В первые послереволюционные годы новая власть на праздник Деда Мороза не покушалась. Рабочим и служащим даже предоставляли возможность отдохнуть-отоспаться после весело проведенной ночи. Очередную информацию об этом “молодежка” сообщала читателям осенью 1925 г., напечатав “Проект постановления Президиума МГСПС (Московского городского совета профсоюзов. — Ред.) о революционных праздниках и особых днях отдыха на 1926 г.”. Один из пунктов документа гласил: “Не будет производиться работа в Новый год — 1 января…”.
Граждане СССР могли в этот день получить дополнительные новогодние развлечения, воспользовавшись “новейшим достижением техники” — радио.
“Новогодний радиоконцерт, переданный радиостанцией МГСПС 1 января, прошел с исключительным успехом. Все сообщения радиослушателей говорят о безупречной ясности передачи” (“Молодой ленинец”, 3 января 1925 г.).
Впрочем, уже совсем скоро новолетие было исключено из списка нерабочих праздничных дней. Вот и в опубликованном на страницах “МК” 22 ноября 1929 г. Постановлении Совнаркома среди “красных” дат Новый год не значится (зато предусмотрен дополнительный выходной 22 января — в “День памяти 9 января 1905 г. и памяти В.И.Ленина”).
Наиболее продвинутая молодежь на сей счет особых претензий не высказывала. А некоторые комсомольцы даже подвергали активной критике обычай, к которому так привыкли наши сограждане, — обмениваться накануне праздника поздравлениями, отправляемыми по почте или телеграфом.
“ПОКОНЧИТЬ С НЕЛЕПЫМИ ТРАДИЦИЯМИ …Когда во славу нелепой “новогодней” традиции из конца в конец СССР прокатывается бушующий вал телеграмм со всякими “приветствуем с новым счастьем, целуем”, приходится скорбеть, что лучшего помощника человека — электричество — заставляют быть на побегушках у пошлости… В ночь на “Новый год” через московский Центральный телеграф вместо обычных 56—57 тысяч депеш прошло 69 тысяч! Сколько же было брошено на ветер слов и денег по всей стране?!” (“МК”, 3 января 1930 г.)
“Реабилитированный” большевиками новогодний праздник стали официально отмечать начиная с 1936-го. Весьма торжественно отметили и наступление очередного, 1941 года, еще не ведая, сколь роковым он станет для нашей страны.
Странное ощущение возникает, когда на первой полосе “МК” от 31 декабря 1940 г. читаешь набранные крупным шрифтом стихи поэта Осипа Колычева:
“За Сталина, за Родину, за счастье!” / Мы подымаем новогодний тост. / За молодость, упорную в работе, / За молодость, готовую к войне, / На лыжах, танках и на самолете! — / Пускай мой тост летит по всей стране.
Мы сорок первый год встречаем с песней, / Мы провожаем год сороковой, / И Дед, Джамбулу самому ровесник, / Приветно смотрит с ветки золотой”.
Далее газета публикует важную для москвичей “организационно-техническую” информацию:
“Сообщение ТАСС. В ночь под Новый год Всесоюзный радиокомитет организует трансляцию из Москвы большого праздничного концерта… Радиоконцерт начнется в 24 часа и будет продолжаться до 3 ч. утра… Пояснения к концерту даются на немецком, французском, итальянском и английском языках”.
“Установлены часы работы столичного транспорта в ночь с 31 декабря на 1 января. На 23 трамвайных и 5 троллейбусных маршрутах организуется ночное движение… В новогоднюю ночь в Москве будет работать около 1200 таксомоторов”.
“Главную елку страны” поначалу устраивали в Колонном зале. Особо торжественные празднования состоялись там в канун 1946 г.
“Сотни школьников, воспитанников детских домов и детских садов, учащиеся ремесленных училищ собрались вчера на грандиозную елку в Колонном зале Дома союзов. На ярко освещенной лестнице юных гостей приветливо встречали клоуны, паяцы, зайчата, кошки и мышки… Дрогнули и раздвинулись бархатные занавеси у входа в Колонный зал, где до самого потолка возвышается нарядная красавица-елка. Шумной овацией встретила детвора появление Деда Мороза. “Сегодня у нас особенная елка, ребята, — сказал Дед Мороз. — Она зажигается в десятый раз в Колонном зале и первый раз после окончания войны, после нашей победы!” Все смотрят на огромный портрет товарища Сталина, вдохновителя наших побед, любимого друга советских детей.
Откуда-то сверху раздается команда: “Даю приказ: пусть елка загорится!” И на елке ярко вспыхивают разноцветные огоньки…” (“МК”, 29 декабря 1945 г.)
А вот в Кремле массовые новогодние мероприятия получили “прописку” значительно позднее. Причиной тому весьма прохладное отношение Сталина к празднику новолетия. Лишь после смерти генералиссимуса по распоряжению его преемника Н.Хрущева “елка №1” перекочевала в Большой Кремлевский дворец. (Ходили слухи, что самое первое кремлевское представление в разгар царившего там веселья посетил Никита Сергеевич вместе с другими “первыми лицами”, однако они так и остались неузнанными, поскольку нарядились в маски и маскарадные костюмы.)
Программу новогоднего “действа” всякий раз составляли с учетом наиболее актуальных общественно-политических событий. В середине 1950-х, например, приключения сказочных героев “закручивались” вокруг освоения целины, потом на несколько лет главной героиней постановки стала кукуруза, столь любезная сердцу руководителя партии и страны, а после полета Юрия Гагарина началась череда “космических” новогодних представлений.
“Колонный зал Дома союзов. Много сюрпризов ожидает здесь детей… На экране — маленький Морозик. Он летит в космос, чтобы пригласить на елку Марс, Венеру, Нептун и другие планеты. Но наш маленький герой забывает, какую кнопку надо нажать, чтобы спуститься на землю. И вот тут-то ему на помощь приходит космонавт-2 Герман Титов, который из штаба космонавтов разговаривает с Морозиком… Таков один из эпизодов маленького фантастического фильма” (“МК”, 7 января 1962 г.).