О многомесячной эпопее, вызвавшей в СССР небывалый подъем патриотических чувств, написано очень много, однако здесь мы постараемся взглянуть на те события 90-летней давности не с парадно-фанфарной стороны. Ведь в истории челюскинцев и беспримерной операции по их спасению были моменты, которые при более внимательном взгляде на нее могут вызвать вопросы.
Ответы на некоторые из них корреспонденту «МК» удалось получить в свое время при общении с двумя замечательными людьми, основательно занимавшимися «челюскинской» темой. Один — специалист в области истории изучения и освоения высоких широт, почетный полярник Юрий Бурлаков. Другой — режиссер Юрий Сальников, снявший документальный фильм «Челюскинская эпопея» и до последних дней своих (Юрий Петрович скончался в январе нынешнего года) интересовавшийся легендарными ледовыми событиями 1933–1934 годов.
Месть «хозяина Арктики»
«Начнем с самого корабля, по имени которого получила название эта арктическая страда, вошедшая яркой страницей в историю СССР. Первоначальное его имя «Лена». Пароход водоизмещением 7500 тонн построили в Дании по советскому заказу, — рассказывал Юрий Бурлаков. — Согласно проекта, предполагалось создать судно специального ледового класса, которое могло бы совершать регулярные рейсы между устьем Лены и Владивостоком. Но по ходу строительства пришлось внести целый ряд изменений, упрощений. В итоге получился фактически не ледокольный, а обычный пароход. Тем не менее именно его выбрали для выполнения сложнейшей задачи: преодоления Северного морского пути за одну навигацию. Недавно спущенный на воду корабль даже переименовали ради большего соответствия поставленной цели. Прежняя «Лена» стала «Челюскиным» — в честь русского полярного исследователя Семена Челюскина.
Пароход, построенный скандинавами, имел неплохую машину, современное навигационное оборудование. Привыкшие к спартанской простоте большинства других советских «торговцев» моряки восхищались интерьерами кают — дубовыми панелями, мягкой мебелью из красного дерева с кожаной обивкой… Начальник экспедиции Отто Юльевич Шмидт вполне разделял похвалы в адрес «иностранца». А вот у назначенного капитаном Владимира Воронина было иное мнение.
«Челюскин» — судно для этого рейса непригодное. Несчастливый будет корабль!» — напрямую заявил опытнейший полярный судоводитель, осмотрев пароход. Смущало Владимира Ивановича и то, что из-за возникших организационных и технических проблем (например, чтобы устранить некоторые выявленные неполадки, пришлось на пути из Ленинграда в Мурманск сделать остановку в Копенгагене) выход в столь непростой рейс задерживался, и «Челюскину» явно не удалось бы пройти самые сложные участки пути в оптимальное для этого время. С учетом таких обстоятельств Воронин хотел даже отказаться от назначения на должность капитана, однако Шмидт уговорил его остаться. 10 августа 1933 года пароход отправился из Мурманска на Дальний Восток».
А сколько же их было, челюскинцев?
Отвечая на такой вопрос, Юрий Сальников улыбнулся: «Интересная арифметика получается. Согласно официальным документам, на борту при выходе в дальний рейс находилось 112 человек: 53 члена экипажа, 29 научных сотрудников, 18 зимовщиков (их планировали высадить на острове Врангеля) и 12 строителей — плотников, печников, — которым предстояло возвести для «врангелевцев» на месте зимовки новые дома.
Но уже через два дня после того как покинули порт, на судне случилось «прибавление». В угольном бункере обнаружили спрятавшегося там человека — Михаила Субботина. Оказалось, юноша очень хотел стать участником уникального морского рейса и решил отправиться по Севморпути нелегалом. Субботину повезло: в Мурманске ухитрился незамеченным пробраться на корабль. Однако влиться в ряды челюскинцев парню все-таки не удалось: капитан Воронин заявил, что сверхнормативный пассажир ему не нужен. Когда при выходе из Карского моря «Челюскин» встретился с лесовозом «Аркос», на него переправили зайца.
