Тело пропавшей в Орехово-Зуеве четырехлетней Лизы Фомкиной нашли в трех километрах от деревни Федорово Орехово-Зуевского района. Нашли 23 сентября. Девочка умерла от переохлаждения и голода, промучившись в лесу 10 суток, не дожив до спасения всего два дня.
Граждане с тревогой следили за поисками, новость о гибели девочки всех потрясла.
Теперь Следственный комитет ведет проверку: все ли было сделано для того, чтобы девочку найти? А Павел Астахов, уполномоченный по правам ребенка при Президенте России, считает, что к ответственности должны быть привлечены и родители девочки. Так как трагедия произошла по их недосмотру.
Прав Павел Астахов, недосмотр, без сомнения, был. Нельзя было поручать девочку психически больной тете Марии Фомкиной, которая обычно сидела с Лизой целые дни и которая увела Лизу на слишком дальнюю прогулку, закончившуюся так трагично для них обеих.
Все правильно.
Вообще, в этом деле со всех сторон “все правильно”.
Девочку искало местное МВД, искали спасатели МЧС, к поискам подключились добровольцы, “снабженные рациями и другим специальным оборудованием”.
Я взял слова в кавычки, потому что это цитата работника пресс-службы, который нам с моей соведущей Татьяной Фельгенгауэр объяснял, как правильно все было организовано.
В рамках утреннего эфира “Эха Москвы” мы пытались понять, все ли было сделано, чтобы найти девочку. В этом эфире мы, не предупреждая, звоним чиновникам и требуем ответа на вопросы. Чиновники ведут себя по-разному: некоторые пугливо говорят, что у них нет комментариев и просят позвонить завтра, у некоторых имеются профессиональные секретарши, которые объясняют, что начальник на объекте.
Некоторые все же отвечают, причем иногда даже говорят правду.
Думаю, что сотрудница одной из пресс-служб, с которой мы говорили в прямом эфире, нам не лгала. Девочку действительно искали и милиция, и МЧС, и волонтеры.
Но, понимаете, не нашли. Мы этому удивились и намекнули, что девочка была всего в трех километрах от деревни. И это была не сибирская тайга с медведями и комарами размером с лошадь, а обычный подмосковный лес. На что сотрудница пресс-службы, поясняя нам трудность поисков, сказала: “Если бы вы видели этот лес!..” — видимо, имея в виду, что и подмосковный лес бывает особо опасным.
Эфир мы закончили в подавленном состоянии, потому что нам объяснили, что сделано было все возможное. Но девочка-то погибла! И знаете, тут бы в вопросах можно было остановиться, но уже не хочется.
Давайте теперь спросим сами себя: а если бы эта девочка, Лиза Фомкина, случайно оказалась внучкой... ну, например, главы района, начальника местного МЧС или РУВД, то нашли бы ее в трех километрах от дома? Или высокому начальнику потом все точно так же спокойно бы объяснили: “Было сделано все возможное, мы искали, но не нашли”?
Вспомните, когда мы смотрим всякие западные фильмы типа “Спасти рядового Райана”, то восхищенно цокаем языком: смотрите, говорим мы, видите, как у них могут поднять всю армию для спасения одного человека!..
Потом мы вспоминаем собственный героизм во времена Великой Отечественной войны, когда наш народ одержал победу, хотя казалось, что ее одержать невозможно.
Но, скажите, разве для спасения человека обязательно нужна война, причем Великая Отечественная?
Разве для спасения четырехлетней девочки, пропавшей в радиусе нескольких километров от дома, нужны такие же усилия, как при победе над фашизмом?
А если нужны большие усилия, пусть даже очень большие, разве жизнь девочки этого не стоит?
Что такое “достаточные усилия” для поисков Лизы? Сколько это людей? Сто? Тысяча? Пять тысяч?
Если ребенка нашли, то пять тысяч — это достаточно. А если не нашли, значит, и пяти тысяч мало.
Понимаете, у нас в стране появились “священные коровы” — армия, МЧС. Эти ведомства всегда вне зоны критики, потому что если что-то в стране — армия и МЧС помогут!
Не помогли они. Девочку не нашли.
Напомню, что когда беспредел милиции стал бить через край, власть в лице Дмитрия Медведева решилась на кардинальные реформы ведомства. Стало понятно, что дальше так жить невозможно.
Так, может, наступил момент подумать, как нам научиться спасать четырехлетнюю девочку в трех километрах от ее дома? Может, пришло время при такой ситуации мобилизовывать все силы, реально все, причем не только на словах?
Что такое “все силы”? Это вся милиция в этом регионе, весь состав МЧС и вся армия в этом районе. Да-да, вся армия — с дедами, салагами, генералами и кашеварами.
Вместо чистки унитаза зубной щеткой и ожидания, когда Америка сбросит на нас атомную бомбу, черт побери, не лучше ли было мобилизовать весь личный состав на спасение четырехлетней девочки?
Но и это не все!
Когда нужно было разогнать очередные демонстрации “несогласных”, в Москву пригоняли ОМОН из других регионов России.
А что, пригнать его на поиски пропавшей Лизы было трудно? Или это, так сказать, неактуально?
Скептик скажет: “Да как такое возможно? Кто даст команду? Это же разные службы!..”
Тут ответ прост: либо государство научится спасать жизнь четырехлетней Лизы Фомкиной, либо зачем нам такое государство? Зачем эта армия, зачем эти силовые структуры? Нужно, чтобы обязательно был “фронт работ”? Какое-то землетрясение или наводнение? А может быть, цунами?
Хватит терпеть! Либо эти ребята ждут мировой войны, чтобы спасти сразу все человечество, либо просто работают, бросая все силы страны на спасение маленького человечка.
Давайте как граждане страны скажем власти, что точно так же, как мы не хотим жить бок о бок с коррумпированной милицией, точно так же мы не хотим жить с властью, которая спасение обычной заблудившейся девочки в лесу не считает делом особой государственной важности.
И когда родители Лизы будут в суде отвечать за смерть Лизы, уместно будет напомнить Высокому Суду, что они ответственны только за то, что Лиза потерялась.
Но за ее смерть ответственны совсем другие люди.
И пусть улыбка маленькой Лизы на ее нерезком фото в газетах не даст этим людям спокойно заснуть.