Корреспонденту “МК” довелось встречаться с Николаем Митрофановичем и узнать от него неизвестные подробности того, как же “ковался” тот “щит Родины”, который помог одержать победу над фашистами.
Гражданская война в Испании “неожиданно” показала военному руководству СССР печальный факт: лихие “сталинские соколы” на своих легких машинах имеют мало шансов уцелеть в реальном бою.
— Еще в начале 1930-х ВИАМ по собственной инициативе начал разработку особо прочных сплавов, — вспоминал Н.М.Скляров. — Руководители нашего института полагали, что в предстоящих войнах важную роль будут играть воздушные сражения, и потому в конструкции боевых самолетов необходимо предусмотреть надежную защиту летчиков от вражеских пуль. Однако с подобными выводами категорически не согласились тогда некоторые из ведущих советских авиаконструкторов — в том числе Лавочкин, Петляков... Они утверждали, что “краснозвездные” летчики должны побеждать противника за счет высокого искусства маневрирования, личной храбрости… А если, мол, спрятать пилота за пуленепробиваемые стенки, то он, того гляди, превратится в труса и попросту разучится летать как надо! Спор мог продолжаться еще долго, если бы в 1936-м не началась у испанцев гражданская война, в которой СССР активно поддерживал республиканцев, снабжая их военной техникой и отправляя в эту далекую страну своих танкистов и летчиков.
Развернувшиеся в южном небе воздушные бои не давали повода для оптимизма. Участвовавшие в сражениях на стороне генерала Франко немецкие истребители, вооруженные более мощными пулеметными установками, легко делали сито из советских “ястребков”, и никакая отвага тут не могла помочь. Вот тогда наши “летуны” и догадались устраивать хотя бы кустарно выполненную защиту от пуль. Сообразительные авиаторы соорудили себе импровизированные броневые спинки из кусков, отрезанных от корпуса подбитого бронекатера. Даже столь примитивные самоделки не единожды спасали жизнь воздушным бойцам.
— Об этом узнал Сталин, и уже через несколько дней по его поручению с нашей виамовской группой, занимавшейся разработкой брони, встретился нарком Ворошилов, которому мы и рассказали об идее установки в кабинах самолетов защитных спинок. Несколько месяцев спустя, 2 мая 1938 г., главком ВВС Яков Смушкевич приехал на завод в Подольске, чтобы лично принять первую партию таких бронеспинок... А ведь ничего подобного ни в одной другой стране мира тогда еще не существовало. Тем же немцам — как ни старались они — не удалось разработать сравнимую с нашей промышленную технологию изготовления броневой стали для самолетов. Между тем в СССР задумали и вовсе фантастический проект: авиаконструктор Ильюшин предложил сделать полностью бронированный самолет-штурмовик…
Ночной пожар
Чтобы не посвященный в тонкости броневого производства журналист смог по достоинству оценить всю уникальность этого проекта, Николаю Митрофановичу пришлось тут же устроить маленький ликбез:
— Чтобы получить особо прочную сталь — броню, нужно ее подвергнуть закалке: сначала разогреть почти до тысячи градусов, а потом быстро охладить — например в масле. Проблема в том, что при этом происходит сильная деформация и бронированные детали теряют свою первоначальную форму. Собрать из подобных “кривулин” корпус самолета, соблюдая все высочайшие требования точности, которые предъявляются к его геометрии, практически невозможно. А попытки отштамповать фрагменты фюзеляжа из уже закаленных листов были обречены на неудачу по причине хрупкости такой стали…
Казалось бы, действительно, безвыходная ситуация. Однако сотрудникам лаборатории ВИАМ удалось создать особую марку стали, которая сохраняла свои пластические свойства даже при быстром охлаждении до 270 градусов. Это позволяло штамповать заготовки из такого металла в специальном прессе — прямо в процессе их закалки.