Необычный для корабельного быта прирост численного состава произошел 31 августа. Супруга одного из полярников, геодезиста Василия Васильева, которая собиралась зимовать с ним на острове Врангеля, родила дочку. Поскольку пароход в это время находился в Карском море, малышку назвали Кариной.
Следующие коррективы в списки пришлось внести 5 октября. Чуть раньше того «Челюскин», достигший уже Чукотского моря, оказался зажат льдами. С находящегося неподалеку берега до парохода добралось на собачьих упряжках несколько местных жителей. Воспользовавшись такой оказией, на Большую землю отправили восьмерых участников рейда — в том числе тех, чье состояние здоровья вызывало опасения.
К моменту гибели «Челюскина» на нем было 105 человек. Во время кораблекрушения один из них погиб — завхоз экспедиции Борис Могилевич. Таким образом, в ледовом лагере оказалось 104 человека. Среди них два ребенка: уже упомянутая Карина Васильева и другая малышка — дочь начальника зимовки на острове Врангеля П.Буйко, а также 10 женщин — члены команды (4 уборщицы), жены зимовщиков, научные сотрудники».
Ю.Бурлаков: «С единственной жертвой среди челюскинцев связана воистину конспирологическая история. Еще в августе 1933-го, когда пароход вошел в зону крупных ледяных полей, состоялось первое «свидание» с белыми медведями. Могилевич застрелил одного из них. Но этот его охотничий подвиг вызвал неодобрение у бывалых полярников. Многие из них считали, что подобное неуважение, проявленное к «хозяевам Арктики», чревато неприятностями: «Швед Мальмгрен из команды дирижабля «Италия» убил медведя, а потом сам погиб!» В ответ новички, среди них и сам Могилевич, только смеялись над суевериями. Однако, как оказалось, напрасно. Именно экспедиционный завхоз, любитель охоты, во время эвакуации не смог спастись с тонущего парохода. Остальные члены команды и пассажиры благополучно пережили всю ледовую эпопею».
Нож в изголовье
«До какого-то времени Арктика относилась к «Челюскину» благосклонно. Он, хотя и не без проблем, продвигался вперед, — пояснил Юрий Бурлаков. — Но когда казалось, что самые тяжелые испытания уже позади, удача отвернулась от челюскинцев.
31 октября пароход достиг Берингова пролива, сутки спустя миновал мыс Дежнева. До чистой воды осталось всего несколько миль, однако поднявшийся штормовой ветер увлек льдины, среди которых пробивался «Челюскин», назад, в Чукотское море.
В этот критический момент пришла радиограмма с ледокола «Литке», находившегося в бухте Провидения, с предложением оказать помощь. Шмидт отказался, желая «сохранить чистоту эксперимента». Он был в тот момент уверен, что судно все-таки сумеет самостоятельно вырваться из ледяных «челюстей». Накануне очередной красной даты календаря Отто Юльевич даже направил в Москву радиограмму: посвящаем успешное завершение беспримерного рейса «Челюскина» по Северному морскому пути 16-й годовщине Великого Октября.
Увы, оптимистические надежды не оправдались. Отказ от помощи «Литке» оказался роковым решением. Пароход, скованный льдами, уносило все дальше вглубь Арктики. Дрейф длился 4 месяца и закончился трагически».
13-е число стало воистину значимым для истории этого легендарного корабля.
13 февраля, согласно переданному на Большую землю по радио сообщению, «в 15 часов 30 минут в 155 милях от мыса Северный и в 144 милях от мыса Уэлен «Челюскин» затонул, раздавленный сжатием льдов».
А 13 апреля летчики Николай Каманин и Василий Молоков вывезли из ледового лагеря последних челюскинцев. Один самолет забрал боцмана Загорского и 8 собак (их доставили раньше на льдину в качестве транспортного средства), а другой — капитана Воронина и начальника ледового аэродрома Погосова.
