йогуртов, соков, гречневой крупы, фруктов, чаю да конфет.
Нашли поселок, подъезжаем к воротам, и водитель говорит: не ошиблись ли мы адресом? И кому тут нужны наши простодушные сыры и соки? Здоровенный двухэтажный дом. Я думала — детский сад. Выходит на крыльцо бабушка, а с ней мальчик. Нет, не ошиблись.
И рассказала мне Надежда Петровна такую немудрящую историю. Жили-были муж с женой. Мужа убили, осталась вдова с тремя детьми. Поднимала как могла. Занялась торговлей, накопила денег, сыну и дочери купила квартиры, а младшая жила с ней. И вот младшая попадает в компанию наркоманов. Что Надежда Петровна ни делала, куда ни ходила, перед какими врачами на колени ни вставала — все напрасно. Маша уходила из дому, уезжала в другой город, потом возвращалась, и все начиналось сначала. И в один прекрасный день выяснилось, что она ждет ребенка.
И тогда Надежда Петровна решила перевезти всю свою большую семью в деревню, за 500 верст от города, где на каждом шагу дочь ждали друзья-наркоманы. Продали три квартиры, и на эти деньги купили большой кирпичный дом 1936 года постройки. Переехали, обжились, завели коз, домашнюю птицу, привели в порядок огород. Но работы ни в поселке, ни в ближайшей округе нет. Сын запил, старшая дочь сидит дома с годовалой малышкой — муж бросил, и известий о нем никаких. А младшая Маша большую часть времени находится в больнице. Спасения от наркотиков нет.
Пока мы с бабушкой разговаривали вполголоса, Миша возился с коробкой, которую я привезли ему в подарок. Там были шоколадные яйца, и в каждом яйце — металлический солдатик времен Екатерины II. Нечаянная радость: наконец додумались вместо каких-то убийц с автоматами, лиловых кашалотов и омерзительных куколок, похожих на проституток, делать чудесные игрушки. У каждого солдатика есть имя и выражение лица. Данила насупился, а Петр добрый — все как у людей.
Так вот: большой дом оказался никому не нужен. Содержать его не на что. Выставили на продажу, а покупателей нет. Кому в поселке, где живут одни дачники да старики из прежней жизни, нужен этот замок? Деньги истратили, а доходов, кроме бабушкиной пенсии и двух детских пособий, никаких. Питаются плодами своего огорода, делают свой творог и простоквашу, сами пекут хлеб — так дешевле. В магазин пойти не с чем. И поэтому, когда мы пошли пить чай с блинами, все страшно обрадовались, увидев гостинцы. А про сыр сказали: вот здорово, мы его в последний раз ели в октябре.
Миша примостился рядом со мной, и мы стали играть в солдатиков. Угощали их блинами, некоторые безобразничали, падали под стол и в сметану. Бабушка день и ночь работает, играть с ним некому. А 5-летнему ребенку это нужно не меньше витаминов Миша видит маму раз в месяц. Тяжелая неизлечимая болезнь оставляет мало надежд на будущее. А ребенок — как солнышко. Ласковый, добрый, ладошка горячая. Показал свои рисунки. Бабушка повесила их на стену, как настоящие картины. Тоненькие деревья с голыми сучьями, пейзаж со снежинками. Мне понравилось, а художнику и подавно. Рассказал, что скоро у них вылупятся цыплята. Потом мы пошли смотреть коз. Мише больше всего нравится маленькая Ночка. Когда вышли на улицу, он мне показал, что взял солдатиков с собой — получилось, что у нас есть своя маленькая тайна.
Вот какая история. Дом большой, а радости маленькие. Лекарства покупать не на что. Перед отъездом мы с Мишей условились, что через месяц я приеду снова. Я спросила: что тебе привезти? Он ответил: ты точно приедешь?
Я оставила Надежде Петровне деньги на лекарства для ребенка и вот уже который день вспоминаю, как мы кормили солдат блинами. Миша, я скоро приеду.
* * *
Весной прошлого года я писала о Екатерине Смирновой из города Буй. Молодая женщина после пересадки почки родила ребенка. Живет с мужем и родителями в старом деревянном доме. Бытовые удобства отсутствуют. Каждой такой маме нужно ставить памятник — решаясь на подвиг рождения ребенка, она рискует жизнью. В чем с удовольствием и дает расписку. Мол, без претензий. Так вот, я обратилась за помощью к депутату Государственной думы от Костромской области Францу Клинцевичу. Попросила помочь Екатерине с жильем. Как-никак, таких мам в Костромской области, кажется, всего две.
Франц Адамович сказал, что поможет. А как иначе?
Да очень просто. 24 марта я снова позвонила ему, и он ответил, что бизнесмены собирались купить квартиру вскладчину, но не собрались, а “юридической платформы для помощи нет”. То есть помочь Екатерине Смирновой невозможно. А я по простоте душевной думала, что это и есть работа депутатов — помогать, когда помочь нельзя. Нет, Франц Адамович, мы не прощаемся…
* * *
Благодарим Дмитрия, Ларису, Алексея Голованя, семью Богдановых, Кирилла К., Ларису Александровну Тарасову, Елену Ульянову, Галину К., Юлию Моисейкину, Михаила С. и всех, кого не сумели назвать.
Звоните нам по телефонам: 665-72-72, доб. 74-66, 74-64.
E-mail: Letters@mk.ru (с пометкой “Соломинка”).