Первая попытка сделать деталь из нового сплава в заводских условиях едва не закончилась скандалом. Опытные рабочие, привыкшие к старой технологии, никак не хотели класть закаленную деталь под пресс: “Она же хрупкая! Моментально разлетится в пыль! Еще, чего доброго, и станок из строя выйдет, а нам отвечать!..” Пришлось молодому специалисту Склярову демонстрировать им удивительные свойства новой стали: сперва раскаленную заготовку макнули для охлаждения в масло — и потом Николай Митрофанович что есть силы ударил по ней кувалдой. Деталь не хрустнула и не развалилась на осколки, а только прогнулась, доказывая свою пластичность. После этого работа пошла...
— Во время проведения экспериментальных работ по подготовке к промышленному производству новых видов материалов порой возникали совершенно непредвиденные проблемы, — мой собеседник покачал головой. — Однажды в заводском цеху, где готовили опытную партию наших броневых плит, случилось ЧП. Часа в два ночи вдруг загорелась ванна с пятью тоннами селитры, которую использовали для охлаждения металлических заготовок. Прибывшие пожарные собирались сбивать пламя водой. Однако я категорически запретил им это делать, поскольку понимал: если в горящую селитру попадет вода: начнется химическая реакция, сопровождаемая выделением большого количества водорода, и значит, вслед за этим не миновать сокрушительного взрыва, который разнесет все здание! Оставалось ждать пока не выгорит все содержимое ванны.
— Конечно, для руководителя пожарной команды подобный приказ выглядел явной глупостью: тут пожар вовсю полыхает — на военном, между прочим, заводе! — а начальник бронелаборатории запрещает его тушить. И не глупость это, а явное вредительство!
— Хотя никаких серьезных повреждений от огня в цеху не было, на следующий день разбираться с моим “вредительством” на ночном пожаре приехал сам нарком НКВД Ежов. Будучи вызван к нему, я постарался как можно доходчивее объяснить логику своих запретов на тушение селитры водой. Видимо, мой “высоконаучный” доклад дошел-таки до понимания грозного чекиста: молча, он кивнул мне головой, показав тем самым, что “грех” мой прощен и инцидент исчерпан, развернулся и пошел прочь из кабинета...
“Фантастика” из Подольска
Освоив изготовление новых броневых заготовок, летом 1940 г. на подольском заводе собрали из них для пробы два корпуса штурмовиков “Ил”. Как раз в это самое время руководители наших ведущих броневых заводов — Ижорского и Кировского — отправили на имя Сталина письмо, в котором доказывали, что предложение Ильюшина о создании полностью бронированного самолета — абсолютно несбыточная фантастика! Из Кремля оба они получили совет: поезжайте в Подольск и убедитесь, что ваша “фантастика” уже воплощена в реальность.
Вскоре в Воронеже, на одном из лучших авиационных предприятий Советского Союза, было налажено серийное производство “летающих танков” — штурмовиков “Ил-2”. (А вот “продвинутые” американцы сумели освоить выпуск бронированных самолетов лишь значительно позднее — в 1950-е годы.)
Во время Великой Отечественной войны пилоты “Люфтваффе” все-таки приспособились сбивать штурмовики, заходя к ним в “мертвую зону” со стороны хвоста. Пришлось нашим специалистам разрабатывать модификацию этой боевой машины — “Ил-10”. На “десятке” было предусмотрено дополнительное место сзади для стрелка-радиста. Кроме того, в качестве защитных “доспехов” нового самолета использовали экранированную броню.
— Ее сделали двухслойной, — опять пустился в объяснения Николай Митрофанович. — Наружный слой предназначен для разрушения попавшего в самолет снаряда, а внутренний — принимает на себя удары образовавшихся при взрыве осколков... О принципе работы такого материала мне даже пришлось докладывать на специальном совещании у самого Сталина. Иосиф Виссарионович остался доволен услышанным: “А-а, так вы придумали активную броню? Хорошо!..” Между прочим, сам этот термин — “активная броня” — с тех пор так и прижился в обиходе специалистов-металловедов, вот только мало кто знает, что придумал его лично товарищ Сталин.