От момента кораблекрушения и до того, как удалось завершить спасательную операцию, прошло ровно два месяца. Эти 60 дней были временем напряженной работы сотен людей — авиаторов, моряков, работников метеостанций, радистов, жителей нескольких поселков, расположенных ближе всего к месту трагедии...
Судьба сотни «зимовщиков поневоле», оказавшихся на льдине, волновала буквально всю страну. Эти люди стали национальными героями. Советские граждане напряженно следили за ходом спасательной операции, с нетерпением ждали новых сводок о том, что происходит на далеком Севере. В центре Ленинграда, перед Казанским собором, был даже построен из снега и льда макет лагеря челюскинцев.
Особой популярностью пользовался начальник экспедиции О.Ю.Шмидт. Например, некоторые молодые мамы и папы стали давать своим новорожденным детям звучные имена в честь него — Оюшминальд (Отто Юльевич Шмидт на льдине), Лашмивара (то есть Лагерь Шмидта в Арктике)…
Ну а сами челюскинцы, обустроив импровизированный городок на дрейфующей льдине, демонстрировали всему миру уникальный пример выживания в экстремальных условиях. Эти усилия, людская самоотверженность в итоге дали результат: из 104 человек, высадившихся с борта тонущего судна посреди арктической пустыни, никто не погиб, всех удалось спасти.
Конечно, возникает вопрос: как удался такой по сути своей экспромт? Ведь двухмесячное пребывание столь значительной группы людей на льдине не было предусмотрено планами экспедиции.
Здесь самое время уточнить некоторые материально-бытовые моменты, имеющие отношение к организации ледового лагеря челюскинцев.
Ю.Сальников: «То, что пароход может быть раздавлен льдами, руководители экспедиции считали вполне вероятным на втором этапе рейда «Челюскина». Ведь до этого судно уже получило довольно серьезные повреждения корпуса. В результате ударов о торосы и напора дрейфующих ледяных полей деформировались несколько стальных листов обшивки, поломало шпангоуты… Кое-где образовалась течь, с которой активно боролись. Ситуация стала гораздо хуже, когда пароход окончательно затерло льдами.
По распоряжению Шмидта и Воронина челюскинцы подготовили и удобно расположили на верхней палубе аварийные запасы для быстрой их переброски на лед — продукты, топливо, снаряжение, радиостанцию, медикаменты, теплую одежду… Поэтому, когда наступил момент Х, все действовали согласно заранее подготовленному плану. Времени на эвакуацию тоже хватило. Ведь агония «Челюскина» длилась более двух часов. На льдину сумели спустить даже маленький самолет, который имелся в распоряжении экспедиции».
И все-таки как могло хватить таких ресурсов для существования импровизированной дрейфующей станции со столь большим ее населением в течение 60 дней?
Ю.Бурлаков: «Огромным подспорьем оказался тот груз, который везли на «Челюскине» для зимовщиков на острове Врангеля. Среди прочего там имелся трехгодичный запас продовольствия, бочки с нефтепродуктами… Многое из этого смогли при эвакуации забрать с тонущего судна. Кроме того, на верхней палубе были принайтовлены бревна, доски, фрагменты нескольких сборно-щитовых домов (они тоже предназначались для острова Врангеля). Когда торосы протаранили борт и судно начало тонуть, моряки перерубили канаты, и освобожденные строительные материалы всплыли вместе с обломками корабельных надстроек, шлюпками в полынье, образовавшейся на месте гибели парохода… Все это дерево вытащили, и потом «врангелевские» стройматериалы очень пригодились: на льдине из них соорудили бревенчатый барак, кухню, сигнальную вышку…»
Вот некоторые штрихи к быту обитателей ледового лагеря.
