Напомню, что Михаил Маров — это старейший представитель нашей космической науки, руководитель лаборатории планетарных исследований и космохимии ГЕОХИ им. Вернадского РАН, который участвовал и был организатором множества успешных советских межпланетных миссий. Он очень ждал новой мягкой посадки на Луну отечественного аппарата после почти полувекового перерыва, а услышав о его падении, слег в больницу... Сейчас он в ЦКБ, мы разговариваем с ним по телефону.
— Когда создается космический аппарат, ничего не делается в единственном числе, — аргументирует свое предложение создать аналог или даже копию «Луны-25» Михаил Яковлевич. — Поэтому это был бы весьма экономичный вариант. За полгода можно было бы его собрать, еще за полгода — испытать и через год вновь отправить к Луне.
— То есть уже в 2024-м или 2025 году?
— Да. И мне кажется, это вполне реально. Экономия составила бы 30–40%, и к тому же мы заново прошлись бы по всем спорным системам, провели бы настоящую работу над ошибками и все-таки посадили бы аппарат на Луну.
Марова можно понять. Таким, как он, положившим всю жизнь на развитие отечественной космонавтики, очень сложно смириться с тем, что мы давно разучились летать на Луну.
Правда, поправлюсь: до Луны молодая смена все-таки «долететь» сумела, аппарат «Луна-25» даже двое суток летал вокруг нее в качестве искусственного спутника, собирая данные о радиационной обстановке, фиксируя основные составляющие лунного грунта при помощи своих приборов. Да, не сел, и наши ветераны, такие как Маров, удивляются этому.
■ ■ ■
Вот какой разговор случился у меня на днях с одним из бывалых сотрудников космической науки, имя которого я по его просьбе не называю.
— У нас многое было разрушено в постперестроечные годы, — говорит мой собеседник, — и мы до сих пор не можем это преодолеть! Самое печальное, что мы повторяем ошибки типа той, что привела к падению «Фобоса-Грунта» в океан.
— Что мешает слаженно работать сегодня?
— Во-первых, очень мало толковых кадров. Удивительно, наши школьники, студенты побеждают на международных олимпиадах по информатике, а нам не удается создать нормальную систему управления аппаратом. Как это можно понять? А я вам скажу: причина в маленьких, непривлекательных зарплатах в наших институтах и на предприятиях Роскосмоса. Большинство талантливых ребят, видимо, проходят мимо них. Между тем штат руководящих работников (некоторые из них очень далеки от нашей науки) раздут несоизмеримо, и их оклады в разы больше тех, кто непосредственно занимается созданием сложной космической техники.
Во-вторых, на наших предприятиях до сих пор не изжита бюрократия, так называемые тендеры... Представляю, как удивился бы тот же Георгий Николаевич Бабакин (экс-руководитель НПО им. Лавочкина. — Авт.), если бы ему из двух радиосистем предложили выбрать ту, что похуже, но зато дешевле. Естественно, он выбрал бы самую хорошую, невзирая на цену, потому что мы раньше работали на результат. Нынешние же директора за такое сразу будут приглашены к прокурору за «перерастрату государственных денег». То есть сейчас вся система так устроена, что положительный результат, успешность новой миссии — это, скорее, случайность, потому что многое, по факту, направлено на то, чтобы вставлять ей палки в колеса. Я не говорю сейчас про конкретную «Луну-25», это долгое время было общей проблемой для всех.
— А что, по-вашему, могло случиться с «Луной-25»?
— Мне сложно говорить, я уже не работаю в отрасли, но, судя по описанию нештатной ситуации Роскосмосом, отказала бортовая система управления. Вы понимаете?! И это спустя 10 лет после неудачи с «Фобос-Грунтом», у которого тоже отказала система управления! Все это вызывает неприятные чувства.
— Как же, интересно, вы справлялись в 60–70-х годах, когда бортовых компьютеров не было и в помине?
— Если честно, сегодня я сам удивляюсь, как нам это удавалось. А ведь сажали сложные аппараты и на Луну, и на Марс. Они управлялись так называемым автономным программно-временным устройством. Это было последовательным включением механических реле. В нужный момент где-нибудь на орбите Марса в аппарате подавалось напряжение, и нужные контакты смыкались. И удивительно, что все это надежно и последовательно работало и приводило к мягким посадкам.
— Тогда еще и создавали такие аппараты гораздо быстрее.
— Это так, — могли за полгода собрать и успешно отправить к Луне или Марсу космическую станцию. А сейчас, при такой технике, таких современных программах делаем их по 20 лет — и результат почти нулевой.
■ ■ ■
Но вернемся к предложению Михаила Марова создать в кратчайшее время новую «Луну-25», ведь оно как раз помогло бы нам избежать длительных интервалов между программами. Я передала эту идею директору Института космических исследований РАН Анатолию Петруковичу, и вот что он ответил:
— Предложение, конечно, интересное, но, если честно, это очень оптимистичный взгляд на вещи. Было бы хорошо создать вторую «Луну-25», но боюсь, что это невозможно. Мы бы очень хотели идти вперед, без промедления, в соответствии с нашей лунной программой. Следующий этап, о котором сказал на космодроме Роскосмоса Юрий Борисов, — это «Луна-26», старт которой намечен на 2027 год.
— Но почему такой большой разрыв — 4 года?
— Такова логика создания проектов. Невозможно собрать на коленке сложные приборы: что-то надо заказать, отработать, испытать, что-то разработать заново из-за необходимости импортозамещения.
В настоящее время все ждут принятия продолжения лунной космической программы с 2026 по 2035 годы. Специалисты уверены: если финансирование для лунных проектов будет выделяться вовремя, вовремя будут заключаться все нужные контракты и стороны будут вовремя выполнять свои обязательства, то никаких проволочек в будущем быть не должно. А что касается новой «Луны-25», один из моих собеседников не исключил, что, возможно, по результатам государственной комиссии, которая приступила сейчас к разбору причин, приведших к аварии межпланетной станции, специалисты примут радикальное решение: «Тут ничего исключать нельзя, все будет зависеть от решения комиссии».
P.S. Существуют и другие точки зрения на проблему крушения «Луны-25», к которым мы вернемся в ближайшее время.