Но унылое лицо владельца палатки, которую перетащили с прекрасного места у светофора вглубь двора, сказало мне о ситуации намного больше, чем публикации всех газет и сайтов. В первые два дня после разборок у метро 1905 года он был полон надежд и энтузиазма, спрашивал, в какой квартире я живу, чтобы зайти за подписью... Не зашел, и девочка, которая дежурила в павильончике на следующий день, сказала мне, что он и другие владельцы ларьков уже были в управе, потратили уйму времени и ничего не добились: все ждут только худшего.
Другим вечером, гуляя с собакой, я увидела, что огни круглосуточного ларька, который уже успели украсить новогодней елочкой, погасли. И дверь закрыта.
Мы живем в пресловутом Центральном округе. И мой ближайший магазин – «Азбука вкуса», не самый дешевый в этом мире. И то до него - две троллейбусных остановки. Магазинов шаговой доступности нет и в природе, и я не знаю, куда ходят единичные московские старушки, которые повидали на своем веку столько, что жаловаться на такие мелочи считают выше своего достоинства. Возле нашего дома еще вчера было четыре цветочных ларька, и я выскочила, было, по привычке, купить вместо букета здоровенный горшок для зимнего сада нашей подруги (сада еще нет, но я хотели положить ему начало) и месяц приглядывалась к ценам - и вдруг на месте, где ларек стоял час назад, не обнаружила ничего, кроме асфальта. А нам ведь еще и земля для кактуса была нужна. Кактус живет в нашем доме с дня моего рождения, и я таскаю его из дома в дом, как героиня знаменитого французского фильма, которая не расставалась со своим растением даже когда за ее спиной взрывали квартиру, где они жили.
Мой кактус вдруг расцвел – и я прочитала, что так бывает, когда этому растению создают НЕВЫНОСИМЫЕ УСЛОВИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ. Как бы мне хотелось, чтоб этот принцип начал как-то влиять и на нашу жизнь.
Быстрота реакции чиновников на снятие двух начальников потрясла не только меня... В паспортном столе, где я в третий раз меняла справку для приватизации квартиры и заметила, что им-то бы надо уже знать, как она должна выглядеть, усталая женщина сказала, что я не представляю, какое количество вариантов имеет эта справка. А справка, знаете какая? Когда и почему я поменяла свой паспорт. Один раз: потому что однажды мы всей страной переехали из СССР в Российскую Федерацию.
Я вспомнила свою несчастную сестренку, которая пять лет билась в Голландии за восстановление своего российского гражданства. Она пропустила момент, когда государство изменило название, потому что ее муж влюбился – кризис среднего возраста – начал делить ложки и вилки, и она погрязла в судебных разборках. А тут тяжело заболела ее мать. И она поняла, что с паспортом нелады... А надо срочно домой. Но восстановить российское гражданство ей мешало отсутствие ровно одной справки. Консульство потребовало у нее свидетельство того, что она никогда не отказывалась от российского гражданства. Куда бы вы, люди милые, обратились за такой бумажкой?
Мы с ней с того самого дня мечтаем расцвести как тот кактус. Печальная женщина в паспортном столе сказала, что график их работы тоже резко изменился. Да, нужно теперь приходить к восьми. Ну, встану я, приеду, говорила она. Но кто приедет в это время ко мне? В основном за справками люди прибегали ПОСЛЕ работы. Но если она начинает работать в восемь утра, то, сами понимаете, вечер исчезает из ее рабочего графика. А все (не знаю точно кто, я не в состоянии оценить их умственные способности) услышали из уст нового мэра только слово «УТРО». Включить соображаловку людям, разъезжающим по улицам с мигалками, видимо, не дано.
Я искренне наслаждаюсь происходящим. Любой театр абсурда отдыхает, когда видишь утром, что негде купить хлеб, колбасу по прямым поставкам - по крайней мере так обещала каждый день до позавчера женщина с мегафоном у дверей колбасного ларька – с какой стремительной скоростью это все исчезло.
В стране, где самые насущные законы пылятся годами на столах у слуг народа, такие скорости – казалось - просто невозможны. А, значит, все- таки могут! Когда под ними загорается начальственный стул!
Надо обратить внимание на этот фактор. Если для кого-то невыносимые условия существования – отсутствие возможности купить утром свежий хлеб, то для другого - это лишиться возможности халявы, без которой жизнь, как для кактуса, становится невыносимой. Устройте маленький экзамен чиновникам – спросите, знают ли они, сколько нынче стоит вход в метро. Или как выглядит справка из паспортного стола. А еще спросите – где они покупают утром хлеб и молоко своим детям. У моего дома, когда я переезжала сюда двадцать лет назад, был маленький симпатичный рынок. И я позавидовала сама себе. Сам Бог велел в районе трех вокзалов торговать обедневшим старушкам, которым можно жить, только предлагая нам пучки петрушки с огорода да вязаные носки. Но им сюда нынче доступа нет. Хотя асфальта и газонов, на которых гадит местное хулиганье и по пятницам отдыхают с бутылками пива работники окрестных офисов – в избытке.
Теперь еще и ларьки увезли в неизвестную даль. Мы уже созваниваемся с соседями: куда лучше за продуктами мотаться - в Выхино или в Люберцы. Но мы-то еще без седых волос. А другие? С палочками, на колясках.... Какая все-таки высокая цена слова в нашей стране! А мы еще жалуемся – никто нас не слышит. Слышат, да еще как! И не надо апеллировать к самому верху. Все эти мелкие чудеса творят мелкие люди, наши с вами соседи. Иногда это сами мы.
Пока мы этого не поймем, нам придется мириться с невыносимыми условиями существования.