Из воспоминаний замначальника экспедиции Ивана Копусова: «Люди в палатки подбирались… по «профессиональному» признаку. Была палатка научных работников, палатки кочегаров, машинистов, матросов…»
Механик М.Филиппов упомянул, рассказывая о первых днях на льдине, про своеобразный элемент техники безопасности: «Над каждым спящим (в палатке) воткнут большой морской нож. Это для того, чтобы в случае… аврала не толпиться у маленького выходного отверстия, а разрезать брезент и спокойно выйти…»
А теперь — об эвакуации челюскинцев. Уже вскоре после гибели парохода они начали строить аэродром для самолетов, которые должны прилететь. Подходящую по размерам льдину смогли найти лишь в нескольких километрах от лагеря. С тех пор одним из основных занятий этих «арктических робинзонов» стала расчистка и выравнивание взлетно-посадочной полосы. Из-за подвижек льдов уже готовая ВПП неоднократно портилась: на ней возникали торосы, трещины. В общей сложности челюскинцам пришлось более 10 раз заниматься ее ремонтом или даже переносом.
Добраться с Большой земли до ледового лагеря удалось шестерым летчикам. Еще несколько их менее удачливых товарищей так и не смогли прийти на помощь челюскинцам из-за аварий, неисправностей техники, капризов погоды.
Самолеты, приземлившиеся (приледнившиеся?) возле цели, были разными по конструкции, а главное, по количеству мест. Самым большим (и самым первым) «воздушным гостем» стал двухмоторный АНТ-4 Анатолия Ляпидевского. На нем 5 марта из лагеря вывезли 12 человек — всех женщин и детей. А вот маленькие бипланы-«разведчики» Р-5, на которых эвакуировали в итоге основную часть челюскинцев, были всего-то двухместными. Значит, даже оставив на базе своего штурмана, пилот мог забрать из ледового лагеря лишь единственного пассажира? Конечно, это было очень неэффективно. А потому всячески исхитрялись в борьбе за бóльшую «человекоемкость» самолетика. На штурманское место, как правило, удавалось втиснуть двоих-троих. Еще одного пассажира, поменьше ростом, Николай Каманин попробовал было посадить у себя в пилотской кабине, в ногах. Увы, одетый в шубу челюскинец все-таки мешал управлять самолетом, так что пришлось от этой идеи отказаться.
В некоторых рейсах пару «воздушных путешественников» дополнительно везли внутри так называемых парашютных ящиков — похожих на пеналы грузовых контейнеров, подвешенных под крылья с двух сторон. Далеко не каждый обитатель ледового лагеря готов был к подобному способу транспортировки. Во-первых, грузный человек просто не помещался в «пенале», а во-вторых… Вот как описывал процесс погрузки летчик одного из Р-5 Василий Молоков: «Засаживали туда головой вперед, складывали человеку руки и, как мину Уайтхеда, вталкивали в узкий ящик…» Не имея фактически возможности даже пошевелиться, «подвесной» пассажир должен был провести в воздухе, на холоде все время полета.
«Гордимся вашей победой!»
После успешного окончания уникальной операции в Арктике на челюскинцев и участников спасательной операции пролился дождь правительственных наград. Семерых летчиков, направленных на поиски лагеря Шмидта и вывозивших оттуда людей, удостоили вновь введенного в СССР почетного звания «Герой Советского Союза». Несколько их коллег-авиаторов, а также организаторы эвакуации получили ордена. А обитателям «ледового городка» — участникам экспедиции на «Челюскине» (всем, за исключением детей), вручили ордена Красной Звезды...
Среди них был и пилот Михаил Бабушкин. Его маленький самолет Ш-2, который везли на пароходе, удалось спасти во время крушения. Михаил Сергеевич умудрился с помощью подручных средств починить поврежденную машину, взлететь и вместе с механиком добраться на этой «стрекозе» до аэродрома в поселке Ванкарем. Таким образом, получается, что Бабушкин тоже эвакуировал из ледового лагеря одного человека. Однако геройское звание ему в 1934-м не дали.
Очень популярны кадры старой кинохроники, показывающие торжественную встречу челюскинцев и летчиков в Москве. Вереница открытых машин с героями Арктики движется по улице Горького, тротуары запружены восторженными горожанами, а над всем этим словно метель разразилась — кружатся мириады белых бумажных листков. Интересно узнать, что это за листовки, что в них написано?
