— К чему привело экономику страны четвертьвековое рыночное реформирование?
— В ходе конференции мы отметили ряд успешных преобразований, произошедших за 25 лет. Во-первых, была преодолена изолированность России от внешнего мира, даже несмотря на нашу геополитическую отчужденность от Запада. Во-вторых, демонтированы механизмы командной экономики и внешнеторговой монополии, исчез унизительный дефицит товаров и услуг, прекращена лицемерная идеологическая борьба с вещизмом, установлено право людей на уют и даже на роскошь, раскрепощена гражданская инициатива людей. Были созданы и начали функционировать формальные институты рыночной экономики: коммерческие банки, товарные и фондовые рынки, валютные биржи. Самое важное достижение — становление предпринимательского класса, хотя сейчас он и находится в печальном состоянии. В общем, россияне быстро освоили рыночный образ мышления, а тезис о том, что россиянам присущ врожденный коллективизм, оказался ошибочным.
— Но, судя по всему, только позитивными оценками участники конференции не ограничились?
— К сожалению, преобразования с отрицательным знаком оказались более зримыми и, по нашему мнению, даже преобладают над успехами. От рыночной трансформации мы хотели темпов экономического роста, приближенных к развитым странам, а завершились 25 лет перехода достижением среднегодовых темпов роста в 1%. При этом среднегодовой темп инфляции, снижение которой было постоянной заботой властей, составил 54%. Вместе с тем объем инвестиций — главный индикатор экономического развития — не только увеличился за эти годы, но даже снизился и отстает на 10–15% от показателей Советской России в последние годы ее существования.
Кроме того, нам не удалось качественно изменить структуру производства и экспорта. У нас 80% внешней торговли приходится на топливо и сырье, отчего курс рубля постоянно колеблется, в отличие от других стран. Другое серьезное поражение — деинтеллектуализация труда, деградация социальной сферы, установка на системные реформы, что означает коммерциализацию и самофинансирование науки, образования, культуры и здравоохранения. И, наконец, один из важнейших недостатков — разрыв между классами населения и поляризация доходов, которая превосходит даже ситуацию в США, где принято считать, что бедные сами виноваты в своей бедности, и там разрывы всегда были большие. Наши подсчеты говорят о том, что за 25 лет преобразований лишь четверть населения страны улучшила свое благосостояние, а половина жителей ведет суровую борьбу за существование. Казалось бы, макроэкономическая стабильность, о которой все время пеклось правительство, достигнута, инфляция установилась на рекордно низком уровне: но улучшения уровня жизни людей не произошло.
— В названии научной конференции содержится вопрос «что делать?». Так что же нужно экономике, чтобы завершить процесс трансформации, нивелировать минусы и усилить плюсы?
— В исследовании Института экономки РАН мы пришли к выводу, что государство должно быть полноправным и активным субъектом рыночной экономики, а не просто арбитром, занятым наблюдением за соблюдением правил игры. Потому что вместе с провалами рынка есть провалы государства. Чтобы сократить их количество, нужно добиться эффективности госинвестиций в предприятия, изменить денежно-кредитную политику, устранив волатильность курса рубля путем сочетания валютных интервенций и валютных ограничений. Структура бюджетных расходов должна быть переориентирована в интересах здравоохранения, культуры, науки, образования. Нужно стремиться к увеличению доли малого бизнеса в экономике до 60–70%, как в развитых странах. Необходимо преодолеть дисфункцию государственного управления, монополизм экономической среды и бюрократический произвол, преобразовать политическую систему в пользу развития конкуренции и установления контроля общества над исполнительной властью. А сейчас мы имеем асоциальный плутократический семейно-клановый капитализм, который далек от здоровой рыночной экономики.