Ответ услышал во время состоявшейся однажды встречи с Тамарой Поляковой, которая долгие годы проработала личным секретарем Героя №6 — летчика Михаила Водопьянова: «Михаил Васильевич вспоминал, что на Белорусском вокзале, куда пришел поезд с участниками челюскинской эпопеи, был выстроен почетный караул, встретивший прибывших салютом из 11 залпов. Улица Горького превратилась в «дорогу цветов» — ими толпы москвичей буквально засыпали букетами легковые машины, в которых они ехали. А предусмотрительно рассаженные по балконам и крышам люди разбрасывали над улицей листовки. Текст их лаконичный: «Гордимся вашей победой!»
Красную площадь специально украсили к торжественной встрече. На кремлевской стене были развешены огромные портреты всех Героев Советского Союза. Сами виновники торжества прошли на трибуну Мавзолея, и только после этого туда поднялись руководители государства во главе со Сталиным (это едва ли не единственный случай, когда «отец народов» уступил кому-то право первым взойти на Мавзолей. — А.Д.). Потом были парад, демонстрация...»
Про челюскинцев в то время много писали, появились отдельные брошюры и книги, посвященные им. Но куда больше лавров досталось летчикам — первой семерке Героев. С небывалой оперативностью, буквально через два месяца, был издан альбом «Как мы спасали челюскинцев». Готовя его, опытные редакторы из «Правды» тщательно «причесали» биографии, подкорректировали факты... При этом пришлось в срочном порядке исправлять «идеологическое упущение»: вдруг спохватились, что некоторые из чествуемых авиаторов не являются членами партии! Конечно, их сразу приняли в ее ряды.
К слову сказать, появилось тогда еще одно правительственное постановление: для увековечивания подвига первых Героев Советского Союза воздвигнуть в столице обелиск. Однако с исполнением такого указания Кремля вышла заминка. Монумент в итоге так и не соорудили, а на месте, которое под него было зарезервировано в середине 1930-х, позднее появилась громада памятника Петру I.
Был герой — стал «враг народа»
Страна Советов на какое-то время оказалась буквально околдована героическими событиями в Арктике. Власти поощряли такую идеологически правильную кампанию. Повсеместно проводились митинги, вечера, посвященные челюскинской эпопее. Ее участники (особенно летчики) были нарасхват: их приглашали выступить перед публикой, избирали в почетные президиумы собраний…
Впрочем, нашлись у полярных кумиров и «оппоненты» — сотрудники «органов». Судя по всему, проведенное чекистами по горячим следам расследование не обнаружило в ситуации с гибелью «Челюскина» какого-либо заведомого вредительства. Однако у бдительных товарищей с Лубянки, как говорится, осадочек остался. Поэтому, когда несколько лет спустя в СССР наступило время «большого террора», уберечься от репрессий удалось далеко не всем еще недавним героям-челюскинцам.
Например, известно, что в январе 1938-го Военная коллегия приговорила к расстрелу «за участие в контрреволюционной организации» двоих бывших участников экспедиции, занявших к тому времени руководящие должности в Главном управлении Севморпути. Один из них — Илья Баевский, который в экспедиции был заместителем О.Ю.Шмидта. О другом будет сказано ниже.
В челюскинской эпопее имелся и еще весьма примечательный персонаж, однако на протяжении долгих десятилетий он оставался в тени. Речь идет о заведующем факторией Севморпути в поселке Ванкарем Георгии Кривдуне.
Про него с теплотой вспоминали многие вывезенные со льдины челюскинцы. Ведь их непростой путь на Большую землю проходил как раз через это заполярное поселение. А Кривдун сумел организовать там максимально удобные бытовые условия для людей, только что чудом спасенных из ледяных арктических объятий. Именно Георгий Терентьевич хлопотал, чтобы разместить эвакуируемых, накормить их, защитить от холода, помочь с отправкой на следующий пункт эвакуационной цепочки.
Фамилию Кривдуна можно обнаружить в уже упомянутой выше «парадной» книге «Как мы спасали челюскинцев»: «…перебрались в Ванкарем. Заведующий факторией коммунист т. Кривдун, старейший работник на Чукотке, очень помог нам в дальнейшей работе…» На самом деле все обстояло с точностью до наоборот. Георгий был сыном казака из селения, расположенного неподалеку от Владикавказа. В 1930-м во время проведения кампании по раскулачиванию и расказачиванию, проводимой в стране, зажиточного жителя терской станицы Терентия Кривдуна вместе с семьей отправили в ссылку за Урал — в суровые северные края. Через некоторое время старший сын Терентия там выбился в люди — получил должность заведующего ванкаремской факторией.
Каких-то значимых наград за свое участие в эвакуации челюскинцев Георгий Терентьевич от властей не получил. Зато два с небольшим года спустя «старейшего работника» «отблагодарили» по-другому.
К тому времени Кривдун сменил место работы — он заведовал факторией на мысе Шмидта. Там его в октябре 1936-го и «повязали» нагрянувшие чекисты. Арестованному «заполярному казаку» вменили «участие в контрреволюционной организации» и отправили в лагерь. Дальнейшая судьба этого человека неизвестна.
Ю.Бурлаков: «Увы, пресловутая «гулаговская» тема довольно плотно «прилепилась» к истории с «Челюскиным». В начале 2000-х вдруг всплыла сенсация: мол, в кильватер знаменитому пароходу шло еще одно судно — «Пижма», которое везло 2000 зэков для чукотских оловянных рудников. С подачи некоего «историка» утверждалось, что вскоре после гибели головного корабля «Пижма» также затонула, утащив на дно своих подневольных пассажиров... Доводилось слышать и о том, что якобы на самом «Челюскине» везли партию заключенных.
Все это выдумки. Однако, как удалось выяснить уже в наше время, среди челюскинцев было несколько человек, которые до отправки в знаменитый арктический рейс подвергались репрессиям.
В их числе заместитель Шмидта по политической части Алексей Бобров — фактически второе лицо в экспедиции. После эвакуации со льдины заболевшего Отто Юльевича именно Боброву Москва поручила быть начальником лагеря челюскинцев. Так вот, оказывается, Алексея Николаевича в январе 1931 года арестовали, предъявив обвинение по пресловутой 58-й статье. Он провел в тюрьме 14 с лишним месяцев, но затем был освобожден и некоторое время спустя направлен на «Челюскин». Впрочем, судьба улыбалась ему недолго. Осенью 1937-го Бобров, работавший тогда в Управлении Севморпути, был вновь арестован «за участие в террористической организации», а 3 января «кремлевские товарищи» подписали очередной «расстрельный список», в котором среди других значилась фамилия Боброва».
Дотошные исследователи смогли раскопать сведения и еще об одном челюскинце с «зэковской» биографией. Дмитрий Березин, числившийся плотником в бригаде строителей, плывших на пароходе, оказался... беглым контрреволюционером! Еще осенью 1932-го крестьянин из глухой новгородской деревушки был арестован по обвинению в саботаже и участии в контрреволюционной группировке. Дмитрия Ильича приговорили к 10 годам лагерей. Но он ухитрился бежать во время перевозки этапа заключенных на вокзале железной дороги. Более того, Березин смог с помощью неких благодетелей выправить себе справку, заменяющую паспорт, и завербовался в строительную бригаду на «Челюскин». Вместе с сотней других участников знаменитой ледовой эпопеи Дмитрий Ильич испытал все трудности такого арктического приключения, был вывезен со льдины самолетом, участвовал в торжествах, посвященных челюскинцам, получил орден из рук Калинина... Чекисты позднее его все-таки вычислили. Однако было принято решение не трогать «народного героя». Вплоть до войны Березин работал на одном из ленинградских заводов и умер во время блокады.